Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

— Хорошо. — проводит бледными, липкими пальцами по своим растрепанным волосам.

— Есть травка? — Рекс спрашивает Флинна, но тот уже двигается, выдвигает ящики.

— Если бы я был вооруженным ножом психиатром-социопатом, где бы я прятал свою травку? — Флинн швыряет открытый нож в Рекса, стоящего к нам широкой спиной, и тот падает как раз в тот момент, когда лезвие, рассекая воздух, ударяется о комод.

Перекинув голову с растрепанными пепельно-каштановыми волосами, он облизывает губы, наклоняет голову, глядя Флинну в глаза:

— Скучал по мне, красавчик?

— Я специально промахнулся. — ворчит Флинн и, тяжело вздыхая, откидывается на спинку дивана.

— Как в прошлый раз, когда мы играли в пейнтбол, ты имеешь в виду? — Рекс встает, поворачивается к нам лицом, зажав в пальцах маленький пакетик с травкой. — Значит, ты тоже промахиваешься нарочно?

— Ты маленький засранец, Хендрикс. — бормочет Флинн, не поднимаясь на ноги.

Усталость наваливается на всех нас, но энергия Рекса никогда не иссякает.

— Сядь, блядь, и заткнись нахуй, Рекс. Невежливо не поделиться косяком, так что поторопись и сверни его. — говорю я, когда он пересекает комнату, хватая его за карман спортивных штанов и дергая обратно на диван.

— Господи. — хихикает он. — Ладно, ладно. — говорит он, наклоняясь к столу и уже сворачивая косяк.

Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. Легкой походкой мой брат поднимается по первой лестнице, затем по следующей.

— Забрал ее вещи. — объявляет Линкс.

Сумка перекинута через плечо, в руке ярко-синий сотовый телефон.

Он подходит, бросая сумку рядом с открытой дверью.

— Он выключен. — говорит Линкс, сглатывая и держа телефон с поднятым экраном.

— Разрядился. Нам, вероятно, следует зарядить его. — Флинн протягивает руку, и Линкс вкладывает ее в подставленную ладонь, опускаясь на подушку рядом со мной, ближе всего к двери.

— Они все еще не закончили. — заявляет он.

Морщинка пролегает между его бровями, когда он проводит рукой по своим обесцвеченным светлым волосам.

— Я уверен, что это ненадолго. — говорю я, сам отсчитывая секунды.

— Когда ты впервые трахнул ее? — Линкс шепчет рядом со мной, и все мое тело напрягается.

Я поворачиваю голову и смотрю на него. Его голова откинута на спинку дивана, но его золотисто-карие глаза смотрят на меня.

— Это было не на рельсах.

Я сглатываю, но ничего не говорю, никто ничего не знает, кроме Флинна, а он бы меня не выдал. Но хочу ли я держать это в секрете? Должен ли я…

— Я люблю ее. — спокойно говорит Линкс, прерывая мои мысли, все еще наблюдая за мной, и я не опускаю его взгляда, хотя и хочу.

Я никогда не слышал, чтобы мой брат говорил, что любит кого-то, кроме нашей мамы.

— Я хочу оставить ее.

Я киваю, понимая, что Поппи была у него первой, он не хочет делить женщину со своим старшим братом, и я буду уважать это, даже если это причинит боль.

— Я сделаю все, что, черт возьми, она захочет, но я не брошу ее снова, я не собираюсь. — выдыхает он. — Я не отталкиваю ее и не собираюсь бросать ради тебя, если только это не то, чего она хочет.

Я думаю о баре, машине, парковке, поездке домой.

— Я тоже от нее не откажусь. — хрипит Рекс, глядя на своего возлюбленного. — Я не собираюсь менять одного из вас на другого. — говорит он Линксу. — Я люблю вас. — уверенно говорит он, отчего кончики ушей моего младшего брата краснеют. — И я люблю ее. Она успокаивает мою голову.

Я моргаю при этих словах.

— И Кинг тоже ее не отдаст.

Такое ощущение, что все это происходит слева направо, хотя на самом деле так не должно быть, не так ли? Я видел, как они сплачиваются вокруг нее. Они вращаются вокруг нее, как вокруг гребаного солнца. Как и я. Как я думаю, может быть, и Флинн тоже.

— Она уже отдалась мне. — говорит Флинн, переводя взгляд с нас троих. — Я уже принадлежу ей.

Я напрягаю челюсть, сжимая бедра так сильно, что костяшки пальцев словно горят, но ничего не говорю. Мне, блядь, нечего сказать. Я ничего не могу добавить к этому. Я не люблю ее. Я даже не уверен, что у меня есть на это силы. Я люблю своих братьев и чувствую, что это на пределе моих возможностей. У меня нет большого сердца или нежной косточки во всем теле. Я не мужчина, созданный для любви мягкой женщины. Я никогда не смог бы ответить взаимностью.

— Прекрасно. — я сглатываю.

В горле пересохло, голос хриплый, привлекающий внимание присутствующих.

— Я отступлю. — говорю я, кивая, признавая это.

Мы не подходим друг другу, я разобью ей сердце, а она уже натерпелась от меня достаточно дерьма.

— Если вы те, кого она хочет, и вы все собираетесь поделиться без ссор. — я снова сглатываю, все еще кивая головой, но не могу остановиться. — Вы не можете драться. — все мои слова и мысли расплываются, когда я думаю о ней с моими четырьмя братьями. — В ее жизни достаточно дерьма, вы не можете драться.

Я думаю о ее отце, его словах, угрозах.

— Вы должны защитить ее.

И я знаю, что они могут, Флинн был создан для защиты, как и Райден. А Рекс покладистый, беззаботный, он может вытянуть улыбку из трупа. Ей это нужно. Счастье. Линкс обычно мягкий. Он буфер. Они вчетвером ей подходят. Я просто… Я просто не подхожу. Я жесткий и злой, бесчувственный, я веду коррумпированный бизнес и создаю вещества, не вызывающие привыкания, как будто я какой-то герой.

Я никогда не смог бы быть таким для нее. Я — причина того, что сегодняшняя ночь вообще произошла. Почему она отстранилась от них. Я во всем виноват. Не в первый раз я задаюсь вопросом, будет ли им всем лучше без меня. Особенно ей.

— Беннетт. — говорит Линкс.

Но я уже поднимаюсь на ноги. Засовываю руки в карманы и сбегаю трусцой вниз по лестнице. Беру ключи с кухонного стола, забираюсь в машину и завожу двигатель. Я сижу в машине, а двигатель урчит, прогреваясь. Я мог бы вырваться отсюда, сесть за руль и продолжать ехать, проносясь по шоссе за шоссе.

Вместо этого я набираю номер в своем телефоне, который подключен к автомобильным динамикам. Он звонит всего три раза.

— Бенни. — вздыхает она. — Я скучала по тебе. — говорит она мягко, счастливо.

Слезы наворачиваются на мои глаза, и я сдерживаю их, когда отвечаю:

— Привет, мам.

Глава 44

ПОППИ

Теплая, шипучая вода плещется о мою покрытую синяками кожу. Я чувствую капли, как обожженные напоминания о том, что я не смогла дать отпор. Снова забрали мою силу. Я не хочу их видеть, поэтому не смотрю, но думаю о Брайармуре, о синяках от отпечатков пальцев поверх синяков от жестокого обращения.

Я думаю о крови, глухих ударах, темноте. О том, как мне пришлось слушать, как насиловали и убивали мою мать, но мне было всего пять лет, и я не понимала, что происходит, почему меня заперли в кухонном шкафу.

Иногда трудно дышать из-за того, как мне больно.

Мои мышцы болят, в позвоночнике бьется собственный пульс, и я чувствую, что возвращаюсь к жизни. Эта мысль причиняет боль сильнее, чем все мое ноющее тело.

Врач сказал Кингу, потому что мой гребаный язык не слушался, что признаков изнасилования нет. Это подтверждает то, что, как мне казалось, я знала: он не смог этого сделать.

Я закрываю глаза, вдыхаю через нос.

Врач также сказал, что мне повезло, что то дерьмо, которым меня накачал Крис, не убило меня из-за количества других лекарств, которые уже были в моем организме.

Я бы хотела, чтобы так и было.

Я не хочу встречаться с ними лицом к лицу.

С кем угодно.

После того, как увидела это.

Как они спасли меня.

Лучше бы я никуда не ходила сегодня вечером. Лучше бы я никогда не принимала те таблетки. Лучше бы мужчин, от которых я зависима, не было в этом доме.

Я хочу содрать с себя кожу, дюйм за дюймом, я хочу вскипятить свою кровь, выпить отбеливателя, шагнуть в огонь, что угодно, лишь бы избавиться от ощущения него на своей коже.

Слезы обжигают мои глаза, когда я думаю о Райдене, держащем меня за руку, целующем костяшки пальцев — его собственные раны, из-за меня.