Анчутка (СИ) - Малых Алексей

Зима немного постояла, ожидая пока Мирослав не утишится, присела на лавку пригласив и того последовать её примеру и продолжила, лишь когда он послушно сел близ неё, строптиво пыхая своим негодованием. Вздохнула, умерив и своё волнение, да начала долгое повествование:

— В отличии от брата, Олег сильно любил своего отца, — продолжала Зима, имея многое терпение. — Хотя может, это была и ревность вовсе. А знаешь почему Любомир не мог выкупить сына? — замолчала, ожидая ответа, чтоб в нужном русле продолжить беседу.

Но ответа не последовало, что лишь утвердило представление Зимы о наместнике — тот действительно малодушен, что даже сыну не открывает всей правды, верно боясь осуждения или даже презрения.

— Военега с супругой и твоим двоюродным братом Извором в колодки заковали и в Друцк отправить хотели, а Любомир не спешил… Почему он не мог выкупить их, хотя был богат зело?

Мирослав замолчал весь покрывшись вниманием, не знал он сей тайны и очень хотел слышать, поэтому даже дыхание его сделалось слабым, но слух острым.

— Князь запретил выкупить Военега в наказание тому за ослушание… Ярослав был зол на Любомира, своего верного тысяцкого зная о делах Военега, и Любомира в этом подозревая, и запретил ему выкупить сына, но потребовал за разграбленный обоз возврат золотом, а чтоб вовсе не казнить проворовавшегося, даже сверх меры запросил с Любомира, что тот даже поиждевел зело. Твой дед вскоре занемог и скончался от удара, взяв с Олега клятву, что не оставит Военега в беде и будет послушным старшому брату. Он его и выкупил не смотря на княжий запрет, выполняя предсмертный завет отца. Тогда Ярослав и выслал их обоих в Переяславль, служить на самые дальние заставы, оставив им только супружниц и детей…

— Отец ведь был подвоеводой… — недоумевал Мир пытливо следя за чёрным мятелем.

— Он им стал немного позже, когда Олег с большим разъездом отразил орду половцев поступившую к переяславльским заставки, а Военег с Борисом не медля собрали дружинников и вырезали всё их поселение, в добавок полон взяли и добра всякого. Тогда они смогли очиститься от позора и снискать себе славы.

— Он врал?..

— Любой отец желает, чтоб его сын думал о нём лучше, чем тот есть на самом деле.

Мирослав сидел не шелохнувшись. Открывшаяся правда делала более ясными отношения его стрыи с отцом, будто сумрачные закутки просветлели, озарившись утренним солнцем. Отец всегда боялся Военега, всегда был под его началом, всегда и во всём уступал ему, следуя клятве данной Любомиру.

— Ярослав изначально знал, что Военег не чист на руку. Тот сначала торговал с печенегами, пока их не прогнали с поля, а потом с новыми, пришлыми степняками — половцами. И в тот раз Военег тоже хотел продать булаты и, взяв выгоду, Ярославу привезти худшее оружие. Князь прознал о том и, не желая позора для Любомира, наказал ему самому предотвратить ту сделку, а Военега покарать, как тот посчитает нужным. Любомир хотел же обелить Военега и подговорил его ближника Бориса, подкупить кузнеца Злата, чтоб тот задержал обоз. А сам тем временем с большим разъездом напал на тех половцев. Им оказался хан Кыдан. Тогда он был просто сыном какого-то бека.

Зима оборвалась, настороженно прислушиваясь к тишине на гульбище. Там всё молчало и даже кобылки подозрительно притихли. Мирослав же терпеливо ожидал продолжения, глотая каждое её слово.

— Любомир упустил половцев и пока рыскал по степи в их поисках, те в отместку напали на Военега, только лишь княжеский обоз зашёл на Дикое поле. Обоз был захвачен Кыданом, а Военег со своим ближником Борисом еле спасся сам.

— Отсюда и началась вражда Военега с ханом Кыданом?

— Я бы не назвала её враждой, это больше похоже на месть.

— Месть? Откуда такие допущения?

Куколь, в котором пряталась Зима немного склонился, верно от того что его носительница о чём-то задумалась.

— Я младшая сестра военегова ближника Бориса. И мне уж как не знать о всех его делишках. Когда они бражничали, я любила подслушивать их разговоры. Вот многим и ведаю.

Зима тихо поднялась, направляясь к гульбищу. Подол её мятля шуршал по половицам, потемневшим от времени, отполированным от тщательных уборок сенными и натираний их посконницами. Неслышно глотнула, пьянящего своей тишиной, ночного воздуха, и, не доверяя молчанию со двора, продолжила, обведя взглядом его пустоту.

— Кыдан приказал убить и моего брата, он был в разъезде с Военегом, когда взяли языка. Бориса пытали выведывая, где его родные и, как они говорили, "хозяин перстня"… — голос дрогнул и проглотив тоску вдохнула сладкий аромат душных яблок (антоновка), лежащих в плетёнках во дворе. — Я видела, как их убили. И твою мать я видела…Лишь чудом я смогла спастись, спрятавшись за чурами.

— Это они сделали с тобой? — осторожно поинтересовался Мир, не желая напоминать той о её увечьях, на что куколь отрицался. Через короткую паузу Мир задумчиво проговорил, — поэтому он так осторожен, что даже не участвует в охотах.

— Потому он и не носит перстень, который Любомир перед смертью отдал ему.

— А как ты понимала половцев? — вопрошающе устремился взглядом в глубину куколя. — Ты знаешь их наречие? Отец поэтому держит тебя подле? Ты его учишь? Научи и меня сей грамоте.

— Тогда не знала. Да и сейчас немного лишь, — остановила его воодушевление и продолжила рассказ отвечая на многочисленные вопросы, ответы на которые ей позволил дать сам наместник, зная свой вспыльчивый нрав и доверяя больше сие дело своей таинственной споспешнице. — Его мучитель хорошо говорил на славе. Он говорил, что мстит за сестру Кыдана, что хозяин перстня её насильник, и что у того скоро родится сын, — выглянула на гульбище — один из многочисленных клубочков развернулся и вытягиваясь, прогнувшись в спине, зевнул вывалив свой язык, а затем принялся точить когти о балясину. — Брысь! — крикнула в темноту.

Храбр пытался вжаться в стену, не желая себя выдать. Близившиеся к окну мелкие шаги всё же вынудили его покинуть своё ненадёжное укрытие. От торопливости он шмякнулся на землю и уже ожидал, что будет раскрыт, но в этот момент с диким криком и шипением две кошки решили выяснить свои отношения, отвлекая на себя внимание мнительной травницы.

У Храбра более не было возможности незаметно подобраться к окну — Зима выставила светочи, озаряя их огнём гульбище и двор, но вот в клеть он всё же смог вернуться беспрепятственно, на счастье, свидетель его отсутствия ещё не вернулся. Заслышав шаги, улёгся на свои нары и притворился спящим. Дверь хоть и резко отворилась, но была прикрыта очень даже тихо. Пришлый перемещался осторожно, мягко ступая, чтоб не было слышно шагов, и замер возле спящего кметя, что вселило подозрения в Храбра.

— Их верно в степи не учили сапоги снимать перед сном, — насмешливо буркнул Извор, осматривая того, лежащего на боку. Протянул руки к его ногам, но во время решив, что это уже слишком, всего лишь натянул на того покрывало.

Услышав раздающийся эхом размеренный шаг спускающийся вниз с высокого крыльца, выглянул в приоткрытую дверь:

— Мир, ты что ли? — крикнул шёпотом. — Случилось чего? — звучало уже менее натужно, но всё же тихо, когда его двоюродный брат с ним сблизился.

Мир молчал, усевшись на завалинку и устремив взгляд горе, принялся считать искры сыплющиеся с неба.

— Что не получилось отца упросить? Да не изнывай ты так… — Извор, примостырившись рядом, толкнул того своим плечом, немного поморщившись растеребив свою рану, которая поднывала после сегодняшней порки банщиков.

— Тебе легко говорить — ты вон каждую ночь, даже раненный, по девкам шляешься и забот для тебя нет, а мне к свадьбе готовиться с твоей сестрой. Как повенчают, так и с одной всю жизнь жить придётся, — несмотря на печальный вид голос Мира был шалым. — А с её мачехой Нежданой, та верно уж от всех полюбовниц моих избавится.

Молчит Извор, не говорит, что Любаву свою искать ходит, вот по-темну и возвращается уже какой день, а потом вроде осознал сказанное братом, весь мигом озарился, чуть ли не взревел от восторга. Подпрыгнул, всё же немного поморщившись, да возбудившись по своей горячности, принялся того чествовать да с восторженностью представлять предстоящий молодечник (прототип современного мальчишника, где не возбранялось всякого вида вольности) со срамными играми и ярованием.