Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

Рекс не двигается, уставившись на меня сверху вниз, и я опускаю взгляд, замечая, что он тоже теперь в спортивном костюме. Его босые ноги покрыты татуировками, и я смотрю на замысловатые разноцветные завитки чернил, чтобы не смотреть ему в лицо.

— Это из-за лекарств, которые я нашел в твоей комнате? — спрашивает он меня почти беззвучно, и я вскидываю голову так быстро, что чуть не получаю удар хлыстом.

— Что? — я моргаю, ярость захлестывает меня, как будто мои инстинкты борьбы или бегства наконец-то сработали. — Ты рылся в моих гребаных вещах?

— Да. — невозмутимо отвечает он, беззастенчиво удерживая мой взгляд. — Потому что на прошлой неделе ты вернулся домой из бара с перекошенным видом, и я хотел проверить, как ты.

Я снова вспоминаю ее. Ее гребаные наркотики, мое гребаное здравомыслие. Я хотел помочь ей. Не видеть, как она идет по тому же пути, что и я. Возможно, мы могли бы помочь вывести ее из темноты. Воспоминания о прошлой ночи всплывают в моем сознании, и я знаю, что теперь этого никогда не случится. Мы сломили ее. С ней покончено.

Это то, чего мы — я- хотели.

Я усмехаюсь:

— Ты чертовски невероятен.

— Потому что я забочусь о тебе?

— Потому что это гребаное вторжение в частную жизнь!

— Ты принимаешь наркотики, Линкс? Потому что та «Молли», которую я нашел спрятанной в глубине твоего туалета, определенно не была моим Ядом.

— Ооо. — выдыхаю я, мрачно посмеиваясь. — Так вот в чем дело? — я снова усмехаюсь, качая головой. — Если это твой Яд, то это нормально быть под кайфом? Но поскольку это был не твой Яд, у меня появилась гребаная привычка? И это все?

— Если тебе нечего скрывать, почему ты так злишься?

— Потому что я не принимаю никаких гребаных наркотиков! — я кричу это, слюна стекает по его скуле, когда я подхожу прямо к его лицу, утыкаясь своим носом в его, когда наши лбы трутся друг о друга.

— Братан, какого хрена? — сонный голос Райдена звучит из комнаты напротив, даже сквозь беспорядочное биение моего пульса и барабанную дробь в ушах я слышу его, как голос разума. — Почему ты, блядь, кричишь? Разве мало того, что мне пришлось слушать, как вы двое трахаетесь весь день? И как раз в тот момент, когда я думаю, что вы наконец закончили, ты решаешь устроить гребаную драку.

Он толкает дверь шире, заставляя меня и Рекса расступиться, отойти подальше в комнату, только для того, чтобы он оставил ее открытой, загораживая выход плечами.

— Тогда откуда оно у тебя, если ты его не брал, зачем ты его прятал? Откуда ты его взял? — спрашивает Рекс, полностью игнорируя нашего измученного лучшего друга.

— Что и откуда взял? — Кинг моргает, пытаясь проснуться, проводит рукой по лицу, шипит, когда ловит тыльной стороной ладони пирсинг в брови.

Это почти заставляет меня ухмыльнуться, когда она пнула его в лицо, когда мы вытаскивали ее из багажника.

Руки сжимаются в кулаки по бокам, я стискиваю зубы, смотрю через его плечо в дверной проем, на открытую дверь Кинга напротив. Кажется неправильным говорить это, хотя я ее терпеть не могу. Но говорить с ней так — это как-то не по себе. Потом я думаю о том, что мне не разрешают навещать моего отца в тюрьме, а моя мама месяцами лежит в постели с пустым лицом. Как я потерял обоих родителей, просто так, и я помню, почему меня это не должно волновать.

Мне, блядь, все равно.

Я чувствую какое-то самодовольное удовлетворение, когда мои глаза находят их, мой пристальный взгляд перемещается между ними двумя, серо-стальным и бледно-зеленым:

— Ты действительно хочешь знать? — я приподнимаю бровь, уголок моего рта приподнимается от самодовольства, которого я на самом деле не чувствую.

— Я бы не спрашивал, если бы знал. — нетерпеливо фыркает Рекс.

— Что происходит? — спрашивает Кинг.

— Хендрикс обыскал мою комнату и хочет знать, откуда я беру свои запасы. — я смотрю на Рекса, разговаривая с Кингом, глаза Рекса сужаются с каждым словом.

— Какого хрена? — Кинг брызгает слюной, его лицо становится пепельно-серым: — Какого хрена у тебя есть наркотики, чувак?

Переводя взгляд с Рекса на Кинга.

— Я забрал их у твоей маленькой шлюшки. — выплевываю я. — Пытаюсь спасти ее от ее гребаной самой себя. — усмехаюсь я, как будто не могу поверить, что заботился об этом настолько, чтобы беспокоиться. — У нее приятная маленькая привычка к таблеткам. — резко смеюсь я, что-то острое пронзает мою грудь, но я игнорирую это, сохраняя дерзость на лице, как поношенную маску.

Кинг смотрит на меня с недоверием, но не пытается спорить со мной, не отрицает этого. Ясно, что он не знал, но его лоб хмурится в раздумье, как будто, возможно, он видел знаки, но не сложил их вместе.

Но Рекс… Рекс опускает взгляд, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Тогда я заливаюсь смехом, громким, хриплым, даже не принужденным, когда слезы наполняют мои глаза от эмоций, которые я не могу определить.

По лестнице с третьего этажа раздается топот ног, и в холле появляются Флинн и мой брат Беннетт.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — Беннетт огрызается, как будто еще не пять часов вечера, но, учитывая, что мы не спали всю ночь, я понимаю, почему он злится из-за того, что его разбудили.

Темными глазами оглядывая всех нас, стоящих в дверном проеме Рекса, он облизывает зубы:

— Ну?

— Это золото. — смеюсь я, не сводя глаз с Рекса. — Ты знал. — усмехаюсь я, качая головой. — Дай мне просто разобраться в этом дерьме…

— Линкс, что, черт возьми, происходит? — требует ответа мой брат.

Я думаю о том, как Беннетт трахал ее прошлой ночью, когда мои глаза встречаются с его темными, как будто это не было для него чем-то новым, но в равной степени и как будто это ничего не значило. Я на это не куплюсь. Она им всем.

Я резко поворачиваюсь к нему с рычанием на губах:

— Заткнись нахуй, Беннетт. — тыча пальцем в грудь Рекса, его светло-зеленые глаза встретились с моими. — Значит, ты. — выплевываю я. — У тебя проблемы с тем, когда ты принимаешь наркотики, но ты отправил меня на реабилитацию, чтобы ты мог заняться чем? Найти нового маленького наркомана на мое гребаное место?!

Сейчас я выкрикиваю свои слова, ярость, какой я никогда не чувствовал, захлестывает меня.

Ревность.

— Линкс, чувак. — начинает Флинн, подходя ближе к спине Беннетта.

Я прервал его своим резким взрывом смеха:

— Ты проводишь часы, наблюдая за этой маленькой киской на камеру, трахая ее голову в своем офисе. Манипулируешь ею, чтобы она доверяла тебе. Она твоя новая навязчивая идея, так что держись от этого подальше.

— Правда? — спрашивает Кинг, поворачиваясь, чтобы посмотреть через плечо на своего старшего, еще более сумасшедшего брата.

— Так вот в чем дело? — Беннетт перебивает, отвлекая внимание от Флинна: — Поппи? — осторожно спрашивает он, со странным выражением на лице, вздрагивая, когда произносит ее имя.

Это как удар молотком по моей глазнице.

— Нет, вообще-то, это аб…

— Наркотики. — медленно произносит Кинг, растягивая слово, пока оно не звучит у меня в голове, как боевой клич.

Никто не произносит ни слова, все смотрят на Райдена. Он медленно поворачивается лицом к своему сводному брату, темно-синие глаза Флинна уже устремлены на него.

— У Поппи есть привычка? — не желая говорить «зависимость», он облизывает губы, сводит их вместе, его челюсть отвисает от скрипа зубов.

Самодовольный трепет охватывает меня при мысли о том, что она вдруг оказалась недостаточно хороша для него сейчас. Что ему будет противно, что он когда-либо позволил вложить в себя деньги. Но от того, как Флинн наблюдает за своим младшим братом, в то время как остальные из нас молчат, у меня сводит живот, и в него опускается тяжесть. Потому что Райден никогда не испытывал отвращения ко мне, он всегда только поддерживал, беспокоился обо мне.

Даже сейчас, судя по тому, как он понимает, кажется, что он…

— Ты чувствуешь себя виноватым. — тихо говорю я, прерывая его прежде, чем Флинн успевает ответить своему брату.