Анчутка (СИ) - Малых Алексей

Храбр даже ни о чём не спрашивал Некраса — он хотел убить. Скинув колчан, накинулся на оглушённого сверху, отвесив тому пару полновесных ударов, чтоб сильно не сопротивлялся — тот закопошился, уже понемного очухиваясь. Потом зацепил его шею кибитью и удерживая двумя руками изогнутое древко, тянул на себя, уперевшись коленом в спину северского, давил. Давил сильно, а тот хрипел и дёргался. Его дыхание с трудом прорывалось сквозь сдавленное горло, на немного продлевая жизнь. Некрас хватался крючковатыми пальцами за кибить, пытался скинуть с себя оседлавшего его, потом лишь слегка толкался, суча ногами, и затих.

Шум близившихся бояр вынудил Храбра торопливо покинуть это место, оставив лук, зацепившийся тетивой за мертвеца. Потратив много времени на обход, он достиг берега реки к сумеркам, и носясь в поисках Сороки, лишь неподалёку от становища выхватил удаляющийся зад гнедки. Он изъелся мыслями о самом плохом, что могло случиться. Ему было просто необходимо знать состояние Сороки, а потом только, узнав что та не ранена, воспылать ревностью, вспоминая слова Креслава.

Пробраться на становище не было самым трудным — к загонщикам особо не присматривались. А вот ловчии сами вызывали у Храбра подозрения. Вскоре ему стало понятно от чего, когда заметил в редколесье, как те казнили черниговских — они умело орудовали ножами и чеканами, потроша черниговских бояр, напомнив Храбру бойню, когда те без колебаний вспарывали брюхо кабанчикам или оленям. За этим с каменной личиной наблюдал воевода, сидя на поваленном бревне и даже недовольно выругавшись, когда брызнуло в его сторону фонтанирующей из вены рудицей.

Всё это было ожидаемо — Военег сегодня решил сделать свой ход и верно над Олегом с сыном тоже занесён меч возмездия, но вместе с ними под угрозой и Сорока, к которой Храбр не смог подойти из-за приставленной охраны в виде Федьки и двух амбалов. Нужно было действовать без промедления!

Рукоять сакса Извора уже стала привычной для Храбра. Он шёл почти не крадучись — на становище было подозрительно тихо, ко всему прочему, крайне странным показалось и то, что возле наместничьей палатки было пустынно. Храбр решительно вошёл внутрь. Олег сидел на краю ложа и не глядя на того протянул руку.

— Лечец, быстрее дай мне вина, — растопырив пальцы уже мысленно обнимая серебряные бока своего кубка, и представляя, как терпкий напиток захмелит, а ноющая боль под тугими повязками немного стихнет.

Тем временем, лечец, лишь протиснувшийся сквозь щель сомкнутых пол, был крайне удивлён такому предупредительноми жесту, но сославшись на чуткий слух и какую-то звериную прозорливость присущую бранникам не придал этому значения.

Олег был не менее растерян. Он-то был уверен, что лечец уже давно вошёл в палатку и мог даже поклясться, что чуял всем своим телом, как тот прошмыгнул рядом. Поднявшись с ложа, он покрутил головой, но не выказал ни тени подозрения, даже скучающе зевнул для пущей наглядности.

​​​​​- Поставь там, — указал рукой на стол, догадываясь, что его разум не помутился от боли, а в его походном жилище притаился незваный гость. Олег даже предполагал кто это, осталось только убедиться, что он был прав.

— Олег Любомирович, — начал мямлить тощий инок, немного раболепно согнув спину и заискивающе заглядывая в глаза, — ещё что-то нужно? Если нет, может…

— Мне уже лучше, — перебил того и сам желая остаться наедине с собой или, если это не плод его воспалённого разума, с незванцем. — Можешь идти к себе.

— Ну, тогда я пошёл, — отклонялся, но был тут же остановлен.

— Погоди, милок! А охрана где?

— Охрана? — сам удивился, не сразу и заметив её отсутствие. — Сейчас кликну.

— Стой. Пусть молодцы отдохнут — сегодня все устали, — добро улыбнулся, а потом сдержанно крухнул, садясь на стул возле стола.

Поегозил на месте, выбирая позу поудобнее, чтоб было видно походное ложе и того кто скрылся за вспухшимся пологом, который сейчас был собран и подхвачен шнурком. Сделал большой глоток и, блаженно крякнув от удовольствия, угрюмо протомил:

— Долго там стоять будешь?

33. Освободиться от клятвы

Наместник не спешил хоть как-то отреагировать, показуя пришельцу, что его присутствие обнаружили. Тот тоже томил ожиданием. Сделав большой глоток и блаженно гакнув от удовольствия, Олег угрюмо загудел в сторону вспухшего полога:

— Ну, долго там стоять будешь?

Полог возле ложа едва заметно покачнулся, показался грязный нос сапога и тут же воровато спрятался назад.

— Уже и не думал, что пригласишь, — послышалось снаружи, и в палатку вошёл Военег. В просвете между полами показался Гостомысл и ещё несколько бояр, ближников воеводы, следующих за ним, Извор с остальными остался снаружи. — Как твоё самочувствие?

— Твоими молитвами, брат — уже лучше, — отвлекая от незванца внимание Военега, Олег гостеприимно предложил ему вина, но тот отказался. — Плечо немного ноет, но это не причинит неудобства в дороге — с рассветом двинимся назад.

— А я к тебе с плохими вестями, брат, — последнее слово Военег особо выделил. — Думаю, нам здесь задержаться придётся.

— Что так?

— Дело одно уладит надобно.

— Дело?

— Не хотел тебя печалить в праздник, но тут до меня слух дошёл, что черниговские бояре крамолу чинят.

— С чего такие мысли закрались в твою голову? — попытался отшутиться Олег, но переменился в лице, а лёгкий озноб пробежал по его хребту, когда на корзно брата, схваченном на правом плече фибулой в форме морды волка, заметил кровавые росчерки, дополнившие собой витиеватые узоры на дорогой византийской ткани.

— Поговаривают, что в этом и ты замешен, — голосом давит, на Олега наступает, исподлобья зырит. Олега пот прошиб, оправдаться бы, да нет возможности.

— Напраслина то, — сдерживая свой трепет перед братом, выкручивается наместник, но внутреннее чутьё подсказывает, что его воеводе уже всё известно.

— Напраслина, говоришь? А вот мне Фёдор Евсеевич всё рассказал, — испытующими взглядами друг в друга уставились. — Федька! — на распев прогремел Военег, не отворачиваясь от своего брата, читая все его изменения. Да принялся выспрашивать конюшего, который от стыда долу глаза опустил. — Скажи-ка нам, голубчик сизокрылый, как ты при Олеге Любомировиче служил, кому ты грамоты от него носил, как ты предал его, как нам всех поимённо перечислил…

— Довольно, — коротко резанул наместник. От волнения схватил кубок намереваясь вино испить, да на место вернул не притронувшись. — Что ты с ними сделал?

— Спать уложил, — реготнул Военег, махнув рукой, отпуская от себя конюшего. — А в Курске… Гостомысл? Что там?

— Последний гонец недавно доложил, что в слободах уже потише становится — черниговские от неожиданности даже порты подпоясать не успевали. Спящих всех порешали. Кто уцелел, хотели бежать — на берегу немного порубились.

— Ушёл кто?

— Ни одна долбёнка (лодка из цельной осины) от берега не отошла, ушкуи черниговские запалили…

— Понимаешь ли — ты сейчас там лишний, — Военег продолжил не дослушав, а его речь звучала насмешливо сожалительной.

Олег молчал, о том что внутри него был шквал эмоций, говорило нервное подёргивание бровей и дрожь в руках. Стараясь не выдать своих переживаний, он сжал кулаки, но всё одно их лёгкое содрагание было уловимо.

— Ты пришёл убить меня?

Военег резко притянулся к Олегу, выкинув руку вперёд, от чего тот вздрогнул. Наместник поморщился и схватился за надплечье.

— Убить? Нет. Что ты?!

Олег проследил напряжённым взглядом за рукой брата, протянутой через стол к кубку.

— Как я могу убить своего брата, — мерзко скребя поддоном кубка по столу, притянул тот к себе, зловеще ухмыляясь и наслаждаясь видом испуганного Олега.

— Но…тебя убьёт другой… Знаешь, кто он? — Военег покопался в мошне, висевшей на наборном поясе, пока его брат растерянно перебегал глазами с одного боярина на другого, выудил маленький свёрток и медленно развернул его. Не дождавшись ответа, проговорил заговорщецким голосом, стряхивая сероватое содержимое в кубок с вином. — Святослав Ярославович.