Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Его нос скользнул по моей щеке, коснулся уголка губ.

— Это уже не рьястрад, sha’ha, — прошептал он в ухо. — Это я. Я трахаю тебя.

Да, это снова был Мэддокс. Без эха в голосе, без гулкого драконьего рыка. И, по какой-то извращённой причине, именно это вызвало во мне волну влаги, наполнившую меня до краёв.

Он усмехнулся, ощутив это. От его драконьих чувств ничего не могло укрыться.

— Похоже, кое-кто успел соскучиться.

Я скользнула пальцами по его узам, груди и дальше, под воду — к грешным мышцам его живота. Следила за движениями его бёдер, входящих и выходящих, и задыхалась.

— Не обольщайся. Мы с твоим драконом за эти дни неплохо сблизились. Он славный парень.

— Ах да? — его голос потемнел.

— Не ест и не спит, но ласковый. И язык у него… на редкость практичный.

Он прикусил мне подбородок и линию челюсти.

— Я никуда не уходил, sliseag, — прошептал у моих губ. — Всё, о чём я мечтал, все мерзости, что жаждал с тобой сотворить — и сотворил, — это был я.

Он вынудил меня раскрыть рот, скользнул языком, и я даже не успела сказать, что знала. Что его мечты и мои мерзости были одинаковы.

В этот раз я не закрыла глаза. Смотрела на него, на нас, с горящим взглядом. Того, что позволял скудный свет луны, было достаточно. Его стоны, мои вздохи, всплески воды…

И вдруг другие эмоции прорвались в мои. Пузырь желания и ярости рванулся, переплёлся с моей собственной спиралью и заставил закатить глаза.

Его движения ускорились, дыхание сбилось.

— Чёрт… я… Я знаю, что мы должны остановиться. Я знаю, мы не в Гибернии. Но это… Мы связаны. Ты моя, пути назад нет. Боги, у меня в голове чёртов ураган. — Его пальцы сжали мою талию, и я пожелала, чтобы следы остались навсегда. — Чувствуешь? Я чувствую тебя. Я больше не обязан касаться твоих уз, потому что ты внутри меня, Аланна. Ты часть меня.

Да. Да. Я чувствовала его. Этот пузырь — это был он. Искры вспыхнули у меня за веками, и я выгнулась навстречу, впитывая его толчки, разделяя их, усиливая.

— Мэддокс, — выдохнула я.

Он снова поцеловал меня и застонал мне в рот. Я подумала, что скала за моей спиной треснула пополам, пока не поняла: мы движемся. Я распахнула глаза.

Мэддокс взмахивал крыльями — прямо в воде. Мы поднимались.

И он всё ещё был внутри меня.

— Держись крепче и раздвинь пошире эти красивые ножки, — прорычал он.

Мы взмывали всё выше и выше, пока наши тела не вырвались из воды, стекающей с нас потоками.

— Что?

— Хочу войти в тебя в воздухе. Чтобы единственным, за что ты сможешь держаться, был я. Ты позволишь мне это?

Ксена, Тараксис, Луксия, Ширр и сам проклятый Теутус.

— Да. Да.

Сильным взмахом крыльев он поднял нас к самому своду пещеры, более чем на двадцать метров над озером, и всё было… Я никогда не чувствовала себя такой обнажённой, обожаемой, увиденной. С каждым движением его крыльев мой клитор тёрся о Мэддокса и заставлял меня дрожать. У меня не было никакого контроля ни над позой, ни над движениями, так что я расслабила мышцы, когда его руки крепко подхватили мой зад, подняли и снова опустили.

Из моих губ вырвался крик, и Мэддокс повторил это снова. И снова. И снова. И снова. Пока вся пещера не наполнилась этими развратными звуками, пока глаза дракона не снова обернулись в раскалённые угли, а кончики его рогов не вспыхнули. Это была не лихорадка — это был сам Мэддокс, поглощённый тем же вихрем наслаждения, что и я.

Я не успела и глазом моргнуть, как коснулась оргазма. Я поцеловала его.

— Я… сейчас…

— Я тоже. Вместе.

Мы превратились в единое существо — неутомимые, отчаянные, с душой и сердцем, вывернутыми наружу. Думаю, я закричала. Его имя, ругательства, молитвы. Я рухнула в пропасть из звёзд и огня и вцепилась пальцами в его шею и грудь, когда ощутила его пульсацию во мне.

Мы вместе оседлали ту яростную волну чувств, и я не понимала, как он вообще способен держаться в воздухе после всего этого.

Он отстранился, чтобы взглянуть на меня, веки наполовину опущены, губы искривились в ухмылке, и я увидела его ямочку.

Он коснулся моих губ мягким поцелуем и прошептал:

— Я люблю тебя, Аланна.

Пока мой оргазм стихал, и луна освещала профиль того дракона, что всё это время только хранил и ждал меня, я улыбнулась.

— Я тоже люблю тебя, Мэддокс.

Мы с аппетитом разделили то, что принёс нам Си’ро в корзине, пока одевались.

Мэддокс поднял тот самый плод, что привлёк моё внимание, удивлённый.

— Это называется яблоко, — объяснила я. — Судя по всему, растут они только здесь, на Огненных островах. Когда-то они были очень популярны на континенте, до войны. Сето рассказывал мне о них в На Сиог, говорил, что их обменивали на речные жемчужины.

Он откусил и испытал ту же реакцию, что и я: изумление. На вкус они были немного похожи на груши, но гораздо более кислые и оставляли во рту освежающее послевкусие.

Мы подошли к краю карниза. Дагарт раскинулся внизу, и ночью его красота была даже ярче. Фонари тянулись вдоль реки, на баржах, на углах зданий и на каждом балконе. Плитка и мрамор отражали свет, улицы кипели жизнью. Я не знала, сколько времени, но, судя по горизонту, где мелькали движущиеся точки — крылья, — драконы вели очень насыщенную ночную жизнь.

Золотой купол Обсерватории отсюда казался монетой.

Подумав о том, что ждёт нас там внизу… Я взяла Мэддокса за руку. Я рассказала ему, что произошло после того, как Теутус его ранил: воспоминание, которое я выхватила у короля-демона, потерю Орны и то, как нас встретили здесь.

И то, что его родители живы.

Его реакция была довольно сдержанной, и он лишь сказал: «Хорошо».

— Ты можешь отказаться, — сказала я, не уточняя, о чём именно.

Он взглянул на меня с насмешкой.

— То есть я спрячусь здесь, а ты сыграешь за меня роль оратора?

— Если хочешь, да.

Он сжал мою ладонь.

— Мы оба знаем, что из нас двоих я — милый, — усмехнулся он. — Достаточно того, что ты будешь рядом.

Си’ро, Сорча и Коад ждали нас у входа в Обсерваторию. Я отступила из объятий Мэддокса и осторожно окинула взглядом картину. Моему спутнику не нужны были подсказки, чтобы понять, кто его родители. Заплаканные глаза самки и сжатая челюсть самца говорили сами за себя.

Мэддокс подошёл ближе.

— Вы должны быть Сорча и Коад.

Её губы дрогнули, но звука не последовало. Коад кивнул.

— Да. Я… Мы… — он искал слова, потрясённый. — Мы очень рады видеть тебя. Познакомиться. Ты… Ну, очевидно, ты уже взрослый мужчина. Тебе ведь исполнится двадцать шесть на зимнее солнцестояние, верно?

— Да.

Мэддокс кивнул, скованный. Из него хлынули нервы, осторожность и ослепительная надежда, затопившие связь. Теперь мои эмоции и чувства делили пространство с его, и, похоже, мне предстояло научиться различать, где мои собственные, а где его, и смириться с тем, что больше у меня нет такой интимности.

— Хорошо, хорошо… Чёрт возьми, женщина, мы же договорились без слёз.

Лицо Сорчи уже было всё мокрое, и она ещё даже не произнесла ни слова. Дрожащими руками она вытерла щеки.

— Можно…? — она замялась, моргая. — Мы можем тебя обнять?

Я приготовилась вмешаться на случай, если Мэддокс не захочет этого и не сумеет отказать, что было бы на него похоже. Но в своём спутнике я не ощутила ни капли отторжения. Только…

Счастье. Пульсирующее и неудержимое счастье.

Я расслабилась.

— Конечно, — хрипло сказал Мэддокс.

Его родители подошли осторожно, словно боялись его спугнуть. Сначала жест выглядел неловким и натянутым, но очень быстро превратился во что-то куда более живое, настоящее. Сорча уткнулась лицом в грудь сына, Коад — в его плечо. Мэддокс стоял неподвижно, сдержанно, излучая в равной мере тревогу и радость. Спустя несколько секунд его руки мягко коснулись родителей.

— Я тоже рад познакомиться с вами, — пробормотал он.

Несколько воинов-драконов рядом с Си’ро подозрительно громко всхлипнули.