Ткач (ЛП) - Робертс Тиффани

Наконец, он положил нижние руки ей на голову, запустив пальцы в волосы, покалывая когтями кожу головы. Он зарычал, когда ее голова качнулась над ним. Ее челюсть горела от растяжения, но Рекош был слишком хорош на вкус, чтобы она могла остановиться.

Прохладный воздух прошелестел над ее разгоряченным лоном, и Ахмья со стоном раздвинула бедра. Ее лоно сжалось, пустое и ноющее, а киска текла от возбуждения.

Она нуждалась в облегчении. Ей нужно было…

Ахмья просунула свободную руку себе между бедер и погладила клитор. Хныкающий стон вырвался у нее, отдаваясь в его члене, когда удовольствие вспыхнуло в животе.

— Нет, — голос Рекоша прогрохотал как гром, звук, который Ахмья скорее почувствовала, чем услышала, когда он схватил ее за руку и заставил убрать ладонь от киски. — Моя.

Прежде чем она успела выразить свой протест по поводу внезапного прекращения ее ласк, Рекош схватил ее и поднял на ноги. Ахмья ахнула, когда его большие, сильные ладони схватили ее за бедра, и она обхватила их руками, когда он поднял ее над своим телом.

Он опустил ее так, что она оказалась верхом на его голове, спиной к нему — глядя вниз вдоль его длинного, мощного, чувственного тела врикса на блестящий член, который всего минуту назад был у нее во рту.

— Рекош, что…

— Ты нужна мне, найлия, — прорычал он отрывисто, прежде чем засунуть язык в ее киску.

Ахмья вскрикнула. Его язык погружался в нее снова и снова, потирая внутренние стенки и другое тайное местечко, которое возбуждало каждый ее нерв, разжигая удовольствие все сильнее и сильнее. Он заставлял ее сгорать от желания. И Боже, она нуждалась в Рекоше так же сильно, как он нуждался в ней. Нуждалась в его словах, его прикосновениях, нуждалась в его длинном, гибком языке, который продолжал бы трахать ее вот так.

Ахмья извивалась, но Рекош держал ее крепко, не давая вырваться, поэтому она вцепилась в него руками и бедрами. Он застонал, и она почувствовала, как стон завибрировал в ней, усиливая экстаз.

Одной из нижних рук он обхватил ее икру, убедившись, что она не сможет отодвинуться, даже если захочет. Другой медленно, дразняще скользнул вниз по торсу, обводя похожие на броню выступы груди и живота с легкостью, не вязавшейся с ненасытными, бешеными движениями языка.

Ее глаза расширились, когда его рука обхватила основание члена. Язык Ахмьи без всякой сознательной мысли выскользнул наружу, чтобы слизнуть его вкус, оставшийся на губах. Его длинные пальцы полностью обхватили член, поглаживая вверх и вниз, и Ахмья наблюдала, не отрывая взгляда от этих движений, пока язык Рекоша входил и выходил из нее.

Наслаждение опалило ее, распространяясь по телу подобно лесному пожару. Она тяжело дышала, сжимая его руки, ощущая каждый толчок, изгиб и движение его языка. Пламя страсти охватило ее, и она уступила своей потребности. Уступила ему. Ее тело двигалось само по себе, покачиваясь на его языке, жаждая, чтобы он проник глубже, ища все удовольствие, которое он мог ей доставить.

Но она не отводила взгляда от его члена. Не отводила взгляда от этой поглаживающей руки, все чаще и чаще, с каждым горячим, неровным выдохом на ее влажной киске.

— Рекош, — простонала Ахмья, ее руки оставили его, чтобы обхватить груди. Она сильно ущипнула себя за соски. Острая боль пронзила ее, прямо к клитору, и она ахнула, прижимаясь своей щелью к его твердому рту. — Не останавливайся. Пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста. Это так хорошо.

Пальцы и когти впились в плоть ее бедер, Рекош зарычал. Вибрации на клиторе были всем, что ей нужно. Экстаз захлестнул, заполнив все ее существо. Ахмья извивалась на нем, внутренние стенки сжимались, когда жидкий жар затопил ее.

Рекош только крепче сжал Ахмью, как будто никогда не собирался отпускать. Он ласкал, поглощал, пил из нее, его ворчание только продлевало охватившее ее наслаждение. Он лизал ее, как существо, умирающее от жажды, которую невозможно утолить.

Бедра Ахмьи задрожали. Она упала вперед, упершись руками в его грудь, но он не отступил, опустошая ее киску, его язык щелкал по клитору. Еще одна волна жара охватила ее.

— Рекош! — вскрикнула она, извиваясь над его ртом, потерявшись в изысканной муке. — Да, да, да! Мммм! О Боже, не останавливайся, мой лувин, любовь моя.

С рычанием Рекош напрягся, его спина выгнулась дугой, таз приподнялся. Несмотря на ошеломляющее, безжалостное удовольствие, которое он ей доставлял, Ахмья не позволила своим векам сомкнуться. Она наблюдала, как его член дернулся, как он набух в его кулаке, как его застежки растянулись, как будто тянулись в поисках чего-то или кого-то, чтобы ухватиться.

Затем Рекош низко и глубоко застонал, когда сильная дрожь сотрясла его тело. Струйки белой спермы брызнули из члена, упав на живот, и три усика вылезли из щели, трепеща в воздухе.

Ее глаза расширились. Это было то, что она чувствовала внутри себя, что доставляло ей столько удовольствия. Они были длинными и тонкими, с похожими на перышки концами, напоминая усики мотылька. Ее сердце сжалось при воспоминании о них внутри нее и о том, как хорошо они ощущались.

Ноги Рекоша царапали пушистый шелк, а пальцы впивались в ее плоть. Он схватился за член, в то время как эти усики продолжали быстро трепетать.

— Ахмья, — прохрипел он, его тело опустилось на шелк. — Кир элад райати'зак.

Я разрушен.

Рекош выдохнул, горячее дыхание коснулось ее лона, прежде чем он снова неторопливо лизнул ее киску.

— Ты такая влажная для меня.

У Ахмьи перехватило дыхание, но она не смогла удержаться от улыбки. Нежность его языка после такой интенсивности была желанной, доставляя удовольствие иного рода. То, что он хотел съесть ее больше, чем ее рот на своем члене, наполнило ее восторгом.

— Ты так сильно меня хотел? — спросила она с мягким смешком.

— Да. Ничто во всем этом Клубке не сравнится с тобой, — промурлыкал он, снова лаская ее, водя языком по клитору. — Мой прекрасный маленький цветок.

Она со стоном выгнулась навстречу его рту, впившись пальцами в шкуру.

Его тело снова содрогнулось и напряглось, а таз начал двигаться. Усики ускорили свои движения, привлекая ее внимание обратно к члену, когда из него брызнуло еще больше семени, стекая по стволу и по руке, все еще сжимавшей его.

Стон Рекоша отдавался в ней пульсацией.

— Один только твой вкус мог бы заставить меня изливать семя весь день, Ахмья. Все для тебя.

С любопытством она протянула руку и легонько провела кончиками пальцев по этим усикам. Они были твердыми, но гибкими, почти как прикосновение к ворсинкам пера.

Он выгнулся под ней, крепче сжимая бедра.

— Ахмья!

Они такие чувствительные…

Это открытие наполнило ее порочным ликованием.

Наклонившись вперед, Ахмья обвела языком усики.

Рекош зашипел, тело напряглось, когда член выпустил еще одну струю спермы, которую она жадно слизала. Рыча, он приподнял Ахмью, оттаскивая ее от своего члена. Ее мир закружился, когда он повернул ее лицом к себе, расположив ноги по обе стороны от своего тела. Ее руки легли ему на плечи, и широко раскрытые, потрясенные глаза встретились с его. В его взгляде было что-то дикое, что-то хищное. Намек на опасность, который вызвал у нее прилив возбуждения.

Обхватив ее рукой, Рекош перекатился на бок и вытянулся, увлекая ее за собой и удерживая их тела параллельно друг другу. Она почувствовала толчок, когда он уперся суставами ног в землю и обхватил нижними ладонями ее задницу, чтобы поддержать. Застежки вцепились за ее бедра, и кончик члена уперся в ее вход, усики поглаживали клитор.

У Ахмьи перехватило дыхание от приятного ощущения.

— Я больше не пролью семя, пока не окажусь внутри тебя, кир’ани ви’кейши, — не сводя с нее глаз, он обхватил ее бедра и глубоко вошел в нее, жестко опуская вниз.

Растяжение последовало незамедлительно, и Ахмья запрокинула голову с тихим, хриплым криком. Боль прошла быстро, но ощущение, сопровождавшее наполненность, и эти трепещущие усики быстро преодолели любой дискомфорт. Киска сжалась вокруг члена.