Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

Поднимая дрожащую руку к лицу, я касаюсь своей щеки, все еще горячей после того, как Крис ударил меня, но я тоже облажалась, потому что мне нравится это ощущение — то, что оно мне напоминает.

Мою ценность.

Я откидываю голову назад, волосы рассыпаются по спине, кончики в воде. Думаю о Райдене, который наполняет для меня ванну в ванной Беннетта. Везде шиферно-серая плитка с серебряными вставками. Пушистые черные полотенца и ненужное количество зеркал на стенах, только маленькое окошко высоко в стене за моей спиной. Здесь пахнет им, бергамотом и табаком. Запах, который я пыталась изгнать из своей памяти.

Мерцают свечи, верхний свет выключен, и это похоже на мою личную пещеру. Теплый свет, горячая вода, пар, поднимающийся сверху, когда я лежу по подбородок в ванне.

Я думаю о мужчинах по ту сторону этой двери, как бы я хотела, чтобы они были моими, но они никогда не смогут ими стать.

Я переспала с Флинном.

Но сначала с Беннеттом.

Я в их доме. Предполагается, что я должна сохранять дистанцию. Предполагается, что я должна позволять им жить своей жизнью. Быть свободными от бремени. Я всегда буду обузой. Интересно, когда папе окончательно надоест иметь со мной дело и он запрет меня в Брайармуре на всю оставшуюся жизнь? Он мог бы это сделать, если бы захотел, благодаря своему заместителю. Бумажка, выданная судом, делает его моим владельцем.

Я никогда не смогу контролировать свою собственную жизнь.

Я слышу слова Криса в своей голове, "Ты была обещана мне, Поппи".

По моей коже бегут мурашки, и мне хочется содрать ее.

Мой отец просто передает меня как собственность другому лицу. Как слепое усыновление из приюта. Я бы предпочла подвергнуться эвтаназии.

Я прячу лицо в мокрых ладонях. Глубоко вдыхаю аромат Беннетта и ненавижу то, что он так легко меня успокаивает. Как он делал на пассажирском сиденье своей машины. Я не думаю, что он действительно хотел, чтобы я была в его машине, я даже не думаю, что он действительно хотел трахнуть меня. Я не знаю, что это было за дерьмо. Но я помню чувство отвращения к себе, которое преследовало меня впоследствии.

Я думаю о золотисто-каштановых глазах, выгоревших светлых волосах и загорелой татуированной коже. Полные персиковые губы, прямой нос, крошечная ямочка в центре подбородка. Веснушка у него под правым глазом, еще одна вдоль изгиба скулы, чуть ниже другой.

Линкс и я, в ту первую ночь мы вместе достигли таких высот галактики, что остальные ребята и представить себе не могли.

Я хотела, чтобы Линкс был моим.

Прямо сейчас.

Когда он обнимал меня в первый день, и мы были незнакомцами, но мы сплелись, и это было так правильно, что я даже не испугалась.

Чувства, которые захлестнули меня, что-то вроде любви — желанный кинжал в моей груди.

Вот почему, я думаю, что он причинил мне боль больше всех.

Потому что даже когда он думал, что хочет этого, на самом деле он совсем не хотел причинить мне боль.

Следующим я влюбилась в Кинга.

Твердый и угрюмый, его присутствие подобно льдинке, вспышке жара, мурашкам по коже, учащенному сердцебиению и стремительному бегу крови по моим венам. Он был моим фундаментом. Уверенный и стабильный, умный и самоуверенный. Нежен со мной так, как, я не уверена, он когда-либо был раньше. Его сердце, казалось, было для меня. Насильно оторванное от его груди и бережно вложенное в руки, нежное и хрупкое. Я бы сохранила его в целости.

Рекс… Пузырьки шампанского разливаются по моим венам от его внимания, веселого и беззаботного, любящего. Его сердечко на рукаве, дразнящая ухмылка на губах. Он достаточно уверен в себе, чтобы не скрывать своей привязанности ко мне или к Линксу, даже если Линкс этого не видит. Связь, которая, казалось, только сближала нас.

Я не уверена, когда влюбилась во Флинна. Ужас, задушенный странным любопытством, петля из маргариток вокруг моей шеи, что-то, что заставило меня влюбиться в него, а не оттолкнуть. Позволить этому страху привязать меня к нему кровью, похотью, любовью. Собственническая защита. То, чего я жаждала всю свою жизнь и нашла в мужчине с жестокими руками.

Я наконец-то думаю о Беннете.

Прямо по ту сторону двери я вижу его тень под ней, щель, затемненная его присутствием, так близко к двери, и мое собственное горло сдавливается, мешая позвать его.

С ним легко просто существовать, в тишине или смехе. Даже с его властным характером, с тем, как он нуждается в контроле, чтобы защитить людей, о которых он заботится больше всего. Он — тьма, и доброта, и дом.

Это то, чем каждый из этих мужчин очаровал меня. Чувство дома, я не уверена, что испытывала его даже до того, как убили мою мать. Тепло, уют и любовь.

Так много любви, что у меня сжимается грудь. Слишком туго. Слишком сильно. Удушающе. Я никогда не знала любви, потому что не создана для нее. Я ее не заслуживаю, и не знаю, как убедить себя в обратном. Я даже не уверена, что смогла бы, я просто не заслужила этого.

Я почти встала между этими мужчинами, им было хорошо до меня, им будет хорошо после меня. Только мне не будет хорошо.

Лезвие бритвы поблескивает в мерцании свечей, когда я беру его с края ванны. Оранжевые волны тепла разливаются по стенам ванной. Я смотрю на него между пальцами, легко найдя в шкафчике Беннетта под раковиной. Зеркальная поверхность отражает воду.

Я смотрю на свои глаза в отражении лезвия, белки покрыты красным, цвет моих радужек мягкий и тусклый, я выгляжу безжизненной. Интересно, сколько это займет? Сколько времени.

Теплые руки накрывают мои собственные, поднимают из ванны над водой, забирают бритву из моих онемевших пальцев. Я не знаю, как долго я была в отключке, но я моргаю. Мои зубы внезапно стучат, мое тело предупреждает меня о холодной температуре воды.

И когда я поднимаю взгляд, комната полна. Пять лиц смотрят на меня сверху вниз в прозрачной воде, теперь уже без пузырьков. Ничто не защищает меня от них, но ни один из них не смотрит на меня со злобой. Все их глаза устремлены только на меня.

— Извините. — говорю я надтреснутым, сухим голосом.

Я моргаю, опускаю глаза, слишком долго удерживая их взгляды.

Тут я замечаю это — свой цвет, делаю резкий вдох, втягивая сквозь зубы смесь пурпурного, синего и зеленого.

— Ты идеальна. — говорит Кинг, привлекая мой взгляд, не глядя на мое тело.

Я вижу, что он смотрит на меня так же, как в ту ночь, когда мы были вместе, наедине в его комнате.

— Ты само совершенство, принцесса.

Рыдание подступает к моему горлу. Я так устала плакать, но, кажется, не могу остановиться.

— Давай, Ангел. — рычит Флинн.

Его голубые глаза напряжены, чернильные кудри в беспорядке, торс обнажен, спортивные штаны низко сидят на бедрах.

Рекс подходит ближе, держа в руках большое черное полотенце.

— Давай вытащим тебя, Котенок. — он мягко улыбается, прежде чем прикусить нижнюю губу.

Беннетт тянется ко мне. Его сильные руки, — длинные пальцы, теплая загорелая кожа — проскальзывают у меня под мышками, и я стискиваю зубы от боли. Все мое тело безвольно обвисает, когда он поднимает меня. Все кажется таким тяжелым. Кинг перекидывает мои ноги через фарфоровый бортик с нежностью, на которую вы бы не подумали, что он способен.

Линкс опускает руку в воду, вытаскивает пробку, пока Рекс помогает мне обернуться полотенцем. Райден по-другому сжимает кончики моих волос, в то время как Беннет и Флинн держат меня. Два таких разных мужчины, сильные, но один твердый, другой — мягкий. Они обращаются со мной как со стеклянной куклой, заботясь обо мне, и я не могу сдержать слез, когда они несут меня в спальню Беннетта.

Отдельно стоящий угловой светильник, настольная лампа по другую сторону большой кровати включена. Темно-серые стены и серебристые простыни, тяжелые шторы задернуты на том, что, как я подозреваю, является большим окном за ними.

Флинн сажает меня к себе на колени, прижимая к груди, и я зарываюсь лицом в ложбинку у него на шее, вдыхаю его аромат, ваниль и сандаловое дерево. Его большая рука накрывает всю мою голову, толстые пальцы нежно приглаживают мои влажные волосы.