Камаль. Его черная любовь - Асхадова Амина

– Кто-нибудь еще у тебя есть?

– Что вы имеете в виду? – не понимаю.

– Кто тебя трахал.

Я сжимаю руки в кулаки, но его пальцы все еще лежат на моем колене. Они холодные, как местная зима, поэтому я ежусь и свожу колени вместе.

– Меня никто… не…

– Девственница? – спрашивает прямо. Без эмоций.

– Знаете, что? – я задыхаюсь от гнева. – Это не ваше дело. Я просто еще никого не встретила… чтобы по любви…

Камаль цинично кривит губами, и этот жест мне совсем, совсем не нравится…

– Я предложение хочу, – добавляю тише, но ему все равно. – Пышную свадьбу. И большую светлую любовь. Все девочки об этом мечтают, и я тоже…

Камаль не отвечает. Все также кривит губами.

Несколько раз по пути мы останавливаемся у аптек. Пока он глотает обезболивающие, я перевязываю его раны. От последних пыток на электрическом стуле у него дергается глаз и правая сторона туловища, но мы все равно не останавливаемся на ночевку. Этот мужчина очень хотел добраться до дома. Очень.

– Я хочу… в туалет… – мой голос звучит слабо, тихо.

Камаль молча съезжает на обочину и отстегивает одно мое запястье от наручников.

– Прямо здесь? – я сжимаю пальцы, отводя взгляд.

– Меня не волнует, где ты будешь писать, – он сжимает в зубах сигарету, поджигает и выбирается из машины. – У тебя минута.

Я отворачиваюсь, чувствуя, как все внутри сжимается от стыда и ужаса.

Пока я делаю свои дела, дрожа на холодном снегу, он накидывает капюшон и крепко затягивается. Снег скрипит под ногами. Вокруг – пустая трасса, лес по обе стороны. Ни заправок, ни людей. Никого.

Когда я возвращаюсь, в салоне стоит спертый воздух, тяжелый от его сигаретного дыма. Он пристегивает меня снова. Я отворачиваюсь, сдерживая кашель, но запах едкий, липкий, будто пропитывает легкие.

Я слышу, как он медленно выдыхает дым, а затем тянет руку в мою сторону.

– Попробуй.

– Я не курю…

– Попробуй, я сказал.

Я замираю.

– Что?..

– Сигарету. Просто попробуй, Ева. Не перечь.

Я отталкиваю его руку своей щекой, пытаясь вывернуться, но наручники не дают мне уйти далеко, а его пальцы сжимают мой подбородок, крепко, до боли.

– Просто попробуй, – шелестит губами.

Подняв глаза, я встречаюсь с ним взглядом.

Я чувствую неладное, но закричать не успеваю. Он силой вдавливает тлеющую сигарету мне в губы и сжимает челюсть так, что я невольно втягиваю дым.

Горечь.

Жжение в горле.

Душно.

Я задыхаюсь, дергаюсь, пытаюсь выплюнуть ее, но он держит, как капканом.

– Тебе нравится? – его голос низкий, отстраненный, будто он говорит не со мной. Будто видит не меня.

Я закашливаюсь. Слезы жгут глаза, но он не отпускает. Заставляет вдыхать еще и еще.

А когда отпускает, я не могу сделать ни вдоха. Секунду, три, пять. Дергаю руками в желании схватиться за горло, но даже этого не могу.

Камаль чертыхается.

Бешено открывает дверь, пуская в салон свежий морозный воздух, а затем прижимает меня к себе.

Я выкатываюсь в угол сиденья, дышу судорожно, жадно.

– Черт…

Его губы пахнут никотином, когда он целует мои мокрые щеки.

А мои запястья уже разодраны в кровь – я думала, что умру, когда он насильно кормил меня сигаретой. Возможно, спустя время я пойму, что в этот момент он слетел с катушек, но я так и не пойму, в чем виновата конкретно я. И почему провинилась та, другая, а получаю – я…

– Я куплю тебе еды, – шевелятся его губы. – Ты хочешь есть, Ева?

– Очень… – всхлипываю жалко.

Последний свой ужин я отдала ему. Тот злосчастный стейк.

Мы останавливаемся у прилавка, где Камаль расплачивается и покупает нам свежее горячее. За окном снова стемнело. Я облизываю соленые губы, видя, как он несет к машине что-то съедобное. Заблокировав двери, кладет мне на колени еду и воду.

Хлеб, мясо, что-то еще… Я не знаю, что именно, но запах сводит с ума. Камаль отстегивает мне одну руку, и я судорожно отламываю кусочек хлеба от большой буханки. Камаль отрывает мне жирный кусок мяса от курицы на гриле и приказывает:

– Ешь.

– Спасибо…

Я хватаю мясо из его рук и жадно откусываю, но мой взгляд сам собой цепляется за него.

За то, как ест этот мужчина.

Как вонзает зубы в кусок мяса прямо за рулем, без ножа и вилки. Как жир стекает по его руке, капает на толстовку, но ему все равно.

Он жует жадно, быстро, почти варварски.

Будто каждый кусок – это последний шанс выжить.

И я понимаю, почему.

Четыре года в плену.

Четыре года, где еда – это привилегия, а не данность.

Когда он замечает, что я смотрю, я быстро опускаю глаза в пол, а он щедро отрывает мне еще несколько кусков горячего мяса.

– Ешь, а не смотри, – повторяет хрипло. – Тебе силы пригодятся.

– А где мы?..

– К Ростову подъезжаем. Скоро дома будем. Ева…

Я поднимаю робкий взгляд в надежде увидеть в его глазах доброту и ласку, но я там даже человека не вижу. Только бездонное черное море.

Мясо в горле становится колючим, как наждачная бумага, когда он произносит:

– У тебя ничего этого не будет, Ева. Ни предложения, ни свадьбы, – заколачивает он гвозди в мои мечты. – И по любви не будет. На большую светлую я не горазд. А черная любовь тебе не понравится. Больно тебе будет. Больно и хуево.

Глава 5

Когда машина сворачивает с трассы, от напряжения у меня даже сжимается живот. За окном – темная пустота и полная неизвестность, но я чувствовала, что мы почти приехали.

Дорога петляет между темных деревьев. Камаль ускоряется. Он ранен, измотан и засыпает прямо на ходу, но, стиснув зубы, давит педаль в пол. Мы не спали много суток. Я помалкиваю и стараюсь не отсвечивать. Особенно после всего, что он сказал мне во время нашей второй остановки. Во время первой остановки мы скинули машину и сели в новую. Теперь наши следы окончательно обрываются.

Помню, что после его слов я разревелась и всю дорогу хлюпала носом, но его это ни капельки не трогало, а меня – сильно напугало. Я думала, что раз мне не повезло с детством, то непременно повезет в любви…

– Я пойду первым, – хрипит Камаль, возвращая меня в реальность. – Проверю все. Ты идешь за мной.

Я киваю и, наконец, замечаю дом. Точнее, его забор. Он высокий – такой высокий, что дом за ним даже не видно. Мы подъезжаем ближе и останавливаемся, пока Камаль набирает что-то на пульте. Словно признав хозяина, ворота бесшумно разъезжаются в сторону и принимают нас внутрь. Закрываются они так же спешно, отсекая нас от внешнего мира.

Мое сердце проваливается в живот.

Дом из серого кирпича выглядит мрачно.

Ровно как и высокий забор, по которому рассыпаны камеры видеонаблюдения. Камеры везде. Под их прицелами находится каждый сантиметр дома.

И, наконец, чугунные решетки на окнах – они особенно меня добивают.

В воздухе пахнет металлом, холодом и чем-то чужим, от чего меня передергивает. Дом выглядит мрачно, словно крепость или бункер, из которого нет выхода.

Заехав в гараж, Камаль глушит мотор. В салоне повисает напряженная тишина. Я не двигаюсь, пока он, хлопнув дверью, обходит машину и неласково отстегивает меня от двери.

– Вперед.

Его пальцы сжимаются не моем запястье, вытаскивая меня наружу. Теплое дыхание касается моего виска, и на секунду мне кажется, что Камаль прижимается губами к моим волосам. Всего на секунду. Я успеваю сжаться и упереться ладонями в его литую, твердую грудь, и его отпускает.

Затем он тащит меня к дому. Его шаги уверенные, а я будто иду в омут и с содроганием вспоминаю увиденные решетки на окнах. За ними и окон не видно, потому что окна перекрыты металлическими ставнями. Бронированными. У моего отчима на складах такие же, а тут жилой дом…

Камаль готовил этот дом к обороне. Я это сразу понимаю.

– Пошевеливайся… – бросает мне тихо.

В руках Камаля оружие. На поясе и внизу в брюках тоже. Жаль, что я не умею им пользоваться. Совсем. Отчим не учил меня самообороне, он готовил меня к продаже или к выгодному браку – как повезет. Мне не повезло.