Кухарка из Кастамара - Муньес Фернандо Х.

Диего было забавно наблюдать, как сеньор Элькиса, внимавший в глубине зала каждому его сигналу, делал легкое глотательное движение, отчетливо представляя себе вкус мяса, от которого шел такой изумительный запах. Рядом с ним сеньор Могер непроизвольно раздувал ноздри, пытаясь уловить витавшее по всему залу божественное благоухание. Камердинеры и их помощники переглядывались, плотно стиснув зубы и сдерживая внезапно разыгравшийся аппетит. Разговоры за столом перешли в легкие вздохи, которые сопровождали очередной отправленный в рот кусок утки, и еле слышные возгласы восхищения соусом из айвы.

Вслед за последней сменой блюд по знаку сеньора Элькисы сеньор Могер с остальными слугами заменили фарфор на чайный сервиз из миланской керамики и принесли чистый комплект салфеток из тонкого полотна. Подали несколько чаш с натильей на сливках, к которой прилагались свежеиспеченные вафли и лепешки с сахаром и корицей. Диего украдкой пригляделся к обоим друзьям, которые, едва заметно облизнув губы, безмолвно ожидали нового сюрприза. Еще до подачи десерта главный дворецкий сообщил, что кухарка приготовила два разных варианта: на козьем молоке и на миндальном. Отведав их, Диего вынужден был признать, что никогда не пробовал такого воздушного заварного крема, нежнейшего, со вкусом свежего желтка, не слишком густого, в меру сладкого, как и любое блюдо на этом обеде. Движимый любопытством, он жестом приказал дворецкому подойти.

– Cеньор Элькиса, скажите, – прошептал он ему на ухо, – это готовила сеньора Эскрива?

Дон Мелькиадес поднял бровь, пытаясь найти ответ.

– С вашего позволения, думаю, было бы лучше, если бы вы поговорили об этом с доньей Урсулой. Она настояла на том, чтобы лично обсудить это с вами, – наконец проговорил он, – и… и я из уважения к ее просьбе согласился.

Диего кивнул, не очень понимая, почему дворецкий предпочел, чтобы ключница вместо него объясняла такие вещи, но ему было достаточно, что они между собой договорились.

– Позовите сеньору Беренгер, я желаю поговорить с ней, – приказал он, пока его друзья утирались салфетками, со смехом утверждая, что они еще никогда так не чревоугодничали.

Дон Мелькиадес сделал вид, будто обдумывает ответ, а потом, демонстрируя свои безупречные манеры, наклонился к уху герцога.

– Боюсь, доньи Урсулы нет на месте, ваша светлость. Она весь день отсутствует именно в связи с этим, – уточнил он.

Диего посмотрел ему в глаза и приказал, чтобы сеньора Беренгер зашла к нему, как только вернется. Потом улыбнулся про себя, довольный трапезой, в то время как Франсиско сыпал комплиментами в адрес повара. Герцог пригласил обоих друзей пройти в библиотеку выпить хереса и выкурить по гаванской сигаре. По пути в библиотеку Диего поймал себя на мысли, что его мучает неудержимое любопытство: кто же из его слуг мог приготовить подобную ангельскую усладу?

15 октября 1720 года, после полудня

Наконец-то удача улыбнулась ей, с облегчением сказала себе Амелия, сидя в галерее для женщин в театре «Принц» с маленькой подзорной трубой и одетая в лучшее выходное платье. Разглядывая публику, она заметила балкон герцогини Риосеко: донья Мерседес находилась там со своими камердинерами, лакеем и двумя лейтенантами личной гвардии Кастамаров. Герцогиня сидела рядом с маркизом де Сото-и-Кампомединой, доном Энрике де Арконой, рассудительным, не склонным к скандалам кабальеро, которому Амелия была безмерно благодарна. Без его участия ее сегодняшние намерения имели бы мало шансов на успех. Девушка присмотрелась к нему и нашла его пьяняще привлекательным. На губах маркиза играла соблазнительная улыбка, в глазах читался ум, привыкший скрывать собственные мысли и разгадывать чужие.

Амелия развлекалась, представляя, каково это – соблазнить мужчину, такого искушенного в придворных интригах, хотя по-настоящему интересовал ее не он, а дон Диего де Кастамар. Ходили слухи, что герцог еще не забыл свою жену, хотя со дня ее смерти прошло девять лет. «Мне нужен богатый и влиятельный муж, – с надеждой сказала она себе. – А ему нужна новая жена». Она это прекрасно знала, поскольку несколько лет назад ее отец и донья Мерседес де Кастамар, старые знакомые по приемам при дворе, вели разговор о браке.

Герцогиня-мать в отчаянных попытках найти молодую особу, способную заставить ее сына забыть о своем горе, перебрала дочерей самых знатных семейств. Все они потерпели неудачу, и тогда, шесть лет назад, донья Мерседес, пользуясь дружбой с отцом Амелии, пригласила девушку на выданье к себе в Кастамар на все лето. Там она установила хорошие отношения с матерью и сыном. И хотя ей не удалось растопить сердце герцога, она верила, что смогла, в отличие от других, заставить его забыть о своей беде. Во всяком случае, за те несколько месяцев он несколько раз при ней улыбнулся.

– Я убеждена, дорогая, что, если бы не переполняющая его сердце боль, он выбрал бы вас, – сказала донья Мерседес в конце того лета шесть лет назад. – Даже и не знаю, что мне делать. Возможно, стоит подождать лучшего момента.

Но этот момент так и не настал ни для нее, ни для дона Диего. Да и жизнь Амелии уже не была такой, как прежде. Поэтому, когда она оказалась в бедственном положении в Кадисе, ее подруга Вероника Саласар – единственная, кто не бросил ее, – напомнила ей об этой короткой попытке в прошлом и о возможностях, которые открывались в связи с замужеством в будущем. Как же она была ей благодарна.

– Дорогая, мой хороший друг дон Энрике де Аркона говорит, что встречал герцога на нескольких приемах, – сообщила подруга, – и уверяет, что, скорее всего, сердце дона Диего уже открыто для новой любви… Ему это доподлинно известно, поскольку он приятельствует с доньей Мерседес, его матерью.

– Приехать в Кастамар было бы пределом мечтаний в моем сегодняшнем положении, – ответила Амелия, – но я не вижу никакой возможности сделать это без приглашения.

– Если желаешь, я могу попросить содействия у маркиза. Возможно, он сможет устроить встречу в Мадриде, которая будет выглядеть как случайная, и посодействовать твоему возвращению на ежегодные празднования в имении, – предложила та. – Амелия, очень даже вероятно, что твое появление окажется весьма кстати. В конце концов, только тебе удалось хоть немного растопить его сердце.

«Отчаяние вынуждает поверить в то, что невозможное возможно», – сказала себе Амелия и попросила подругу замолвить за нее словечко перед маркизом, но не сообщать ему о ее перипетиях в Кадисе. Вне всяких сомнений, дон Диего был ее единственным и лучшим вариантом. Ей было прекрасно известно, что при дворе короля Филиппа слишком велика конкуренция между желающими вступить в брак с аристократами и слишком много политических интриг, чтобы она могла найти достойного мужа, но герцог перестал быть желанной добычей для дам на выданье. Он уже слишком много лет не числился среди влиятельных придворных, несмотря на то, что оставался одним из любимчиков короля. Поговаривали, будто его величество во время приступов меланхолии писал ему письма, прося совета, поскольку оба они лишились своих жен, но только и всего.

Ответ маркиза не заставил себя ждать. Она встретится с доньей Мерседес на вечернем представлении, которое состоится в театре «Принц» 15 октября. Место на ее имя уже заказано и оплачено. Кроме того, маркиз не только был готов помочь ей из-за своей дружбы с Вероникой, но и уверял, что, если Амелии не удастся получить приглашение в Кастамар, они с матерью смогут разместиться на любое необходимое время в его личном имении. Поэтому сейчас Амелия сидела в театре, зная, где должны сидеть маркиз с герцогиней. В волнении она отвела взгляд и стала молиться, чтобы слухи о ее кадисских злоключениях еще не дошли до столицы, иначе ее будущее будет навсегда скомпрометировано.

После спектакля Амелия сразу же покинула свое место, чтобы как бы случайно попасться на глаза донье Мерседес, как они договорились с маркизом. В вечернем свете она дожидалась подходящего момента в условленном месте на левой стороне Калье-дель-Принсипе. Встав на носочки, она пыталась разглядеть герцогиню в толпе, но тут неожиданно мужской голос назвал ее по имени. Она предположила, что это маркиз, которому было известно ее местонахождение и который уже знал ее в лицо. Она обернулась с безупречной улыбкой, которая резко застыла на ее лице. Перед ней стоял кадисский знакомый отца, дон Орасио дель Валье, продавец специй, чье брюхо в размерах не уступало его тщеславию.