Нарушенные клятвы (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.

— Я знаю, — говорит он, теребя край простыни.

— Я уверена, что у тебя много вопросов. На некоторые у меня может не быть ответов. Я не хочу, чтобы ты волновался, милый. Когда твой отец узнал о тебе, узнали и некоторые из его врагов. Одним из них был человек, который похитил нас сегодня.

— Что с ним случилось?

Я сглатываю.

— Он мертв.

Лео молчит, обдумывая это в течение минуты.

— Хорошо.

Я изучаю его серьезное выражение лица, пытаясь придумать, что еще сказать. Взгляд Лео устремляется мне за спину, волнение освещает его лицо. Я сглатываю во второй раз, мне не нужно оглядываться, чтобы понять, кто, должно быть, вошел в спальню.

Я наклоняюсь и целую его в лоб.

— Я уверена, ты хочешь пожелать спокойной ночи своему папе. Мы можем продолжить разговор завтра. Я люблю тебя, Лео. Очень сильно.

Он улыбается мне.

— Я тоже люблю тебя, мама.

Я улыбаюсь в ответ, затем поворачиваюсь и прохожу мимо Ника, не глядя ему в глаза.

Оказавшись в своей комнате, я на автопилоте готовлюсь ко сну. Я ложусь спать на пару часов раньше, чем обычно, но чувствую себя умственно и физически опустошенной. Меня слишком подташнивает, чтобы думать об ужине.

Горячий душ и пижама помогают. Я расчесываю мокрые волосы, когда раздается стук в дверь.

— Войди, — зову я, слыша заминку в своем голосе.

Я знаю, что это Ник.

Когда он входит в комнату, в нем что-то изменилось. Первый раз, когда я вижу его в чем-либо, кроме черных слаксов и черной рубашки, которые, похоже, являются его повседневной униформой.

Я разочарована своим взглядом — тем, как он задерживается на серых спортивных штанах и белой футболке Ника. Моему либидо все равно.

— Подумал, тебе не помешало бы. — Он протягивает бокал, наполовину наполненный темно-бордовой жидкостью.

Тревожно, но моя первая мысль — как это похоже на кровь.

— Спасибо. — Я беру бокал и делаю глоток. Вкус вина знакомый, и осознание того, что Ник принес мне мое любимое вино — что он даже запомнил, какое у меня любимое вино, — согревает меня больше, чем алкоголь.

— Мне жаль, Лайла. — Серьезность сквозит в каждом слоге.

— Я тебя не виню.

— Тебе следовало бы.

— Это была не твоя вина, Ник. — Длинная цепь событий, которая закончилась тем, что Дмитрий похитил меня и Лео, — это одно. Но я знаю, что Ник сделал бы все — абсолютно все — чтобы предотвратить это, если бы он хоть немного подозревал, что это возможно.

— Нет, моя. — Его челюсти сжимаются. — Я должен был позаботиться о Дмитрии давным-давно. Если бы я приказал каждому мужчине прочесывать улицы в течение последних десяти месяцев, мы бы уже нашли его.

— К сожалению, ты не знал, где он, и ничего не мог сделать с ним.

— Я должен был приложить больше усилий.

— Не вини себя.

— Это другое. Он похитил тебя. У тебя было полное право сделать этот выстрел.

— Ну… — Я отвожу взгляд и делаю еще глоток вина. — Я не могу этого изменить.

— Я никогда не хотел этого для тебя, Лайла. Я не хотел, чтобы ты даже знала о существовании такой жизни, не говоря уже о том, чтобы жить ею. Вот почему я ушел не попрощавшись. Я знал, что ты спросишь, почему я ухожу, и я не мог сказать тебе правду. Не мог тебе ничего обещать.

— Я знаю. — Я пью еще вина, затем прерывисто вдыхаю. Страх разъедает мои внутренности. — Мне нужно уехать домой, Ник.

— Ты можешь уехать, когда захочешь.

Я пока не могу смотреть на него, но его голос звучит равнодушно.

— Мне нужно несколько дней. Чтобы найти авиабилеты, квартиру и машину…

— Обо всем позаботились.

Я смотрю на него. Ник выглядит невозмутимым, одна рука засунута в карман, он прислоняется к стене.

— Что?

— Тебя ждет полностью меблированная квартира. Она находится в двух минутах ходьбы от бывшей школы Лео. Хотя, если ты хочешь отправить его в частную школу, я был бы рад заплатить за нее. В гараже стоит машина. Кажется, «Вольво». Я попросил Романа провести кое-какие исследования относительно того, что безопаснее. И ты можешь воспользоваться моим самолетом в любое время.

— Тебе… тебе действительно не нужно было всего этого делать.

Он приподнимает одно плечо, затем опускает его.

— Дело сделано.

— Я-я думаю, нам лучше уехать завтра. Нет причин… мы должны устроиться как можно скорее.

— Все в порядке. Я дам знать пилоту. Собери все необходимое. Остальное я отправлю через несколько дней.

Я киваю.

— Спасибо.

Он делает это так… легко. Часть меня боялась этого отъезда больше, чем я когда-либо могла признать. Возненавидела саму идею сворачивания нашей жизни здесь и возвращения в Филадельфию. Новая квартира, приличная подержанная машина и новая работа ждут нас там.

И все кончено. Меня ждет новая жизнь.

— И еще, я думаю, тебе следует вернуться в школу. Если ты хочешь.

В моей груди прорастает зернышко надежды. Я раздавливаю его как можно быстрее. Я не удивлена, что Ник понял или догадался, что я хочу получить степень. Это открыло бы передо мной перспективы трудоустройства и позволило бы мне получить полномочия, позволяющие превратить социальную работу в реальную возможность.

— Разумеется, я заплачу за это, — добавляет он, неверно истолковав мои колебания.

Я улыбаюсь, мышцы моего лица напряжены. Однажды я прочитала, что получение всего, чего ты хочешь в мире, — худшее, что может с тобой случиться. В то время я подумала, что это была попытка какого-то счастливого болвана заставить остальных из нас чувствовать себя лучше. Теперь, я думаю, это худшее, что может со мной случиться — это иметь все, что я хотела, но я вынуждена уехать.

— Я не могу, Ник.

Мускул на его челюсти дергается, выдавая раздражение.

— Почему нет?

— Это…. слишком большие деньги.

— У меня много денег.

Я наполовину смеюсь, наполовину вздыхаю.

— Я знаю.

— Не все они грязные. У меня есть недвижимость, клубы и…

— Дело и не в том, как ты их заработал, — говорю я ему. — Я имею в виду, да, ты знаешь, что это беспокоит меня. Но я не могу взять у тебя столько денег, Ник. Я просто… не могу.

Он раздражён.

— Ты забираешь машину и квартиру.

— Для Лео. Так я буду водить его в школу, на игры и прогулки. И там он будет жить. Я знаю, что бы ты ни организовал, это лучше, чем я могла бы найти сама, и я не слишком горда, чтобы признать это. Но школа… это было бы для меня. В этом есть разница.

— Я не платил алименты на ребенка восемь лет. Тебе приходилось со всем справляться. Это не гребаная подачка, Лайла.

Я вздыхаю.

— Я подумаю об этом.

Он изучает меня несколько секунд, затем кивает и выпрямляется.

— Спокойной ночи.

У меня открывается рот.

Останься, — вертится у меня на кончике языка.

Я не хочу оставаться одна прямо сейчас. В частности, я хочу быть с ним. Я хочу секса, объятий и той близости, которую я когда-либо испытывала только с Ником.

Это наша последняя ночь. Мой последний шанс.

— Спокойной ночи.

Он слегка улыбается.

— Дай мне знать, если захочешь еще вина.

Я вижу это так ясно — на что было бы похоже остаться здесь. Насколько это было бы просто. Но потом я слышу звон оружия, падающего на пол в квартире Дмитрия. Я испытываю ужас оттого, что меня привязали к дивану, а рядом со мной мой сын.

Я не хочу снова оказаться в такой ситуации. Я никогда не хочу, чтобы Лео снова оказался в такой ситуации.

И я не хочу, чтобы Нику когда-либо снова пришлось делать этот выбор. Он был готов умереть, чтобы спасти нас, и я не уверена, что смогла бы пережить, если бы он это сделал. Я бы лежала на полу в позе эмбриона, разваливаясь на части.

Ник уехал из Филадельфии девять лет назад, чтобы защитить меня.

Это я ухожу, чтобы защитить его. И Лео.

— Я собираюсь собрать вещи и лечь спать.

Его полуулыбка быстро гаснет, как только я произношу слово «собрать».

— Звучит заманчиво, — говорит он.