Нарушенные клятвы (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться.

— Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится — хоть что-то — пожалуйста, дайте мне знать.

— Э-э, обязательно. Спасибо.

— Конечно. — Раиса издает быстрый смешок. И снова в нем слышится почтение.

— Тогда все. Хорошего дня.

— Вам тоже.

Я жду, но она не уходит. Раиса смотрит на одного из мужчин, ожидающих нас. Появляются еще двое, один открывает заднюю дверь, а другой отвечает на звонок и что-то бормочет по телефону.

Я неловко улыбаюсь ей и отворачиваюсь, забираясь в машину вслед за Лео. Дверь за нами закрывается, и я вздыхаю с облегчением, счастливая оказаться подальше от любопытных глаз.

— Как прошел твой день? — спрашиваю Лео.

Он тут же начинает говорить со скоростью сто миль в минуту. Я слушаю, как Лео болтает о новых друзьях и на разные темы, разрываясь между желанием улыбнуться и заплакать.

Честно говоря, я думала, что ему будет трудно здесь, приспособиться к новой школе и новым одноклассникам в дополнение к пребыванию в незнакомом месте. Что на него будут смотреть как на чужака, приехавшего в середине учебного года с американским акцентом, не зная ни слова по-русски.

Но мой сын счастлив здесь. Ему хорошо здесь.

Я не могу припомнить, чтобы он когда-либо говорил о своей школе в Филадельфии с таким восторгом. Может быть, потому, что я была измотана и перегружена — разрывалась между двумя работами и переживала из-за денег. Здесь меня беспокоит только Лео.

Но я думаю, что это не все, вспоминаю слова Ника: он наполовину русский.

Новая комната Лео здесь такого же размера, как вся наша квартира в Филадельфии. Неудивительно, что он предпочел именно ее.

И впервые в своей жизни он живет с обоими родителями.

Не то чтобы он об этом знал.

К тому времени, как мы возвращаемся в поместье, Лео не рассказал мне все, что хотел. И я благодарна за это. Я уверена, что, когда он достигнет подросткового возраста, из него будет сложно вытрясти пару слов.

Я счастлива, что Лео счастлив. Но меня это также возмущает, и я могу признаться в этом, по крайней мере, самой себе. Больно от того, что он так счастлив и что преступления Ника не заставляют его выглядеть неполноценным родителем.

— Ник!

Я перестаю снимать пальто в прихожей, чтобы посмотреть, как Лео лучезарно улыбается Нику, который разговаривает с одним из своих людей у лестницы.

В голосе Лео безошибочно угадывается восторг. Даже больше, чем когда он рассказывал о своих новых учителях или других учениках в своей школе, что было высокой планкой.

Его очевидный энтузиазм сжимает мой желудок от ужаса при мысли о том, что придется рассказать Лео, кто Ник на самом деле. Этику в сторону, Ник может предложить Лео гораздо больше, чем я. У него есть деньги, связи, влияние. И я понятия не имею, каковы реальные ожидания Ника, когда дело касается Лео. Конечно, он сказал, что хочет, чтобы Лео знал, кто он такой. Но я понятия не имею, как это будет выглядеть. Совместное воспитание на разных континентах? Посылать Лео сюда летом и беспокоиться о том, что может случиться?

Ник подходит к нам. Я сосредотачиваюсь на горничной, которая появилась, чтобы взять мое пальто, одновременно незаметно подслушивая, как Ник спрашивает Лео, как прошел его день.

Лео снова болтает без умолку, отвечая на вопросы Ника. Я скрещиваю руки на груди и наблюдаю за их взаимодействием, и эта глупая боль в моем сердце появляется снова.

Видеть их вместе — это удовольствие и боль.

Мечта и ночной кошмар.

Радость и грусть.

И это засасывает меня в вопрос «что, если?».

— Можно, мам?

— Что можно? — Спрашиваю я, глядя на Лео.

— Пойти с Ником.

Я пропустила большую часть их разговора.

— Куда пойти?

Лео смотрит на Ника, поскольку, по-видимому, об этой детали он не спрашивал. Еще одна боль. Он хочет пойти с Ником, куда бы это ни было.

— Я собираюсь на тренировку, — говорит мне Ник.

— Какую тренировку?

Он проводит большим пальцем по своей нижней губе, и я пытаюсь не зацикливаться на том, насколько это отвлекает. Каждый раз, когда я вижу Ника, я вспоминаю, насколько он привлекателен. Что он, несомненно, лучший из всех, кто у меня когда-либо был. Это неприятно, но неопровержимо.

— Для защиты.

Мои глаза расширяются.

Он ведь несерьезно, правда? Но на его лице нет и следа поддразнивания.

— Лео, оставь нас с Ником на минутку. Отнеси свой рюкзак в свою комнату. И заправь постель, пожалуйста. Ты забыл сделать это сегодня утром.

— Мама…

— Сейчас же, Лео.

Он морщится, но подчиняется.

Ник не двигается и не реагирует. По какой-то причине он выглядит так, словно ожидал этого.

Как только Лео поднимается по лестнице, я подхожу ближе.

— Какого хрена, Ник? Защита? Это место — часть твоего преступного бизнеса? И ты хочешь привести туда Лео?

Нику хватает наглости выглядеть удивленным.

— Это тренажерный зал, Лайла. Мне просто нужно забрать кое-какие документы.

— Я не хочу, чтобы он был замешан в том, чем ты занимаешься.

Мышца на челюсти Ника напрягается.

— Да, ты кристально ясно дала это понять. Это требует времени. Я не предлагаю отвести его на стрельбище и научить защищаться.

— Конечно, ты не поведешь его на стрельбище! Ему восемь, Ник.

— Мой отец начал тренировать меня, когда мне было семь.

— Ты не твой отец.

— Нет, но я пахан. И Лео — мой единственный наследник.

— Он не наследник, он ребенок.

— Он тоже мишень. Кроме меня, он единственный живой Морозов мужского пола, обладающий правом наследования.

Я чувствую, как краска отливает от моего лица, когда до меня снова доходит — как сильно я облажалась.

— Его фамилия Питерсон.

— Он моя кровь. Это единственное, о чем люди будет беспокоиться.

— Ты сказал, что здесь мы в безопасности. Это единственная причина, по которой я…

— Поместье усиленно охраняется, но всегда можно найти способ пробраться. Нет такой вещи, как чрезмерная осторожность, особенно когда дело касается Лео.

— Я хочу домой, — шепчу я.

Выражение лица Ника смягчается, затем снова становится жестким, когда слова повисают между нами.

— Я не буду тебя останавливать.

— Я не уеду без Лео. — И он это знает. Точно так же, как он знает, что я не стану рисковать безопасностью Лео.

— Здесь он в безопасности, — говорит Ник, читая мои мысли.

Я издаю звук, похожий на невеселое фырканье с примесью истерики.

— Хотел бы я разобраться со всеми угрозами, и вы с Лео могли бы в безопасности делать все, что хотите. Но мир — мой мир — устроен не так. И ты можешь ненавидеть это и обижаться на меня сколько угодно; это ничего не изменит. Я делаю все, что в моих силах.

Я выдыхаю.

— Я знаю.

По лестнице раздаются шаги, Лео спускается вниз. Его рюкзака нет, но он все еще в пальто. И выражение надежды, когда он переводит взгляд с меня на Ника.

Ник открывает рот, чтобы что-то сказать, затем закрывает его.

— Мне нужно идти.

Я вздыхаю. Под ужасающими осознаниями, которые заполнили последние несколько дней, скрывается парень, которого я любила. Парень, который знает обо все интимные подробности обо мне. Детали, которые я ему доверила. Сопоставить версию Ника, с которой я познакомилась в колледже, с этим парнем, стоящим передо мной, оказалось проще, чем я думала.

Он — луна, а я — Земля.

Я могла бы побороть это притяжение.

Но я смотрю на лицо Лео и знаю, что не сделаю этого.

— Если с ним что-нибудь случится — хоть что-нибудь, — я разорву тебя на куски.

Вместо того, чтобы улыбнуться в ответ на прошептанную угрозу — или рассмеяться, как это сделал Григорий, — Ник кивает.

— Я знаю.

Я смотрю на Лео и повышаю голос.

— Ты можешь идти. Делай все, что тебе скажет Ник. Хорошо?

Лео кивает, как болванчик.

— Ладно. Развлекайтесь. — Неохотно я смотрю на Ника.