Не надо боли - Коваль Лина

Ничего.

– Ты все? – спрашивает Искра, убирая телефон и отставляя пустой стакан.

– Я – да.

– Тогда пойдем, – поднимается со стула и оставляет деньги на столе. Судя по мелким купюрам, ровную сумму.

Я тоже достаю остатки налички. На лимонад как раз хватит.

– Ты сейчас куда? – спрашиваю, надевая солнцезащитные очки, уже на улице.

– Провожу тебя, мне все равно занять нечем.

– Ладно.

Свое удивление не показываю. Мы не спеша возвращаемся тем же путем, через переход.

В отделении банка довольно много людей. Занимаем очередь у банкомата. Просторное помещение наполнено привычным натянутым ожиданием, лишь изредка нарушаемым нашим шепотом или разговорами операционистов с клиентами.

Искра снова молчит, поэтому мое внимание привлекает девушка с ярко-красной, модной коляской, а затем милая старушка с разноцветным, легким шарфом на шее, и взрослый, накаченный мужчина в шортах и сланцах.

Входная дверь неожиданно с грохотом распахивается, запуская внутрь горячий воздух, бьющий по спине. Внутреннее напряжение накрывает волной еще до того, как я слышу резкий, мужской голос с легким, иностранным акцентом:

– Быстро все на пол, суки! Быстро!!!

Внезапный выстрел оглушает до скрежета в перепонках.

Звон падающей стеклянной перегородки. Панический гул. Женский визг.

Липкий страх скользит по позвоночнику. Искра резко поворачивается и смотрит на меня испуганно, а уже в следующую секунду мы падаем вместе с толпой на прохладную, каменную плитку.

Как-то инстинктивно наши ладони находят друг друга, а пальцы в этот момент намертво сплетаются.

Глава 12. Ренат

Оперативный штаб Управления, Юго-Запад Москвы. 18.00

– Дождь заебал, – выкидывает окурок и ворчит Лунев, поспешно прикрывая боковое окно микроавтобуса.

Надеваю наушники и просматриваю видео из клиентского зала банка, в котором на данный момент преступник удерживает заложников. Народу тьма, яблоку упасть негде.

Сжав зубы, упрямо смотрю на экран.

Это жизнь. Иногда по объективным причинам предотвратить терроризм просто невозможно. Если град размерами с пятак уже валит с неба, то весь урожай спасти не удастся. Что-то может погибнуть.

Или кто-то…

Для кого-то близкий и родной.

Раз за разом прогоняю восемь минут записи, до того момента пока камеры не были уничтожены. Взгляд привлекает девушка-коротышка с ярко-фиолетовыми волосами. Рядом с ней лицом в пол лежит еще одна, уже повыше. На вид до двадцати. Хрупкая, в тонком цветастом сарафане и легких босоножках без каблука.

Стройное тело дрожит, рука закрывает голову.

Мир в один момент становится серым.

Все вспоминаю. Страх на любимом лице, обкусанные губы, слезы…

Я… блядь.

Сердце противно тянет.

Это мое наказание.

– Пойду на доклад, – забираю папку со стола и открываю дверь.

– Удачи, – вздыхает Лунев. – Надеюсь, штурманем в течение часа, если переговорщика не отправят.

– Надеюсь…

Задрав воротник пиджака, направляюсь к брезентовому навесу неподалеку от автобусной остановки. По периметру выставлены ребята-омоновцы.

Все ждут команды.

Генерал встречает меня строгим кивком. Извлекаю из папки фотографии и размещаю прямо перед ним.

– Минниханов Азамат Саидович. Тысяча девятьсот девяносто девятый год рождения. Место рождения – Бишкек. Имеется вид на жительство, работает в службе такси. В разработке не был, у коллег не привлекался. Из нарушений – пара штрафов за превышение скорости. На этом все.

– Это все я читал в твоем отчете, Ренат, – нервничает Ярославский. – Ты мне скажи, что думаешь, подполковник?..

Генерал у нас мужик нормальный. Самое главное, правильный. Худшее, что может быть в этом мире – бразды правления у несправедливого человека. Увы, таких я тоже видел и даже им подчинялся.

Осмотрев огороженную красно-белой лентой площадку и стихийно развернувшийся пресс-центр с парой десятков аккредитованных журналистов, качаю головой.

– Он там один. Ребята проверили по камерам…

– Если только подельника не было внутри, – скептически морщится.

Я не делаю предположений. Просто так не принято. Ты либо говоришь то, что есть. Либо молчишь и проверяешь свои догадки, только после этого докладывая.

– В данный момент мой сотрудник работает над списком заложников, – продолжаю. – Работа трудная, так как после незапланированного перерыва в отделение зашли порядка тридцати пяти человек.

– Ты мне скажи как и почему у нас в центре Москвы люди с оружием ходят?..

– Олег Валентинович, мы обязательно вернемся к этому вопросу…

– Обязательно вернемся. Что с его братом, которого он требует освободить? Кто он такой вообще?

– Минниханов Дилшод Саидович. Год рождения – две тысячи третий. Задержан под стражу неделю назад по делу о подготовке диверсии на футбольном стадионе. Был в нашей разработке. Там залет, стопроцентный…

Генерал обрывает мою речь резким взмахом руки.

– Переговорщиком пойдешь, Ренат? – щурится.

– Я с террористами переговоры не веду.

– Да знаю я, – вздыхает. – Что не ведешь…

Пожав плечами, смотрю прямо перед собой. Ничего не вижу. Лист даже не белый. Серый… с кроваво-красными точками.

– Ты ведь тогда, в Махачкале был не виноват, Ренат, – Ярославский понижает голос. – Сделал все что мог. Десять лет прошло…

– Не понимаю, о чем вы.

– Так уж и не понимаешь, – ворчит. – Значит, будем штурмовать?

– Единственное правильное решение, – соглашаюсь.

– Главное, кого не надо не зацепить!.. Нам лишние разговоры не нужны.

– Будем работать осторожно.

– Знаю я, как вы осторожно, – он растирает лицо ладонью и трудно вздыхает. Постарел, генерал. Только сейчас замечаю. – За прошлый раз еще отписываемся…

– Сделаем все, что от нас зависит. Используем газ, чтобы не было паники. Сейчас подъедут специалисты, начнем подготовку.

– Ну давай, работай, Ренат. Я пойду к журналистам, к гиенам проклятым. Никак не успокоятся.

Усмехнувшись, направляюсь обратно к микроавтобусу, попутно раздавая указания, чтобы сообщили, когда привезут газ.

В салоне все так же пахнет кофе.

– Да, полковник. Да. Будет сделано, – удрученно отвечает Лунев. Убрав мобильный, недовольно смотрит на экран.

– Литвинов? – заинтересовываюсь и отпиваю кофе. Морщусь, потому что он оказывается холодным.

– Ага. Он самый.

– Что ему от тебя надо?..

– Просит съездить к ним, дочь проверить. Она на телефон не отвечает.

– Ясно.

Постукивая рацией по столу, разглядываю двери отделения банка. С чего бы вдруг Литвиновой посреди белого дня не брать трубку? И почему полковник не обратился с этой просьбой ко мне, как делал это последние несколько недель?..

Пожаловалась?

Этого еще не хватало…

Не знаю, чувство ли это вины за вчерашнее или хваленная моими сослуживцами чуйка, но рука сама тянется к внутреннему карману пиджака.

– Давид, привет, – отсчитав три гудка, ровно здороваюсь.

– А… Ренат, приветствую.

– Что у тебя с дочерью? – решаю обойтись без прелюдии. Не до того.

– Да странность какая-то, телефон недоступен. С утра еще разговаривали, а теперь пропала. Еще и с банковской карточкой. Удавил бы.

Все также постукивая рацией, слежу за видеозаписью, отображающейся на экране. Взгляд привлекает уже знакомая девчонка в сарафане. Ее стройные, загорелые ноги и аккуратная талия вдруг что-то отдаленно мне напоминают.

Резко привстав, разворачиваю экран к себе и ставлю на перемотку.

Снова и снова.

– Ренат, – недовольно зовет Давид спустя несколько минут. – Ты где там?

Наконец-то увидев нужное мне лицо, вдруг чувствую резкую нехватку воздуха.

– Карта какого банка была у Эмилии с собой? – выбираюсь на улицу и останавливаюсь.

Дождь лупит по лицу, ловко проникает под воротник рубашки.

– Банка «Капитал». Так… а почему была? Ты что-то знаешь. Эта клуша потеряла карту?.. Вот я ее…