Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

Я думаю о своем отце, о том, как он меня ненавидит. Как моя мать любила меня, но была жестоко разлучена со мной, оставив меня вот так, с ним — с кем-то, кто презирает меня, кто должен быть моей семьей.

Я вижу темноту, тени по краям моего зрения. Вся я похожа на старый, разваливающийся дом, скрипучие двери и разбитое стекло. Так много боли, так много печали, что я хочу, чтобы какой-нибудь прохожий поджег меня.

Тогда я вижу ее, мою маму — длинные золотистые волосы, серо-голубые глаза, нежную кожу, теплую улыбку, легкие веснушки на переносице.

Интересно, если бы она была сейчас здесь, прижала бы она меня к своей груди, приняла бы в колыбель своих объятий, крепко сжала бы, обняла и любила меня, и никогда больше не отпускала бы.

Я чувствую онемение, поднимаюсь на дрожащие ноги, плююсь и заливаю себя грязью. Юбка моего платья спадает, прикрывая меня, задевая чуть выше лодыжек. Я вижу Рекса ближе, неуверенная, когда он двинулся ко мне. Я схожу с дорожки, ближе к ним, и на лице Рекса появляется что-то вроде облегчения. Между моими бровями в замешательстве появляется складка.

Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого и внезапно не понимаю, почему я вообще думала, что смогу быть рядом с ними. Между всеми этими мускулами и татуировками, ухмылками и изогнутыми верхними губами. Но то, как каждый из них проводил со мной время, утешал меня, вместе и наедине, то, как я им искренне нравилась.

Было ли все это когда-либо только ложью?

Мне вспоминаются слова Линкса, его объяснение, рассказывающее, как я разрушила его семью. Втянула его брата в преступную жизнь. Я ничего из этого не понимаю, ведь никогда в жизни не делала ничего, что могло бы намеренно навредить другому человеку. Даже когда я причинила боль той девушке, это только из-за того, что она сделала мне первой. Это была реакция, плохая реакция. Впервые в жизни мне захотелось постоять за себя.

Однако никого никогда по-настоящему не волнует другая сторона истории. Не тогда, когда дело касается меня.

Поезд уже так близко, что я чувствую жар его ревущего двигателя, словно стена огня надвигается на меня.

Я смотрю направо, отводя затуманенный взгляд от четырех мужчин, которые уничтожили меня. Разум, тело и душу. Все это, как густая черная смола, просачивается из моих трещин и изломов, теперь от меня ничего не осталось. В любом случае, что бы это ни было.

Кто я вообще такая без наркотиков, без принуждения себя к физической форме?

Никчемная.

Нарушитель спокойствия.

Жалкая.

Пустая трата места.

Вместо своей матери должна был умереть ты.

Свет фар поезда — все равно что смотреть на солнце, когда я делаю один большой шаг назад, на рельсы, мои подкашивающиеся ноги держат меня твердо. Гудок поезда ревет достаточно громко, чтобы я на мгновение оглохла, а затем до меня доходит.

Глава 34

ЛИНКС

Пальцы Рекса перебирают волосы у меня на затылке, его рука хватает меня сзади за шею, когда он ложится рядом со мной. Его тяжелое обнаженное тело наполовину нависает надо мной, голова у меня на груди, простыня завязана узлом между нашими переплетенными ногами.

Пот мелкими капельками блестит на светлой коже его лица, прямые пряди волос цвета пепельного мокко прилипли к влажным вискам. Рекс поднимает подбородок, пристально глядя на меня, его рука лежит на моем сердце.

— Ты хочешь поговорить об этом? — он урчит, облизывая свои тонкие розовые губы, потому что он хочет поговорить об этом.

Я смотрю на него сверху вниз, обводя взглядом его светло-зеленые глаза, черное металлическое кольцо на прямом носу, резкому очертанию квадратной челюсти.

Облизывая собственные губы, распухшие от бессонной ночи и полдня, полного траха, я, наконец, выдавливаю:

— Нет.

Хендрикс молчит, его пальцы скользят по моей груди, наше дыхание мягкое и ровное. Глаза закрываются, я почти засыпаю, когда он поворачивается так, что его подбородок упирается мне в грудь. Его пристальный взгляд сверлит дыру в моей голове, но я не открываю глаза, не смотрю на него, зная выражение его лица. Я вижу это даже сквозь опущенные веки, умоляющую мягкость в его очень мужественных чертах. Я видел это только один раз, до того, как уехал на реабилитацию, до того, как это было сделано добровольно.

— Я беспокоюсь о ней, Линкс. — тихо говорит он, его подбородок упирается мне в грудь, но я чувствую это как лезвие в сердце. — Она не… я не думаю, что с ней все в порядке. — вздыхает он.

Я думаю о ее прекрасном лице, полном страха, заплаканных щеках и кое-чем похуже.

Принятие.

Вот почему я ушел. Прежде чем она встала под поезд, Флинн и Кинг набросились на нее как раз вовремя.

Я представляю ее мертвой, и желчь подкатывает к моему языку.

Хотел бы я ненавидеть ее так сильно, как притворяюсь.

— Мне похуй, что с ней. — огрызаюсь я в ответ, открывая глаза, и внутри все скручивается, как будто кишки затягивают петлю вокруг моего сердца. — Ее семья разрушила мою, не забывай об этом, черт возьми. — я резко вдыхаю, напоминая себе, гнев пульсирует в моих венах. — Она посадила моего отца в тюрьму. — я прикусываю зубы, прижимаясь языком к их внутренней стороне.

Рекс не двигается, его светло-зеленые глаза смотрят в мои, в его нахмуренных бровях читается легкая грусть, которую я хочу разгладить, но не делаю этого, а не тянусь к нему.

Не могу.

— Она этого не делала, Линкс. — наконец говорит он. — Ей было пять.

Я втягиваю воздух, откатываясь в сторону, отталкивая его от себя. Я поворачиваюсь к краю кровати, перекидываю ноги через бортик, наклоняюсь, чтобы дотянуться до своих боксеров.

— Что мы сделали?… Она тебе понравилась. — тихо говорит Рекс, пытаясь придать своему глубокому рокоту мягкость. — Я думаю, она тебе более чем понравилась, если быть до конца честным, Линкс. То, как ты смотришь на нее…

— Смотрел, смотрел на нее. Прошедшее гребаное время, Хендрикс, оставь это, блядь, в покое.

— Мне не нравится то, что мы делаем. — говорит он, когда я встаю, чтобы натянуть нижнее белье. Я смотрю на него через плечо: — На самом деле, я ненавижу это. Ты разбил ее гребаное лицо, чувак. Повалил ее на землю ударом по спине. Ты на сотню фунтов тяжелее ее!

— Да. — соглашаюсь я, кивая и стискивая зубы так сильно, что, кажется, они могут хрустнуть. — И это было только начало.

Я ворчу себе под нос, вспоминая все те недели назад, когда трахал ее в душе, прижимая к стене. Как я два дня не мог уснуть из-за этого — из-за чувства вины. А потом прошлой ночью.

Фиолетовые синяки, налитые кровью глаза, мольба и плач и…

— Мы могли убить ее прошлой ночью. — резко отвечает Рекс, и я непроизвольно втягиваю воздух через нос. — Она могла умереть.

Руки дрожат, челюсть сжата, зубы стиснуты, глаза горят.

Я слышу, как он встает с кровати. Я по-прежнему стою к нему спиной, пока продеваю ноги в спортивные штаны.

— Почему ты, блядь, так себя ведешь? Это не ты. — вздыхает он, в его голосе звучит беспорядочная смесь усталости и отвращения.

Две вещи, с которыми я слишком хорошо знаком.

— Ты тоже это сделал. — напоминаю я ему, думая о том, как он улыбался ее крикам, трахая ее на рельсах, прижавшись губами к ее уху.

Она плакала меньше, когда Райден сказал, что может убить ее. Как будто она почувствовала… облегчение.

У меня стынет кровь в жилах, и я выбрасываю мысли о прошлой ночи из головы.

Рекс обходит кровать и останавливается у ее края, когда я поворачиваюсь к двери. Он встает передо мной, загораживая выход. Рекс выше меня на пару дюймов, немного старше, шире в плечах, он тяжелее меня, он тренируется в тренажерном зале с Флинном, но он не собирается держать меня в этой комнате, если я захочу выйти оттуда.

— Двигайся.

— Нет.

— Рекс, уйди с дороги. — вздыхаю я, проводя рукой по своим обесцвеченным светлым волосам, слишком уставший, чтобы продолжать борьбу.

Мое тело болит, все в синяках, я устал. Я чертовски устал, и я не хочу делать это сейчас. Я хочу принять душ, смыть мысли о ней со своей кожи, ее запах, ее слезы.