Нарушенные клятвы (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.

Я тянусь к его члену, желая прикоснуться.

— Не надо.

Я вздрагиваю, прежде чем опустить руку, но меня не удивляет резкий приказ. В такие моменты мы наказываем друг друга. Так мы выражаем все, чего на самом деле не скажем.

Он тянется за презервативом и надевает его, шуршание обертки из фольги — единственный звук в комнате. Большинство штор задернуты, но наружный свет достаточно яркий, открытые окна достаточно хорошо освещают комнату, чтобы можно было что-то разглядеть.

Ник снова вздыхает. На этот раз менее обиженно и более противоречиво.

— Черт.

Внезапно он нависает надо мной. А потом он целует меня, его язык настойчиво вторгается в мой рот. Я чувствую свой вкус на нем, и это заводит меня еще больше. Мне кажется, что он только мой, хотя бы на этот мимолетный миг.

Тяжесть его эрекции трется о мое бедро и касается клитора. Я стону и извиваюсь под ним, пытаясь протолкнуть его член внутрь себя.

Одна рука Ника поднимает мои запястья над головой, в то время как другая перемещается к его члену, направляя его между моих ног. Он дразнит меня несколько секунд, подталкивая, но не входя. Предвкушение ползет по моей коже, всепоглощающее.

Внезапным толчком он полностью входит в меня. Я едва успеваю привыкнуть к нему, как он начинает двигаться, трахая меня глубокими, быстрыми движениями. Грубый и отчаянный, настолько далекий от безразличия, что я не могу удержаться от улыбки.

Неправильные поступки не должны казаться такими приятными.

Ничто не должно быть так приятно.

С ним слишком легко забыться. Так трудно оставаться на плаву и сохранять бдительность.

Точно помнить, кто мы и к чему это приведет.

Я близка к тому, чтобы кончить, когда он полностью выходит из меня и перекатывается на спину. Я моргаю, глядя на него, дымка удовольствия медленно рассеивается, и вместо нее появляется замешательство.

— Оседлай меня. — Голос Ника хриплый, огрубевший от потребности и раздражения.

Я слишком возбуждена, чтобы спорить. Я хочу обхватить его член, и пока это происходит, мне, честно говоря, все равно, в какой позе я нахожусь.

Я перемещаюсь, пока не оказываюсь верхом на его бедрах. Он притягивает меня к себе и сжимает член в кулаке, направляя его к моему входу. Я ахаю, когда чувствую, как головка толкается в мою киску, ожидая, что он снова войдет в меня. Я не готова к тому, что его бедра едва приподнимаются, что он всего лишь скользит еще на дюйм.

— Пожалуйста, — шепчу я. — Пожалуйста, Ник. Я так сильно хочу тебя. — Слова выливаются из меня потоком неприкрытой честности. Я знаю, что говорю не только о сексе. Я признаю то, что хотела скрыть.

Я хочу Ника.

Я хочу трахнуть его. Но я также хочу целовать его, спать рядом с ним и покупать подарки на день рождения. Ужинать с ним, ходить на свидания, родить еще детей, получать от него рождественские открытки и проводить вместе каникулы. Я хочу быть счастливой, нормальной и целостной. И белый забор, золотистого ретривера и семейный минивэн в гараже.

То, чего у меня не может быть с Ником.

Жизнь с ним будет состоять из оглядываний назад, страха и вооруженной охраны.

Он не может все бросить.

Я не могу остаться.

Это больно. Это так больно. И это смешивается с максимумом блаженства.

Он проскальзывает еще на дюйм. Затем еще на два. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на восхитительном растяжении, когда сила тяжести тянет меня вниз, а Ник толкается глубже.

— Мне так хорошо с тобой.

Я открываю глаза. В выражении его лица есть что-то нежное, что заставляет меня думать, что он точно знает, о чем я думаю.

Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ, а потом он шлепает меня, разрушая момент.

Я стону и раскачиваюсь на нем, когда он выскальзывает на пару дюймов, а затем снова входит в меня.

Его руки блуждают по моему телу, задерживаясь на моей груди, прежде чем скользнуть вниз по талии к бедрам. Он крепко сжимает меня и толкается еще глубже внутрь меня. Его большой палец находит мой клитор, потирая крошечными кругами, которые подводят меня все ближе и ближе к краю, пока он наблюдает, как его член исчезает внутри меня.

Мы попадаем в знакомый ритм, врезаясь друг в друга, шлепанье кожи, стоны и всхлипывания наполняют комнату. Я держусь так долго, как могу, отталкивая удовольствие, потому что, как бы сильно я ни жаждала оргазма, я ненавижу, когда все кончается. Я ненавижу дистанцию и реально, где мы не вместе.

Но это слишком сильно, всепоглощающе, мощно, властно. Мои внутренние мышцы сжимаются в конвульсиях вокруг заполняющего меня члена. Мое освобождение взрывается внутри меня, волна тепла закручивается по спирали и распространяется.

Хватка Ника на мне усиливается. Я смотрю, как закрываются его глаза, напрягается челюсть и напрягается пресс. Чувствую, как он набухает и дергается внутри меня, когда кончает.

Остатки блаженства все еще текут по моей крови, когда я ложусь рядом с ним.

Несколько секунд спустя я слышу шорох. Вероятно, он возится с презервативом, решая, как справиться с последствиями. Мои глаза закрываются, отгораживаясь от всего. Они распахиваются, когда Ник подхватывает меня с кровати и начинает идти, неся меня по-свадебному. Я думаю, он направляется в коридор, намереваясь отнести меня обратно в мою комнату. Но вместо этого он заходит в ванную.

Свет включается автоматически.

Ник идет прямо в душ. Он медленно опускает меня. Неохотно. Затем включает кран, перекрывая подачу воды, пока она не станет теплой. Я прислоняюсь к прохладному кафелю, наблюдая за ним со смесью восхищения и настороженности, пока он не кладет руку мне на талию и не притягивает к себе.

У него есть одна из тех причудливых насадок для душа, которая по ощущениям напоминает водопад или дождь. Теплая вода пропитывает мои волосы и начинает стекать по лицу. Ласкает мою кожу и согревает мое тело. А потом Ник втирает что-то, пахнущее розмарином и мятой, в мои волосы, прежде чем вымыть мои руки и грудь. Мой живот и между ног.

Несмотря на то, что мы оба обнажены и он прикасается ко мне интимно, это скорее мило, чем сексуально, что сеет хаос в моем сердце.

Темнота и уныние интригуют меня. Возбуждают. Но это нереально и ненадежно. Эта забота — та, которой я всегда жаждала, но никогда не получала, — не должна исходить от человека, который, смывал кровь на этом самом месте.

Я встречала множество людей, на которых, как мне казалось, я могла положиться, — добрых, заслуживающих доверия людей, таких как Джун и Майкл, — но у меня никогда не было никого, на кого я могла бы положиться так, как на Ника.

Я не думаю, что Ник плохой человек. Но я знаю, что он совершал плохие поступки. И любая попытка найти разницу между тем, кто он есть, и тем, что он сделал, была бы маскировкой эгоизма.

Но это не мешает мне налить на ладонь розмариново-мятный гель для душа и покрыть его пеной.

У меня никогда не было времени и сил, чтобы восхититься телом Ника. Ближе всего я была к этому в ту ночь, когда он вернулся домой весь в крови. Что, очевидно, отвлекало. Не говоря уже о моем ужасе.

Теперь от багровых пятен не осталось и следа. Только бесконечная гладкая кожа и четко очерченные мышцы.

Смотреть на него — все равно что жадно поглощать десерт после полноценного обеда. Знаешь, что должна сопротивляться, но хочешь побаловать себя. Я намыливаю его волосы, руки, плечи. Двигаюсь вниз по центру его груди, по животу. Проследила за за V-образными мышцами его живота и тонкой полоской темных волос, которые указывают прямо на его член.

Я не тороплюсь, не оставляя ни одного дюйма нетронутым, пока не сжимаю его пенис в кулаке. Он твердеет под моими прикосновениями. Ник шипит, когда я двигаю рукой, мыло делает мои движения скользкими.

— Не обращай внимания, — говорит он мне, когда его член снова становится твердым и наливается кровью.

Я ухмыляюсь и глажу его быстрее.

Кадык Ника подпрыгивает, когда он сглатывает. Его голова откидывается назад, касаясь кафельной стены, но глаза остаются прикованными ко мне. Я поддерживаю зрительный контакт, наклоняясь, чтобы помассировать его яйца, прежде чем вернуться к его эрекции. Его дыхание учащается, когда он набухает в моей руке.