Без ума от леди - Джеймс Элоиза

– Возможно, тебе стоит пропустить ужин, если ты так сильно устала, – предложила Имоджен, разглядывая собственные локоны в маленькое зеркальце, которое всегда носила в сумочке.

В любой другой день Генриетта согласилась бы с сестрой без раздумий. Но сегодня они были приглашены в дом леди Ролингс, где будет мистер Дарби. Хотя он не проявил стремления увидеться с ней снова, будет все же забавно понаблюдать, как он станет очаровывать их соседей своими великосветскими манерами. А поэтому было бы неплохо занять место в первом ряду, когда местные аристократы поймут, что за лебедь заплыл в их маленькое скромное болотце.

Глава 5

Бесстыдница Эсме

Шантилл-хаус,

Лимпли-Стоук

Господи, какая же она неуклюжая. Леди Эсме Ролингс бросила взгляд на свои лодыжки, которые всегда считала предметом гордости. Дебютировав в высшем свете, она не раз с удовольствием отмечала, как джентльмены буквально стискивали зубы при одном лишь только взгляде на их изящные очертания. Едва только на Британских островах появилось первое изображение француженки в платье с присборенным сбоку подолом, Эсме незамедлительно это повторила.

Но теперь… Ее ноги отекли и стали похожими на бесформенные тумбы. Кряхтя, она наклонилась вперед и потыкала пальцем в то место, где надлежало быть изящным стройным лодыжкам. Однако палец утонут в рыхлой плоти. Разве могла она представить себе нечто подобное? Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Единственной частью тела, неизменно вызывавшей интерес у окружающих, был ее живот, упоминавшийся в разговорах с завидной регулярностью.

– Животик-то ваш, миссис, растет не по дням, а по часам.

Никому никогда и в голову не приходило обсуждать ее живот. Потому что в повседневной жизни части женского тела не упоминались вовсе. Однако все изменилось, едва только она приняла решение выносить ребенка.

Эсме со вздохом откинулась на спинку кушетки и положила руку на плед, прикрывавший ее живот. Когда же она легла на спину, живот поднялся в воздух подобно торчащему из реки острову. Скупое январское солнце освещало ее опущенные веки. Под ладонями ощущалось слабое шевеление.

«Что ж, Майлз, вот оно – твое дитя», – подумала Эсме.

Возможно.

Издалека слышался голос окликавшей ее Хелен, но Эсме не хотелось отвечать. Поэтому она продолжала тихо лежать, водя пальцами по домику, в котором жил ее малыш, в попытке нащупать, не два ли крошечных существа в нем поселилось.

Старуха, державшая маслобойню на ведущей в деревню дороге, предсказала ей двойню. И Эсме не исключала такой возможности, поскольку слишком уж сильно увеличилась в объеме. В отличие от большинства женщин, она точно знала, когда был зачат этот ребенок. В одну из двух ночей, последовавших друг за другом. А это означало, что сейчас она на шестом месяце. Ни больше ни меньше.

И все же живот выглядел так, словно малыш вознамерился со дня на день появиться на свет, хотя до родов оставалось еще целых три месяца. Мысль о близнецах не давала покоя и вселяла ужас. Как это может быть? Возможно ли, что она носит под сердцем близнецов?

Мальчика и девочку. А может, двух девочек или двух мальчиков. Они так и танцевали в ее воображении, пока веки согревал теплый солнечный свет, – крошечные девочки в передничках с перевитыми лентами локонами и мальчики со взъерошенными волосами…

О нет! Она случайно представила мальчиков белокурыми. «У вас совсем не такие волосы, – мысленно произнесла Эсме. – А красивые каштановые. Как у Майлза. По крайней мере пока. Перед смертью у вашего отца осталось всего несколько прядей».

Эсме тряхнула головой, постаравшись представить совсем другую картину, и теперь перед ее мысленным взором возникли очаровательные круглолицые мальчишки со взлохмаченными каштановыми волосами, начавшими слегка редеть на макушке, хотя малышам было всего около года. «Вот так-то лучше, – сонно подумала Эсме. – Каштановые волосы сыновей Майлза».

Грозный голос развеял ее сон. Он принадлежал ее лучшей подруге Хелен, а для всего остального мира графине Годуин.

– У тебя посетители, Эсме.

– Посетители? – переспросила леди Ролингс, отчаянно борясь с желанием погрузиться в сладкий дневной сон.

– Неожиданно нагрянул твой племянник.

Резкие нотки в голосе подруги привлекли внимание Эсме, и она попыталась сесть.

– Дарби здесь? Дарби? В самом деле?

– Приехал в экипаже вместе с сестрами. Выглядит так, словно провел в дороге много дней.

– Что, скажи на милость, ему здесь нужно?

– Говорит, детям необходим свежий воздух.

Эсме поднялась с кушетки с небольшой помощью Хелен.

– Эсме! – произнесла подруга. – Неужели ты не понимаешь, зачем он сюда приехал?

– Я написала ему письмо о том, что лондонский воздух чрезвычайно вреден для детей. Поначалу он отказался ехать в деревню, но потом, должно быть, передумал. – Эсме медленно двинулась вверх по склону в сторону дома.

– Почему? – вскинулась Хелен. – Почему это Дарби вдруг решил передумать?

– Может, потому, что городской воздух действительно вреден? – пробормотала сбитая с толку Эсме. В последнее время ее не покидало ощущение, что беременность превратила ее мозги в вату и сделала похожей на одну из кузин, которую мать называла тупоголовой.

– Подумай хорошенько. У него наверняка возникли подозрения относительно отца твоего ребенка. Дарби ведь был наследником Майлза, верно?

– Он и сейчас его наследник, – ответила Эсме.

– Нет, если у тебя родится мальчик.

Эсме остановилась и посмотрела на подругу. На Хелен было розовое платье из тонкой шерсти и подходящие по цвету перчатки и мантилья. Идеальный наряд для зимнего дня в сельской глубинке. Ее волосы были заплетены в косы и уложены в замысловатую прическу, а длинная изящная шея придавала ей сходство с лебедем. Однако за этой ангельской внешностью скрывалась жесткая и решительная натура.

– Мы это уже обсуждали, – сказала Эсме. – Дарби так и останется наследником Майлза. Я не стану претендовать на поместье.

– Совершеннейший вздор! – всплеснула руками Хелен.

В ее устах это прозвучало как самое настоящее ругательство, и Эсме поняла, что подруга действительно возмущена.

– Если ты произведешь на свет мальчика, Эсме, он станет наследником имущества Майлза. Этого поместья и дома в Лондоне, где, если я не ошибаюсь, сейчас живет Дарби. Ты не станешь лишать своего сына наследства. Да тебе и не позволят сделать это законы, регулирующие порядок наследования.

Эсме сцепила пальцы на животе, словно пыталась защитить дитя от своего разоблачающего признания.

– Ты, кажется, не поняла, что этот ребенок может быть не от Майлза.

– Ты не знаешь этого наверняка, – возразила Хелен.

– Полагаешь, я способна выдать незаконнорожденного ребенка за сына Майлза?

– А ты готова лишить сына Майлза того, что причитается ему по праву?

– Конечно нет!

– А как ты узнаешь, кто его отец? – не сдавалась Хелен.

– Просто пойму и все. – Эсме почувствовала, как защипало в глазах. И это раздражало ее больше всего. Она, не проронившая ни слезинки с того самого дня, когда отец выдал ее замуж за незнакомца, теперь принималась плакать по четыре-пять раз в день.

– Даже я, ничего не смыслящая в деторождении, знаю, что установить отцовство попросту невозможно, – заявила Хелен. – Только вспомни, как лихорадило Лондон в прошлом году, когда граф Нортумберленд заявил, что не является отцом собственного первенца, поскольку того отчислили из Оксфорда вот уже в четвертый раз.

– Нортумберленд дурак, – пробормотала Эсме.

– А может, и нет. Графиня дебютировала в свете в один год со мной, но не только я помню, как отчаянно она клялась в вечной любви простому солдату. Отец поспешил выдать ее замуж, дабы избежать мезальянса. Во всяком случае, так он оправдывал поспешный брак. Однако ребенок родился ровно через девять месяцев после свадьбы. Так что, возможно, она торопилась выйти замуж, чтобы избежать скандала.