Страсть герцогини - Джеймс Элоиза

Джина и Себастьян прошли мимо столов, спустились по лестнице в гостиную и вышли через открытые французские двери в сад. Себастьян остановился сразу же, как только они оказались на садовой дорожке.

Джина потянула его за руку.

– Давай прогуляемся, Себастьян, – проворковала она мягким бархатистым голосом.

Он высвободил руку и сердито посмотрел на Джину. Она увидела, что его губы сжаты в тонкую линию. Судя по всему, Эсме довела его своими колкостями до белого каления.

– Не знаю, зачем ты это делаешь, – холодно сказал Себастьян, – но мне очень не нравится быть объектом насмешек.

– Никто над тобой не смеялся, – возразила она.

– Вы все смеялись, – заявил Себастьян. – И ты, и леди Первинкл, и эта блудница, Эсме Ролингс!

– Не смей так называть мою подругу! – возмутилась Джина.

– Иногда откровенность идет людям на пользу. Твои подруги – легкомысленные кокетки, девицы с подмоченной репутацией, самые одиозные особы в высшем обществе.

Джина прикусила губу.

– Тебе не кажется, что ты слишком суров в своих оценках?

– Ты хочешь снова упрекнуть меня в чопорности? Я знаю, ты жалуешься подругам на то, что я излишне щепетилен и педантичен! Смею заметить, что среди тех людей, которые ценят хорошие манеры, я не слыву чопорным! Они воспринимают меня как благоразумного человека, в отличие от распутников!

– Я не жаловалась на тебя, – возразила Джина, игнорируя угрызения совести. – Просто у меня веселые подруги с хорошим чувством юмора, вот и все.

– Веселые или распущенные? Ты же знаешь, что многие с пренебрежением относятся к Эсме Ролингс.

– И это несправедливо! – сердито заявила Джина. – Те же самые люди почему-то восхищаются ее ужасным мужем, а Эсме рисуют в более мрачных красках, чем она это заслужила!

Себастьян прищурился.

– Посмотри мне в глаза и скажи, что у нее нет интимных отношений с Берни Бердеттом! – потребовал он.

– У нее нет интимных отношений с Бердеттом! – воскликнула Джина.

– Возможно, пока нет, – скривил губы Себастьян. – Но у них все впереди. Ему не отвертеться.

– Не смей так говорить об Эсме! – с вызовом крикнула Джина. – Я не желаю слышать…

– Не желаешь слышать правду? – перебил ее Себастьян. – Но все вокруг в один голос утверждают, что она распутница. И ты это знаешь, и весь мир это знает.

Его голос звучал бесстрастно. Джина, побледнев, уставилась на него.

– Значит, я тоже распутница! – воскликнула она. – Потому что мой муж сбежал от меня. Он поступил со мной точно так же, как муж Эсме поступил с ней. К тому же я флиртую с тобой так же, как Эсме с Бердеттом.

Себастьян скривил губы.

– Это разные вещи. Твоя подруга спит со своими кавалерами, а ты, моя дорогая, невинна.

– Она не спит с ними! Это не так! – вскричала Джина.

Себастьян пожал плечами.

– Тогда, может быть, она занимается с ними любовью не в постели, а в саду!

– Эсме не позволит ни одному мужчине…

Себастьян презрительно хмыкнул.

– Ты сама-то в это веришь?

– А ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-нибудь утверждал, что спит с ней? – спросила Джина.

– Джентльмены не хвастаются своими победами.

Джина не на шутку рассердилась.

– Прекрати сейчас же! Ты не имеешь права так говорить!

Себастьян, глубоко вздохнув, огляделся по сторонам. К счастью, никто не вышел вслед за ними на террасу.

– Может, нам лучше вернуться в дом, ваша светлость? – Он подал ей руку.

Джина, заколебавшись, подняла на него глаза.

– Не люблю злиться на тебя.

И что он должен был на это ответить? Джина придвинулась ближе.

– Я бы хотела немного прогуляться.

– После того, что произошло вчера, я зарекся ходить с тобой на прогулки, – медленно произнес Себастьян.

Джина молча протянула руку, ее зеленые глаза сияли в лунном свете.

– Ты настоящая ведьма, – со вздохом сказал маркиз и взял ее за руку.

Они подошли к небольшой рощице и остановились. Она положила ладони ему на грудь, а затем они скользнули вверх к шее Себастьяна.

– Не делай этого! – резко бросил он. – Мы не должны выходить за рамки приличий.

– Поцелуй меня, – прошептала Джина. – Поцелуй меня, пожалуйста!

Он наклонил голову и припал к ее губам. Но при этом Себастьян даже не попытался обнять невесту. Когда он отстранился, Джина увидела, что его глаза холодны и в них нет даже намека на желание.

– В чем дело?

– Где твоя девичья скромность? – ровным голосом спросил он. – Я не желаю целовать тебя в роще. Ты моя будущая жена, а не любовница. Все эти тайные ласки в потемках оставь своим испорченным подружкам!

Джину вновь охватил гнев, но она подавила его.

– Когда ты так себя ведешь, – медленно произнесла она, – у меня возникает ощущение, что ты меня не хочешь, Себастьян. Мне кажется, ты стремишься жениться на ее светлости, герцогине Гертон, а не на мне, Джине.

– Разумеется, я хочу жениться на тебе! Но ты дорога мне, Джина, и я не могу позволить себе обращаться с тобой как с легкодоступной девицей.

– Поцелуй меня, – снова попросила Джина. – Никто еще не терял девственность от поцелуя.

Вздохнув, Себастьян снова склонил голову. Сначала поцелуй был простым касанием губ, но затем его тело пробудилось, ему передалось возбуждение Джины, и постепенно их поцелуй стал более глубоким. Вскоре она оказалась в его крепких объятиях. Джина провела кончиками пальцев по его лицу – носу, подбородку, скулам…

И тут Себастьян выпустил ее из объятий.

– Этого достаточно?

– Конечно, – ответила она. – Давай вернемся в дом!

Джина предложила это, потому что Себастьян заслужил поощрение.

Он одарил ее самодовольной улыбкой.

– Давай! – радостно согласился он.

Ну что ж, когда они поженятся, все будет по-другому. Ей больше не придется чувствовать себя охотником, выслеживающим добычу. После свадьбы Себастьян сможет свободно выражать свою любовь к ней – хотя бы только в пределах супружеской спальни.

Когда они подошли к дому, маркиз вдруг остановился.

– Надеюсь, ты знаешь, что я хочу жениться на тебе, – тихо сказал он.

– Знаю.

Он погладил ее по щеке.

– Потому что я люблю тебя. Но я боюсь испортить твою репутацию, вот и все.

Она улыбнулась.

– Я понимаю, Себастьян.

Когда они вошли в бальный зал, как раз объявили контрданс. Они заняли позицию рядом с раскрасневшейся смеющейся Каролой и ее партнером. Каждый раз, когда Джина оказывалась в паре с Себастьяном, она улыбалась ему так обольстительно, что у него от смущения багровели кончики ушей.

– Джина, – прошипел он, когда они закружились в танце.

– Неужели это любовь? – спросила она так тихо, что никто, кроме него, не мог расслышать ее слова.

Маркизу показалось, что ее глаза выражают неприкрытую похоть, и он испугался.

– Джина, вдруг кто-нибудь заметит, с каким вожделением ты на меня смотришь?

Она захихикала, и Себастьян наконец осознал, что его невеста действительно выпила слишком много шампанского. Покружив Джину, он передал ее следующему партнеру, как того требовал танец, а когда снова заключил в объятия, она откинула голову, и на ее обнаженные плечи упали рыжие локоны.

– Почему ты выглядишь так… так обольстительно? – процедил он сквозь зубы.

Поведение невесты по какой-то причине стало бесить его.

Джина взглянула на свое платье из тонкого шелка с розовой отделкой.

– Да, у меня слишком глубокий вырез, – признала она.

– Вот именно! – с вызовом воскликнул Себастьян.

– В последнее время мне кажется, ты постоянно сердишься на меня, – посетовала она. – Мое платье не более смелое, чем наряды большинства дам.

И она была права.

– Прости, но все дело в том, что ты скоро станешь моей женой. И я хотел бы быть единственным, кто восхищается твоей роскошной грудью.

Джина снова захихикала и прильнула к нему, чтобы закружиться в его объятиях в последней фигуре контрданса.

– Глупенький, – с улыбкой прошептала она, коснувшись пальцами его щеки. Маркиз крепче сжал ее в своих руках, и волосы Джины упали на черный рукав его сюртука. – Обещаю, что буду устраивать для тебя приватные танцы.