Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Глава 48

Аланна

Не советую путешествовать между островами с драконом.

Их потоки горячего воздуха для них как качели.

Лучше заплатите за лодку и берегитесь, если увидите плавающие шапки с перьями!

Это мерроу, и если протянете руку, они утянут вас под волны

и захотят завести от вас детей.

(Так случилось с моим дядей).

— Гоб Морозный Молот

До Самайна оставалось десять дней. Си’ро сообщил нам, что он и остальные тиарна островов соберутся завтра, чтобы обсудить происходящее и проголосовать, что делать. Мы с Мэддоксом решили подождать.

Мы могли уйти в любой момент, ведь барьер островов не позволял никому с континента их найти и ворваться сюда, но не мешал самим жителям покидать пределы. Две причины удерживали их: во-первых, всегда считалось небезопасным раскрывать, что драконы всё ещё существуют; во-вторых, если они выйдут за барьер, то уже не смогут вернуться, пока он стоит.

Нам было важно вернуться к Братству, и я не переставала думать о том, как там Каэли, но не менее важно было узнать, готов ли народ драконов снести свои защиты и вновь объединиться с королевством.

Пока мы ждали, родители Мэддокса предложили показать нам город и большую часть острова. Мы с радостью согласились. Как бы мы сюда ни попали, было потрясающе видеть, слышать и осязать легендарные Огненные острова.

Архипелаг был создан для драконов, для полёта; а для иных целей — перевозки грузов, совсем юных или уже старых драконов — они привыкли использовать течения Сулиса и других рек. И всё же Коад повёл нас по немногим мощёным дорогам, что сохранились. Всем им было больше пятисот лет. По его словам, по этим улицам шествовали сановники, торговцы и даже короли дворов сидхов во времена мира.

Нам показали яблоневые сады, поля, рынки, пляжи и деревни. Они провели нас к их дому — просторному, светлому, в два этажа, где они прожили всю жизнь вместе. Сорча рассказала, что кроме службы в драконьем войске они обучали молодых искусству полёта и владению огнём.

С северной смотровой площадки они указали на два видневшихся острова: Ларо и Куи. Сколько я ни вглядывалась в горизонт, так и не смогла различить барьер, отделявший архипелаг от остального королевства и скрывавший его от глаз. По словам Коуда, стоило пройти его — и мы очутились бы в жутком шторме и бурном море, которое швырнёт нас назад, к континенту.

Это больше походило на тот Вах, который я знала, а не на это спокойное море без манан-лир и без чудовищ из бездны, что подстерегают беспечных моряков.

Мы проплыли значительную часть Сулиса на одном из баркасов и остановились у лестницы, ведущей к улице, кишащей лавками. Все драконы, что нам встречались, вели себя вежливо, и лишь немногие смотрели настороженно. Множество детей с крылышками тянулись потрогать рога и шипы Мэддокса, и он позволял им. В их поведении чувствовалось то спокойное доверие, что рождается из жизни в безопасности.

Сорча и Коад не упускали случая представить Мэддокса как своего сына каждому встречному, и, конечно же, всё это сопровождалось новыми и новыми слезами. Казалось, у матери Мэддокса была неисчерпаемая их запас. Наверное, она копила их все эти двадцать пять лет.

Я остановилась у витрины кондитерской и вздохнула:

— Каэли бы умерла от счастья, будь она здесь.

Рука Мэддокса обняла меня за талию. Он снова был самим собой — игривым и внимательным, и лишь его усмешка, когда он изредка смотрел на меня, напоминала о том, что произошло в пещерах.

— Можем прихватить ей немного. Не знаю, переживут ли сладости дорогу, но…

Я вошла в кондитерскую, не дав ему договорить, и заказала понемногу из всего, особенно того, что не портится быстро. Попросила упаковать всё в самый прочный свёрток. Особое внимание уделила лакомствам из яблок и айвы. Продавцы суетились, не зная, на кого глазеть больше — на Мэддокса или на меня.

Особенно когда из моих плеч выскользнула тень, и один из подмастерьев выронил ещё горячий хлеб.

Мэддокс наклонился ко мне и прошептал:

— Ты выставляешься на показ, как Хоп.

Я пихнула его локтем.

Мы бродили по Дагарту куда спокойнее, и к вечеру по улицам поплыла музыка: арфы, лютни и волынки. Мэддокс переплёл свои пальцы с моими, и мы шли следом за его родителями. Я думала, что впервые этот мужчина, этот дракон, может пройтись по городу, не будучи чужаком. Не вымершей тенью. Не наследным принцем-человеком. Не охотником из Облавы. Даже с рогами и шипами — он принадлежал этому месту.

Мои эмоции, должно быть, явно проступали в нашей связи, потому что он пробормотал в моей голове:

Не надейся, что я останусь тут, а ты уйдёшь одна.

Я не настолько щедрая, Мэддокс, призналась я. Теперь ты мой, и, как сам сказал, пути назад нет.

Его глаза вспыхнули, когда он посмотрел на меня.

Правильный ответ.

Мы остановились у лавки с вещицами из плиточной мозаики, и тени невольно поселились во мне. Жизнь здесь была мирной, и народ драконов мог обходиться без чьей-либо помощи. У них были плодородные земли, упорядоченное общество, уважаемое правление. Они многим пожертвовали, да, но, как сказала сама Сорча, новые поколения вовсе не знали, каким был континент и его обитатели. А значит, не могли тосковать по земле, столь же мифической для них, как для нас эти острова.

Здесь были школы, ремёсла, мечты. Магия и пламя текли, как лава из вулканов, и никому не приходилось скрывать свои черты или спасаться от проверок на гематит. Многие, возможно, никогда в жизни и не видели проклятый гематит.

Я откусила кусочек яблочного пирога, что протянула мне Сорча, и пробормотала себе под нос.

И ведь у них были яблоки. У них было всё.

Зачем им рисковать?

Этот вопрос звучал в моей голове снова и снова, и я утешала себя мыслью, что до тех пор, пока портал не забросил нас сюда, рассчитывать на драконов в любом случае было невозможно. Мы ничего не теряли, если они решат не присоединяться. Наша борьба будет той же.

На обратном пути к Обсерватории Сорча рассказывала мне о необычном материале, из которого они ткали свою одежду, чтобы она выдерживала огонь.

— Мы добываем его из деревьев, что растут только в глубине…

Ноды болезненно затрепетали, и тревога ударила в связь. Я обернулась к Мэддоксу. Он шёл несколькими шагами позади, беседуя с отцом. Они были почти одного роста, и сложения у них были схожие, разве что у Коуда волосы были длиннее, собранные на затылке, и мягкого каштанового оттенка.

Мой спутник резко остановился и схватился за грудь.

Сорча взглянула на нас.

— Что случилось?

Мэддокс нахмурился.

— Не знаю. Как будто…

Боль повторилась, и мы оба тяжело задышали.

Мэддокс издал сдавленный звук и рухнул на землю. Его кулаки и шипы впились в камни, крылья изогнулись. Коад опустился рядом.

— Сын!

Я ухватилась за Сорчу, когда молния чистейшей агонии пронзила меня с головы до ног. Где-то внутри металась и стонала зверюга.

— Кто из вас это чувствует? — резко спросила Сорча.

— Он, — прохрипела я.

— Сосредоточься на связи. Представь двери и захлопни их изо всех сил, — скомандовала она твёрдо. — Вы не можете страдать оба. Коад! — рявкнула.

— Он не ранен. Не понимаю, что с ним.

— Это его дракон, — прошептала я.

Я последовала указаниям Сорчи. Среди этой лавины страдания создать в связи двери и закрыть их было всё равно что пытаться удержать лавину голыми руками. Но я упёрлась и выпустила тьму, чтобы та помогла мне. Постепенно, сантиметр за сантиметром, боль утихла, став терпимой. Она осталась, но глубоко, подспудно.

Мэддокс лежал на спине, корчился, дёргал руками и ногами, будто не знал, куда себя деть. Когда я попробовала коснуться его, он резко оттолкнул меня.

— Отойдите, — рыкнул он.

— Но…

— ОТОЙДИТЕ!