Данте (ЛП) - Кинкейд Сэди

— Я подумала, что ты, возможно, скучаешь по мне, старший брат.

Старший брат? У него есть сестра? Я много слышала о братьях Моретти по соседству, но никогда о сестре.

— Конечно, знаю. Но Лоренцо сказал мне, что ты проведешь лето в Италии, как только закончишь школу? — Данте отвечает.

— Хм.

— Все в порядке? — спрашивает он, снова глубоко хмурясь, и внезапно я чувствую себя незваной гостьей. Такое ощущение, что они ведут многозначительный разговор, хотя почти ничего не говорят.

— Все становилось немного… трудным, — говорит она, прежде чем на секунду закрыть глаза. Когда она снова открывает их, они мокры от непролитых слез. — И я подумала, что с таким же успехом могу вернуться домой. Сменить одну тюрьму на другую, верно? По крайней мере, здесь есть приличный Wi — Fi.

Тюрьма?

Если его вообще беспокоит то, что она только что сказала, Данте этого не показывает. Вместо этого он обнимает ее и целует в макушку. Она на несколько дюймов выше меня, но все равно выглядит карликом по сравнению с его ростом в шесть футов четыре дюйма.

Она кладет голову ему на плечо, и я вижу проблеск уязвимости в лице этой молодой женщины, которая называет свой дом тюрьмой. Он что — то говорит ей по — итальянски, и она кивает головой. Я не знаю, что он сказал, но подозреваю, что это были слова утешения, учитывая тон его голоса и мягкую улыбку, которая играет на ее губах. Но момент быстро проходит, и она отстраняется от него и пристально смотрит на меня, ее темные глаза сузились, когда она оглядывает меня с головы до ног.

— А ты кто? — спрашивает она, ее тон сочится презрением.

Я свирепо смотрю на нее в ответ. Не похоже, что я выбирала быть здесь.

— Это Кэт, она останется здесь на некоторое время, — говорит Данте, но его тон холодный и отстраненный. В нем нет ни капли той теплоты, которая была у него, когда он разговаривал с Джоуи. Нет того огня, который был там, когда мы были в его кабинете всего несколько минут назад. Он даже не смотрит на меня.

— Кэт? — спрашивает она, ее нос морщится от того, что я могу описать только как отвращение. Затем она берет брата под руку. — Давай, помоги мне распаковать вещи, и я расскажу тебе о моем лете.

— Конечно, — говорит он, но он отстранен, даже с ней сейчас. Он с нами на этой кухне, но его мысли витают в другом месте. Тем не менее, они вдвоем выходят из комнаты, даже не взглянув на меня.

Я стою как вкопанная и смотрю, как они уходят, из меня капает сперма Данте, и я чувствую себя более никчемной, чем когда — либо за всю свою жизнь, ну, за исключением… Нет, не ходи туда сейчас, Кэт!

Это последний раз, когда я позволяю этому человеку использовать меня. Чем скорее я смогу выбраться из этого проклятого дома, тем лучше.

Глава 15

Данте

После невероятно напряженного и эмоционального разговора с моим старшим братом о том, как нашей младшей сестре удалось пролететь полмира незамеченной, я зову Джоуи в свой кабинет.

— Лоренцо очень зол на меня? — спрашивает она, широко раскрыв глаза и выглядя невинно. Но она способна причинить больше неприятностей, чем мы оба, братья, вместе взятые.

— Да, он взбешен. Но я думаю, что прямо сейчас он немного отвлечен.

— Я знаю. Аня снова больна, и я не думаю, что Лоренцо даже хочет признать это, — говорит Джоуи, качая головой, когда мы сидим лицом друг к другу по разные стороны моего стола.

— Ну, ему потребовалось много времени, чтобы смириться с этим в первый раз, — напоминаю я ей, вспоминая вспышку ярости моего старшего брата, когда четыре года назад у его жены обнаружили рак.

— Я знаю. Что, если он снова сорвется? — спрашивает она.

— Он не будет.

— Да, — она прикусывает нижнюю губу. Это привычка, которая у нее с детства. Она делает это, когда нервничает или волнуется. Ей всего двадцать один год, и она дитя в нашей семье. Мы с Лоренцо всегда присматривали за ней и защищали ее от наихудшего проявления ярости и жестокости нашего отца, но она все равно впитала в себя много этого. Дети любят, не так ли? Как маленькие губки. Она, очевидно, возмущена нашей защитой, и я это понимаю. Она испытывает клаустрофобию, пленница. Но однажды она поймет, что все это для ее же блага. Все, что мы когда — либо делали для нее, было только из любви и заботы.

— Она снова победит, Джоуи, — говорю я ей.

— Что, если она этого не сделает, Данте? — спрашивает она, ее глаза наполняются слезами.

Я качаю головой, потому что у меня нет ответа на этот вопрос. Наша мать умерла от рака, когда ей было тридцать семь. Мне было тринадцать, Лоренцо — семнадцать, а Джоуи — всего четыре.

— В любом случае, расскажи мне о Кэт, — говорит она, меняя тему. На ее лице появляется злая усмешка. Моя сестра может быть сладкой, как сахар, когда захочет. Невинна и уязвима во многих отношениях, но в ней также есть жестокая жилка длиной в милю. Она просто получает удовольствие от причинения боли людям — даже тем, кого любит.

— Ее брат украл деньги у папы. Я не могу его найти, и она не знает, где он. Так что оставалось либо убить ее, либо привезти сюда, чтобы она работала на нас.

— И что? — отвечает она, нахмурившись. — Почему бы просто не убить ее?

Я свирепо смотрю на нее. Этот вопрос вызывает столько эмоций, и я не хочу, чтобы она видела даже крупицу этого. Правда в том, что я убивал людей и за меньшее. Хотя и не невинных женщин. Я определенно никогда не убивал женщину с кристально — голубыми глазами, которая может заглянуть мне в душу, и задницей, которая преследует каждую мою мысль наяву.

— Она не имеет никакого отношения к тому, что ее брат — мудак, Джоуи. Мы не просто так убиваем людей.

— Но не зря же он у нас украл? Семья есть семья, — отвечает она, пожимая плечами, как будто лишение жизни ничего не стоит. Я надеюсь, ей никогда не придется узнать суровую реальность того, что это стоит того, чего нельзя вернуть. — Ты просто собираешься держать ее здесь вечно?

ДА. Навсегда, блядь, и еще немного:

— Нет, — я потираю рукой челюсть. Я действительно понятия не имею, что мне делать с Кэт, особенно теперь, когда Джоуи вернулся. Она добавляет дополнительный элемент сложности. Она сделает своей миссией нажимать на кнопки Кэт при каждой возможной возможности, и в итоге я застряну между ними двумя. — Только до тех пор, пока она не сможет отработать долг своего брата или не придумает что — нибудь, что поможет мне найти этот кусок дерьма.

— Да, точно, — фыркает она.

Я хмуро смотрю на нее:

— Что?

— Ты трахаешься с ней.

— Джизеппина!

— А что нет? — спрашивает она с ухмылкой.

— Не твое собачье дело, — рычу я.

Она выпрямляется на своем стуле и смотрит на меня широко раскрытыми огромными карими глазами:

— О Боже, она тебе нравится! — говорит она с отвращением и легкой грустью. Моя младшая сестра не привыкла бороться за мою привязанность.

— Она работает здесь несколько месяцев, а потом уйдет, — лгу я, но говорю это с такой убежденностью, что почти верю в это сам.

— Как скажешь, старший брат, — говорит она с милой улыбкой. Коварная маленькая ведьма уже что — то замышляет.

Уже перевалило за полночь, когда я отправляюсь спать. Я не видел Кэт с тех пор, как появилась Джоуи. Я бы предпочел держать их как можно дольше порознь. Джоуи — это подстановочный знак, но Кэт может дать все, что в ее силах. Последнее, что мне нужно, это мелкие ссоры, пока я все еще пытаюсь выяснить, что произошло в ночь, когда был застрелен один из моих людей. Но я вообще не видел ее в доме. Единственное уединение, которое у нее есть, — это ее спальня, и у меня есть камеры, направленные на дверь и окна, так что я знаю, когда она выходит из комнаты. Я всегда знаю, где она, но то, что я не вижу ее своими глазами, заставляет меня чувствовать что — то, чего я не могу понять. Не совсем грустно, но что — то вроде этого.

Я качаю головой, поднимаясь по лестнице. Я останавливаюсь у ее комнаты. Я должен пойти спать, но, черт возьми, если она мне не нужна прямо сейчас.