Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Я поправила волосы за ушами, позволяя им увидеть Тьму, сплетённую в моих пальцах.

— Осторожнее. Мой спутник в последнее время не в лучшем настроении.

Напряжение можно было бы разрезать одним из моих кинжалов, разрубить пополам. Все дети Волунда застыли, ожидая реакции отца.

Сивад, стоявший слева, чуть пошевелился. Он не сказал ничего и не сделал ничего особенного, но Волунд вновь откинулся на подушки. Фэйри рядом с ним заметно расслабилась.

Ветер стих так же внезапно, как и поднялся.

— Тебе не стоит волноваться о том, что думают или не думают фэйри Анисы. Рано или поздно они поймут, что я — единственный законный претендент на трон. Поверь мне. — Его голос звучал уверенно, но губы изогнулись в насмешливой улыбке. — Но ладно, высказывай свои желания. Чего ты хочешь?

— Отпусти людей, которых ты держишь здесь в рабстве, и позволь тем, кто выживает в трущобах, выйти на улицы и просто жить. Я не знаю, какой именно посыл ты пытаешься донести этим фарсом, но это варварство. И сильно сомневаюсь, что фэйри из Борестеля, которых ты якобы пытаешься почтить, одобрили бы это.

Один из братьев Сейдж презрительно фыркнул, но другие, такие как Персимон, с интересом подняли брови на мои слова. В углу Рианн и двое других людей застыли так, что, казалось, даже не дышали.

И вдруг взгляд Волунда перестал быть пустым.

— Очевидно, у нас разные представления о варварстве. Но я принимаю твои условия. Пусть это станет доказательством моего намерения сотрудничать с Инициаторшей. — Его глаза напоминали ураганы, штормы и боль, пока он изучал меня. Я потревожила медведя в его логове, и это никогда не бывает хорошей идеей. — Всё ради того, чтобы её меч однажды служил верной стороне.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но меня опередили.

— Её меч укажет, ударит и погубит того, на кого она покажет, — провозгласила Орна. — Мне плевать на ваши фэйрийские дела. Я таких, как ты, уже встречала. Тщеславных, бесстыдных, лижущих собственные пятки, будто они из золота. Знаешь, где они все закончили? Под моим лезвием.

В зале вспыхнули возгласы и ругань.

Я одобрительно похлопала по эфесу Орны, молча похвалив её. Сделала всё возможное, чтобы скрыть улыбку.

— Чего ещё ждать от оружия демона, — пробормотал Ран.

Я проигнорировала его. Повернулась к Рианн.

— Уходите отсюда. Соберите свои вещи. Завтра утром я сама отведу вас в город.

В её глазах мелькнуло искреннее изумление, прежде чем она подтолкнула двоих других к занавесям. Гвен отдёрнула их для них и встретилась с Рианн взглядом — коротким, молчаливым.

— Я всегда сдерживаю слово, — сказал Волунд. От него не ускользнула моя поспешность, окрашенная недоверием. — И было бы правильно с твоей стороны проявить вежливость и насладиться пиром, который я устроил для вас.

Для нас? Ну если ему так проще думать — пусть будет.

Мы сели с явным нежеланием в самом дальнем углу от «короля». Поскольку теперь нельзя было позвать на помощь человеческую прислугу, нам наливал Сивад. Надо отдать должное: я оценила мастерство изготовления этих сосудов. Рога были так отполированы, что легко могли выскользнуть из рук, по их поверхности тянулись изящные спирали, вырезанные от края до самого острия.

Я отпила немного пива и мысленно выругалась. Оно было восхитительно. Вкус взорвался на языке и прокатился по горлу, оставив после себя лёгкое покалывание.

Гвен была куда менее сдержанной. Она осушила рог залпом и тут же поспешила налить ещё. Немного дальше Оберон плюхнулся на подушки рядом с Веледой, и та застыла, словно окаменев. Мне стало любопытно, уладили ли они всё после того, как Веледа ясно дала понять, что не держит на него зла за прошлое. Что бы там между ними ни было.

Хотя, по правде говоря, Оберону явно не помешал бы ещё один хороший удар.

Я уже потянулась за булочкой с лимоном и молоком, когда в моей голове раздался тихий голос:

Ты это сделала. Осталось немного потерпеть — и можно будет уходить.

Мои узы были на виду, в отличие от Мэддокса, скрывавшего их под чёрной рубашкой. Здесь всегда находились чьи-то глаза, внимательно следившие за нами. Ран, как ни странно, для самого недалёкого из сыновей Волунда, уже проявил проницательность в тронном зале.

Возможно, это было глупо, но мне не хотелось, чтобы кто-то знал о нашей способности общаться таким образом.

Я наклонилась к нему и понизила голос.

— Почему ты так спешишь? Сейчас как раз можно и отдохнуть.

Он переместил своё огромное тело на подушках, расправляя крылья.

— Это развлекает меня примерно так же, как купание в ванной, полной скорпионов.

Глубокий смех Волунда перекрыл разговоры. Он уже успел забыть наш небольшой спор. Рука фэйри, ласкающая его пах, явно помогала ему отвлечься.

Я приподняла брови.

— А, по-моему, в этом есть своя прелесть.

Мэддокс проследил за моим взглядом, и его челюсть напряглась. На шее начала пульсировать вена.

— Если я ещё хоть раз увижу член Волунда во время ужина, меня стошнит прямо на эти чёртовы ковры.

У меня вырвался смешок, я сделала ещё один глоток пива. Край рога чуть размылся перед глазами, и я нахмурилась. Капля пота скатилась между грудей, вызвав дрожь.

— По-моему, ты ревнуешь.

Он резко повернул голову ко мне.

— Ревную?

— Что король фэйри умеет веселиться.

Его взгляд потемнел. Наконец-то он, кажется, начал меня понимать.

— Аланна…

— Посмотри на себя. Ты напряжён, как струны на арфах за дверью. И я никак не пойму, почему.

Как только я это сказала, нахмурилась сама.

Я вовсе не собиралась поднимать эту тему. Тем более — здесь.

На самом деле, я планировала игнорировать его — в отместку за его холодность.

— Это не… — Он покачал головой и зажмурился. Когда открыл глаза, его зрачки стали тонкими, как лезвия. Они точно и неотвратимо впились в меня, заставив забыть обо всём: о биение сердца, о лёгком головокружении, о музыке.

— Я стал другим. Это уже не Бельтэйн. Если я прикоснусь к тебе сейчас, чёрт побери, боюсь, я не смогу остановиться.

— Пока звучит только прекрасно. Продолжай.

Он издал сдавленный стон.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Я… Это не так просто.

— По-моему, вполне просто. — Я поставила рог на стол. Я его уже допила? Пальцами я провела по его бедру, и мышцы под моей ладонью напряглись.

— Это касается только тебя и меня.

Почему я продолжала настаивать? Тьма зашипела, и я не могла понять — подбадривала ли она меня или тревожилась по другой причине.

— Это не то место. Мы окружены врагами. А то, что я хочу с тобой сделать… То, чего жажду я и дракон внутри меня… — это не для удовольствия. Это не то, что этот ублюдок фэйри хочет сделать с той женщиной сегодня ночью. — Он наклонился ко мне, мягко прижимая к подушкам. Мой пульс участился. Между ног вспыхнула больная пульсация, и я сжала бёдра, чтобы не выдать себя. — Я хочу обладать тобой так по-разному, что сам не могу решить, с чего начать. Мечтаю облизывать тебя снова и снова, заставляя кончать на моём языке и на моих пальцах, пока твои кости не станут жидкими. Хочу трахать тебя, чтобы доказать себе и тебе, что ты принадлежишь мне, чтобы у нас не осталось ни тени сомнений, чтобы твоё тело было настолько насыщено мной, что тебе и в голову не пришло искать удовольствие где-то ещё. Я ревную, да, ревную до тех, кто на тебя смотрит, до этого чёртового воздуха, что ты вдыхаешь, до этой одежды, что касается твоей кожи, до того, как твои губы касаются этого кубка. — Его горячее, прерывистое дыхание обжигало мои губы. Его голос стал ниже и хриплее, будто в него вплелось что-то иное. Что-то алчное, грубое, голодное. — Вот в чём, мать твою, проблема, sha’ha. Когда я говорю, что не смогу остановиться, я это имею в виду. Дракон хочет утащить тебя в пещеру, окружить тебя сокровищами, построить для тебя гнездо и наполнить его драгоценными камнями. И иногда у меня не находится разумных доводов, чтобы убедить его, что это безумие. Иногда мне хочется подчиниться.