Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

Я стискиваю зубы, мои внутренности скручиваются в узел, кишечник обвивается вокруг печени и почек, как какая-то петля.

Ее отец разрушил жизни моих братьев.

Значит, мы испортим ее жизнь.

И мне так нравится ломать красивые вещички.

Продолжаю свое предположение:

— Есть ли причина, по которой ты их не принимаешь, Поппи? У тебя реакция, галлюцинации, головные боли? — она снова ерзает на стуле, уставившись на свои колени. — Это безопасное место. — успокаиваю я ее. — Конфиденциальное.

— Вы врач? — затем она спрашивает, между ее темными бровями появляется небольшая складка, длинные ресницы щекочут их изгиб.

Я покачиваю головой из стороны в сторону, думая о том, что сказать.

— Нет. Я квалифицированный студенческий консультант с опытом работы в психиатрии. — вот что я выбираю, более менее правду.

Она снова ерзает, и я думаю, не стоит ли нам просто посидеть здесь в тишине целый час. Тусклый свет в комнате, тишина, неловкая с ее стороны, в какой-то степени удовлетворяющая меня. Мне нужно, чтобы ей было просто достаточно неудобно, чтобы мы могли отказаться от этого при будущих встречах, поэтому я не хочу давить на нее. Слишком далеко. Пока нет.

— Разве вы для этого не молоды? — внезапно выпаливает она, ее глаза расширяются, когда она осознает, что только что сказала.

Я смеюсь, улыбка преображает мое лицо, когда я сдаюсь, позволяю ей увидеть меня хотя бы на секунду. Я прочищаю горло:

— Мне тридцать. — говорю я ей. — Если ты не против. — я выгибаю бровь, наклоняю голову, выпячиваю нижнюю губу, прикусывая ее зубами.

Я наблюдаю, как ее румянец усиливается, жар практически кипит на ее щеках, и красный румянец стекает по шее. Я думаю о ноже в моем столе, представляю, как выглядела бы ее бледная кожа, украшенная другим оттенком малинового.

— Извините, это было грубо, я… — она сглатывает, поднимая на меня свои сиреневые глаза, широко раскрытые и налитые кровью, и тогда я замечаю, что ее зрачки похожи на булавочные уколы. — Я не хотела никого обидеть. Я много говорю, когда нервничаю.

Мой рот снова зловеще изгибается в уголках, и на этот раз я не пытаюсь это скрыть. Я облизываю губы, опускаю подбородок. Я думаю обо всех возможностях, которые у меня могли бы быть, если запереться в этой комнате, наедине с взволнованной девушкой. Которая под кайфом…

Так весело.

— Я заставляю тебя нервничать, Ангел? — спрашиваю я, мой низкий голос густой, как клубящийся дым, который хочется задушить.

Ее глаза расширяются еще больше, и я застываю, прикованный к ее крошечным зрачкам.

Что ты приняла?

Она слегка раскачивается на стуле, ногти впиваются в кожу там, где она так крепко сжимает руки.

Я медленно поднимаюсь со своего места, и она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня ростом в шесть футов четыре дюйма. Обходя стол, я подхожу и встаю перед ней в промежутке между ней и столом. Ее плюшевые губы приоткрылись, когда она посмотрела на меня снизу вверх, причем нижняя выглядела так, словно была слишком тяжелой для ее худого лица.

Я хочу вонзить в нее свои гребаные зубы.

Откидываясь назад, упираясь задницей в край стола, я скрещиваю руки на груди, склоняю голову набок, посасываю нижнюю губу, вбирая ее в себя. Позволяя своему взгляду блуждать по ее телу, длинным, стройным ногам, маленьким, упругим сиськам, стольким слоям одежды, прикрывающим всю ее бледную кожу. Интересно, тело такое же безупречное, как ее лицо?

Я хочу раздеть ее догола, разложить на своем столе, порезать своим ножом, сделать много длинных неглубоких порезов, может быть, после я трахну ее им, а потом слижу всю ее кровь.

Подавляя стон, я смотрю на нее из-под густых ресниц, прищурив темно-синие глаза. Она очарована, все ее внимание сосредоточено на мне, ее светлые глаза быстро обшаривают каждый дюйм моего тела. Любуясь моими черными вьющимися волосами, бледной кожей, сапфировыми глазами, мощными руками и сильными бедрами. Ее дыхание учащается, и это похоже на то, что она готовится сбежать или упасть на колени и умолять отсосать мой член. Интересно, стала бы она? Но мне нужно вернуться к этому вопросу, мы еще не совсем пришли к этому.

Даже сейчас ее внимание кажется пьянящим, освобождающим и чертовски опасным.

Черт возьми, я собираюсь уничтожить тебя.

— Хм? — произносит она, снова переводя взгляд на меня.

Я провожу пальцами вверх и вниз по своему бицепсу, мышцы бугрятся там, где они пересекаются на груди, напряжение нарастает под моей накрахмаленной белой рубашкой.

Я мрачно усмехаюсь:

— Ты собиралась рассказать мне, почему я заставляю тебя так нервничать, Ангел. — я широко улыбаюсь.

Ее рот приоткрывается, она быстро моргает, выпрямляется на стуле, и я чувствую себя волком, готовым погнаться за кроликом.

— Я не… Вы не должны, я…

— Все в порядке. — успокаиваю я, наклоняясь вперед, пока нас не разделяет едва ли полфута.

Я чувствую ее теплое дыхание, быстрое, на своей коже. Это вызывает привыкание — ее невинный взгляд. Наклоняюсь еще дальше вперед, и наши губы почти соприкасаются. Я протягиваю руку, чтобы заправить прядь каштановых волос за ее сильно проколотое ухо, поглаживая шершавой подушечкой пальца холодные металлические кольца.

Я переношу свой вес на стол, раздвигая свои крупные бедра ровно настолько, чтобы немного ослабить давление в моем пульсирующем члене. Ее взгляд опускается прямо на мою промежность, когда я это делаю, прежде чем в панике вернуться к моему лицу.

— Как я уже сказал, это безопасное, конфиденциальное место. — тихо говорю я ей, так много гребаного смысла таится в этих словах. — Никто никогда не узнает, что происходит в этой комнате.

Это правда с примесью предупреждения, потому что, когда я думаю обо всех вещах, которые хочу с ней сделать, то знаю, что собираюсь сделать каждую из них, черт возьми.

И никто не сможет меня остановить.

Не мои братья.

Даже Беннетт.

Я знаю, что парни трахали ее, прятали от нас, глупо думая, что мы не узнаем. Они забывают, что мы все видим и слышим. Между нами нет секретов.

И я собираюсь стать новым безопасным местом для этой девушки-наркоманки.

Я выдерживаю взгляд Поппи, и ее зубы впиваются в нижнюю губу, когда она смотрит на меня снизу вверх. Ногти впиваются в кожаные подлокотники ее кресла, когда она крепче сжимает его.

Я демонстративно бросаю взгляд вниз, на полоску пространства между нами, чтобы посмотреть на часы. Кончики наших носов соприкасаются, ее сливочный, маслянистый аромат тыквы наполняет мои ноздри, когда я вдыхаю ее медленно и глубоко. Наслаждаться ее ароматом, чтобы мог трахать свою руку до тех пор, пока не забуду об этом, как только она уйдет. Я отрываю взгляд от перламутрового циферблата своих золотых часов, облизываю губы, просто зацепляя кончиком языка складку посередине ее пухлой нижней губы.

— Сеанс окончен. — шепчу я ей в губы, сверля ее взглядом. — Увидимся завтра, Поппи. — затем я улыбаюсь, хитро и устрашающе, прежде чем сажусь прямо и отвожу от нее взгляд.

Обхожу свой стол, скольжу кончиками пальцев по полированному дереву. Дверь захлопывается за моей спиной. Я опускаю свое большое тело обратно на свое место. Самодовольное удовлетворение разливается по моим венам. Я расстегиваю молнию на брюках, беру член в руку и кончаю, как болван меньше чем за минуту от мыслей о налитых кровью сиреневых глазах.

Глава 19

РАЙДЕН

Обнаженное тело Поппи прижимается к моему боку. Я обнимаю ее одной рукой за спину, другую закидываю за голову, согнув локоть. На потолке горят лампы, на комнату падает голубой свет. Темные простыни натянуты до талии.

Я провожу пальцами по ее татуированному плечу, и по ее коже бегут мурашки. Мои губы растягиваются в легкой улыбке, когда она вздрагивает.

Я смотрю на нее сверху вниз, ее глаза закрыты, ресницы сложены веером на высоких скулах. Она выглядит умиротворенной, и я не уверен, что она когда-либо на самом деле выглядела такой.