Страсть герцогини - Джеймс Элоиза

Кэм ухмыльнулся.

– И, конечно же, на следующий день мы взяли ее с собой.

– Кстати, – добавил Стивен, – Джина поймала больше рыбы, чем каждый из нас.

– Когда я вспоминаю ее шалости, – задумчиво произнес Кэм, – мне становится понятным, почему Джина попала в дурную компанию.

– Насколько я знаю, она и ее подруги занимаются тем, что устраивают скандалы в обществе, – сказал Таппи. – Иногда мне кажется, жена ушла от меня только потому, что считала скучной семейную жизнь.

Стивен удивленно посмотрел на него.

– Это весьма легкомысленная причина для ухода от мужа, – заметил он.

Таппи пожал плечами.

– Все дамы из этой компании живут отдельно от своих мужей, – заявил он и кивнул на Кэма. – Вы сбежали за границу, подальше от супруги. Эсме Ролингс и ее муж уже сто лет не живут под одной крышей. И заметьте, он не делает секрета из своих любовных похождений. И наконец, леди Годуин…

– О, – перебил его Стивен, – это, если я ничего не путаю, жена Риса Холланда?

– Да, человека, который привез в свой дом в Мейфэр оперную певицу, – ответил Таппи. – По крайней мере, так говорят…

Стивен нахмурился.

– Значит, у всех этих дам, по существу, нет мужей, и они вольны делать, что хотят, – задумчиво произнес Кэм.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь легким скольжением ножа Кэма по дротику.

Глава четвертая

Прием

Эмили Трубридж считала себя поистине счастливой женщиной.

Около двадцати лет назад ей удалось привлечь внимание мужчины, главными достоинствами которого были преклонный возраст и немалое состояние. И тем и другим он мог похвастаться с полным на то правом. В день свадьбы кузина шепнула Эмили на ушко, что ее новонареченный муж вдвое старше Мафусаила и богаче, чем Мидас.

Эмили вышла замуж вовсе не против собственной воли. После того как лорд Трубридж заявил, что очарован юной красавицей, которая сочетала в себе покорность и молодость, подразумевавшую потенциальную плодовитость, матушка Эмили не постеснялась объяснить дочери преимущества брака с богатым стариком. Она заявила, что Трубридж в силу преклонного возраста недолго будет досаждать жене. Он был богат, а следовательно, Эмили сможет завести горничных и в деревне, и в городе.

И действительно, лорд Трубридж быстро отправился на тот свет. К некоторому облегчению Эмили, это произошло всего через два счастливых месяца, прошедших после свадьбы. У Трубриджа случился сердечный приступ. Две недели после похорон прошли в томительном ожидании результатов супружеской жизни. Но если кто-то и надеялся на продолжение рода Трубридж, то эти надежды оказались тщетными. И молодая леди Трубридж с радостью принялась тратить приличный годовой доход с поместья, ни в чем себе не отказывая.

Поначалу она подумывала о новом замужестве, но быстро поняла, что ей не нужны длительные любовные отношения, а тем более супруг, который следил бы за ее расходами и распоряжался ее кошельком. Поэтому она вызвала ближайшего родственника покойного мужа, лорда Перегрина Первинкла, известного еще как Таппи, и объявила его своим наследником, заверив молодого человека, что больше никогда не выйдет замуж. После этого Эмили стала с еще большим энтузиазмом спускать деньги своего обожаемого супруга.

Через несколько лет Эмили Трубридж превратилась в даму, которую не узнал бы ее престарелый муж. Она стала властной и носила теперь эксцентричные наряды, которые обычно пользовались успехом у ярких красавиц или (как в случае с Эмили) у чрезвычайно богатых дам, готовых платить модисткам неприлично большие суммы. Лицо леди Трубридж было от рождения бледным и вытянутым, но с каждым днем оно становилось все краше благодаря усилиям его обладательницы и таланту горничной, знавшей толк в косметических средствах.

Со временем в Лондоне получили широкую известность вечера и приемы, которые устраивала леди Трубридж в скучные летние месяцы после закрытия светского сезона и ухода парламента на каникулы. Приглашения на них ждали с большим нетерпением. Эти увеселительные мероприятия прославились тем, что на них можно было стать очевидцем светского скандала или найти себе подходящего жениха. Те, кто хотел вступить в брак, и те, кто стремился расторгнуть брачные узы, в равной степени могли найти себе развлечение в поместье леди Трубридж. Придавая большое значение садовому искусству, она украшала ландшафты своего имения небольшими греческими храмами и круглыми оранжереями, обеспечивавшими уединение, достаточное для достижения любой цели, которую преследовали гости.

Молодые люди стекались в поместье Трубридж, чтобы поохотиться в его богатых куропатками лесах и пофлиртовать с молодыми замужними дамами, не отличавшимися строгим поведением. Туда же вслед за холостяками отправлялись мамаши с дочками на выданье, похожими на украшенных лентами спаниелей.

Леди Трубридж приглашала на свои приемы не только сливки общества, но и людей искусства – артистов, музыкантов, живописцев, которые приезжали в надежде найти покровителя, ну, или, по крайней мере, пожить на широкую ногу в течение месяца за чужой счет.

Конечно, присутствие гостей с артистическим складом характера не облегчало жизнь хозяйки поместья. Но, как она говорила своей подруге миссис Остерли, художники доставляли ей меньше беспокойства, чем любовники. А любовников в доме леди Трубридж собралось этим летом предостаточно.

– Уже приехали Майлз Ролингс и леди Рэндольф Чайлд, – считала она, разгибая пальцы. – Думаю, что жена Ролингса явится с Берни Бердеттом, своим нынешним ухажером, хотя я не могу представить, как она выносит его общество!

– А я могу, – сказала миссис Остерли. – Знаешь ли, Бердетт ужасно красив, а Эсме Ролингс неравнодушна к красоте.

Леди Трубридж не имела подобной слабости, поэтому только фыркнула.

– Сэр Рашвуд долго мялся, прежде чем попросил меня поселить его на одном этаже с миссис Бойлен, – сообщила она.

– О! – миссис Остерли захихикала. – Боже мой, я помню, как она перед свадьбой с Бойленом носилась как угорелая по всему Лондону, рассказывая, что на седьмом небе от счастья!

– Тогда еще она явно не знала о зазнобе мужа и обо всех его детях – их пятеро или шестеро?

– Представляю, каким страшным потрясением было для бедняжки известие об их существовании!

Леди Трубридж, вздохнув, продолжала:

– И наконец, наша милая герцогиня…

– Ты имеешь в виду герцогиню Гертон? – уточнила миссис Остерли. – И кого же ты считаешь ее любовником? Тут нужно выбирать одного из двух!

– Я, разумеется, ставлю на маркиза Боннингтона, моя дорогая. Ты же не веришь в роман с домашним учителем?

– А что тут удивительного? Уиллоби Броук божится, что видел ранним утром герцогиню и ее учителя в оранжерее.

– Герцогиня утверждает, что они наблюдали за метеоритным дождем.

– Это настоящий скандал, – заявила миссис Остерли, борясь с икотой.

Пикша, которую подавали на завтрак, была явно несвежей, и она испытывала неприятные ощущения в желудке.

– Репутация герцогини не хуже, чем у миссис Бойлен.

– Я бы поспорила с тобой. Миссис Бойлен очень осторожна. Тогда как герцогиню видели ночью с мужчиной… со слугой!

Миссис Остерли трудно было шокировать, но сейчас она была явно потрясена.

– Я не могу в это поверить, – заявила леди Трубридж. – Этот мистер Уоппинг, к слову, очень странный человек. Ты его видела?

– Конечно, нет, – фыркнула миссис Остерли. – В моем возрасте редко заходят в классную комнату!

– На мой взгляд, «Татлер» позволил себе большую вольность, назвав его красивым. Лицо у него заросло, что мне очень не нравится. К тому же у него напыщенные манеры. Ноул жалуется, что он не знает своего места.

– Дворецкие часто так говорят. Мой, например, нередко поднимает шум из-за того, что чей-то камердинер не знает своего места. Одним словом, метеоритный дождь или нет, а герцогине следовало бы вести себя более осмотрительно. Маркиз Боннингтон весьма щепетилен в вопросах чести, несмотря на свою молодость.