Страсть герцогини - Джеймс Элоиза

По тому, как герцог стиснул зубы, Раунтон сразу понял, что его клиент намерен стоять на своем. Такое выражение солиситор часто видел на лице покойного отца Кэма. Однако у Раунтона на этот случай была заготовлена реплика.

– Судя по всему, подготовить документы о расторжении брака за неделю практически невозможно, – заявил он.

– А если постараться? – спросил герцог подчеркнуто добродушным тоном.

«Истинный сын своего отца», – мрачно подумал Раунтон.

– Тут есть еще одна проблема, ваша светлость.

– Какая же? – Герцог достал перочинный нож и стал заострять наконечник дротика.

– Я готов инициировать расторжение брака. Однако недавно с вашей женой произошло нечто такое, что осложнило ситуацию…

Кэм поднял глаза на солиситора.

– И что же с ней произошло?

– Герцогиня… – Раунтон замялся. – Герцогиня оказалась в центре скандала.

– Скандала? – довольно безучастно спросил герцог. – Джина? Не представляю, какой скандал могла устроить Джина. Бурю в стакане воды? Она милая малышка.

– Я полностью согласен с вами в том, что касается достоинств герцогини, милорд. Однако в глазах общества она предстает в менее благоприятном свете.

Кэм продолжал вертеть дротик в руках, его длинные пальцы искали неровности на поверхности древка.

– Вы меня удивили, – признался он. – Англичане, приезжавшие в Грецию – а их, поверьте, было немало, – в один голос восхваляли добродетели моей жены, считая своим долгом сообщить мне о ее безупречном поведении.

Раунтон промолчал.

– Я полагаю, они бы сообщили мне о недостойном поведении Джины, если бы оно имело место, – вздохнув, сказал Кэм.

– Если вы твердо намерены аннулировать брак в данный конкретный момент, – снова заговорил солиситор, – то вы, несомненно, добьетесь своей цели. Но боюсь, после этого ее светлости будет запрещено появляться в обществе.

– Я так понимаю, малышка Джина подожгла свечу с обоих концов, – сделал вывод Кэм и, взглянув на Стивена, спросил: – А ты что скажешь?

Стивен пожал плечами.

– Я не вращаюсь в высшем обществе. Но до меня доходили слухи, что Джина общается с молодыми замужними дамами…

– Замужними?

– Да, однако их поведение не отличается целомудренностью, – неохотно добавил Стивен.

Кэм нахмурился.

– В таком случае почему расторжение брака как-то повлияет на репутацию Джины?

Солиситор открыл было рот, чтобы ответить, но Стивен опередил его.

– Раунтон считает, что ты должен поддержать ее в трудную минуту. Он попросил меня тоже поехать на прием в усадьбу леди Трубридж.

Кэм хмуро посмотрел на дротик в своих руках.

Что он мог сказать Джине? Если она развлекается со своим маркизом, то в этом нет ничего плохого, в конце концов, она собиралась выйти за него замуж.

– Как только Джина выйдет замуж за Боннингтона, слухи прекратятся.

– Сомневаюсь, – промолвил Раунтон. – Это, конечно, смягчило бы ситуацию, но что, если их брак не состоится?

– Говорят, что Джина проводит время не с маркизом Боннингтоном, а с неким Уоппингом, своего рода слугой, – сообщил Стивен. – Поэтому возникают сомнения, что Боннингтон после этого захочет жениться на ней.

– Что за ерунда! – с негодованием воскликнул Кэм. – Уоппинг – домашний учитель, которого я сам прислал Джине. Нашел в Греции и отправил сюда.

Раунтон кивнул.

– Теперь вы видите, ваша светлость, насколько важным может быть ваше мнение по поводу сложившейся ситуации. Если вы проведете несколько дней на приеме у леди Трубридж, давая понять, что Уоппинг был нанят вами, это рассеет подозрения общества в недостойном поведении ее светлости.

Кэм на мгновение задумался.

– Но Джина постоянно писала мне о Боннингтоне, утверждая, что хочет выйти за него замуж. Где же здесь правда, а где домыслы?

– Не сомневаюсь, что ее светлость не кривила душой, – сказал Раунтон. – И после того, как вы дадите всем понять, каково ваше мнение, общество пересмотрит свое отношение к герцогине. Вы должны помочь ее светлости, в конце концов, вы ее муж.

– Вряд ли меня можно назвать ее мужем. То, что мы предстали перед алтарем двенадцать лет назад, не делает наш брак настоящим. Честно говоря, у меня язык не поворачивается назвать Джину женой. Мы с ней оба понимаем, что наш брак – фикция.

– Тем не менее я предлагаю нам обоим отправиться в Ист-Клифф, – вмешался Стивен. – Я могу позволить себе уехать из Лондона на пару дней. Возможно, ты не знаешь, Кэм, но парламент собирается только в начале ноября.

– Разумеется, я это знаю, бестолочь!

Стивен пожал плечами.

– Учитывая, что ты не проявил ни малейшего интереса к политической карьере и даже пальцем не пошевелил, чтобы занять место в палате лордов…

Кэм криво усмехнулся.

– Хотя ты и постарел, Стивен, но ничуть не изменился. Ты всегда обладал чувством ответственности. А у меня отсутствовала эта замечательная черта характера, и я об этом не жалею, – заявил он. – Я не вижу причин менять свои привычки, поэтому работаю дома, а не заседаю в палате лордов.

– И все же ты в долгу перед Джиной, – сказал Стивен.

– Ты не понимаешь. Мне нужно работать.

Стивен пристально посмотрел на кузена.

– Почему ты не можешь работать здесь? У нас тоже есть камень и резцы, а также красивые женщины, которые могут позировать тебе.

– Меня оторвали от работы над скульптурой из великолепного куска мрамора нежно-розового цвета. Ты хоть представляешь, сколько времени я уже потерял, приехав сюда?

– Разве это имеет значение? – спросил Стивен с наглостью политика, убежденного в значимости своего мнения.

– Да, черт возьми, имеет, – огрызнулся Кэм. – Работа для меня – это единственное, что имеет значение.

– Я видел твою Прозерпину, которую Сладингтон купил в прошлом году. Довольно милая работа.

– Только немного вызывающая, правда? Сейчас я работаю над Дианой. И мне, конечно, снова позирует Марисса.

– Да уж, – пробормотал Стивен и повторил: – Ты в долгу перед Джиной. Она была двенадцать лет замужем за тобой. Ты не можешь винить ее за то, что она подняла шумиху, когда ты уехал из Англии. Но как только она утратит титул герцогини, ее, скорее всего, вышвырнут из общества. Сомневаюсь, что она понимает, как жестоко обойдется высший свет с бывшей герцогиней, у которой подмочена репутация.

Кэм неосторожно срезал кончик дротика ножом, испортив его.

– Черт возьми! – Он с досадой бросил дротик на пол.

– Мы поедем вместе, – продолжал уговаривать его Стивен. – Я найду кусок мрамора, и ты высечешь из него еще одну Прозерпину.

Губы Кэма скривились.

– Я уловил ехидные нотки в твоем голосе, кузен. Тебе не нравятся римские богини?

Стивен промолчал.

– Ну хорошо, – наконец сдался Кэм. – Доделаю Диану позже. Надеюсь, Марисса не растолстеет за то время, пока меня не будет. Иначе мне придется морить ее голодом, чтобы она снова превратилась в богиню.

– Марисса – его любовница, – сообщил Стивен Раунтону и Финкботлу.

– Моя муза, – поправил Кэм. – Великолепная женщина! Сейчас я запечатлеваю ее в образе Дианы, выходящей из воды.

Стивен бросил на него мрачный взгляд.

– Не волнуйся. Я просто изображу пену вокруг ее бедер. – На лице Кэма появилась сардоническая улыбка. – Думаешь, все это чушь собачья?

– Именно так я и думаю, – резко ответил кузен.

– Людям нравятся мои работы. Их можно поставить в саду. Образ красивой женщины оживит аллеи. Я и тебе подарю садовую скульптуру.

– Ты сам себя не уважаешь, – бросив на Кэма свирепый взгляд, заявил Стивен. – И это мне больше всего не нравится.

– Тут ты ошибаешься, – возразил Кэм и, вытянув руки, посмотрел на них. Его кисти были широкими и сильными, с небольшими шрамами от ударов стамески. – Я горжусь своими богинями и неплохо зарабатываю на них.

– Не слишком убедительная причина, чтобы изображать обнаженных женщин, – огрызнулся Стивен.

– Но это не единственная причина. Мой талант, каким бы он ни был, заключается в изображении обнаженных женщин, Стивен. Мое призвание – не метание дротиков и не изготовление лодочек, а создание скульптур. Ничего другого я не умею. Но я могу придать женскому телу такой изгиб, что ты залюбуешься им, забыв обо всем на свете.