Не надо боли - Коваль Лина

– Думаю, твои проблемы связаны с тем, что ты росла без матери. Чистая психология. Ты неосознанно тянешься за поглаживаниями и касаниями, думая, что в сексе получишь то, что нужно. Только вот время будет идти, а внутри будет образовываться черная дыра, которую латать намного сложнее…

– Вы… – злится и шипит, как змея. – Совсем больной, да?

– Просто совет. Можешь не пользоваться.

Опустив голову набок, рассматриваю ее возмущенное лицо. Как-то проникаюсь им. На самом деле девчонка хорошая. Чего только стихи ее стоят!..

– Ты красивая девушка, Эмилия, – произношу приободряюще. – У всех без исключения мужиков, глядя на тебя, в штанах дымится, но есть другие способы получить подтверждение собственной значимости.

– И какие же?

– Учеба, хобби, формирование здоровых отношений. Выбирай любой.

– Ах, вот как? – шепчет она зло и, наклонившись, распускает шнуровку сзади.

Тем самым ослабляет тонкий, кружевной корсет.

Блядь.

Это вообще должно быть нижнее белье. Кто ей сказал, что так можно ходить по городу?.. Как ее опера с пэпсами еще не оприходовали?

Эмилия тянется к замку на сапоге.

– Че ты творишь? – спрашиваю сердито.

– Чистая психология. Мне срочно нужно компенсировать отсутствие матери, – язвит и закидывает стройные ноги на панель.

Молча изучаю блестящую, загорелую кожу и крохотные пальчики. Педикюр сегодня красный.

– Оденься, Эмилия, – буквально отдираю взгляд от сочной, стоячей груди. – Не знаю, зачем ты это делаешь, но меня твои прелести не интересует.

– Это почему же?.. У вас какие-то проблемы?

– В смысле?

Она меняет положение таким образом, что я вижу ее белье – там тоже бело кружево, как и сверху.

– Вы сказали, что у всех без исключения на меня дымится в штанах. Может, – скромно опускает глаза на мою ширинку. – У вас какие-то проблемы с этим?..

– А ты хочешь проверить? – решаю ее проучить.

Кто-то должен.

– Я… – она замирает и нервно облизывает пухлые губы.

Резко подаюсь вперед и вытягиваю руку, чтобы намотать на нее тугую, шелковистую косу.

– Ай, – вскрикивает Эмилия, теперь полностью под моим управлением.

Тяну ее лицо на себя. Она тяжело и часто дышит, рот приоткрыт, корсет окончательно свалился, оголяя острые горошины нежных сосков.

Очень сексуально. До предела.

– Ну так что? – приблизившись, веду носом по теплой, гладкой щеке.

Литвинова – тающая в моих руках сладкая вата. Так бы и сожрал.

– Сделаешь мне приятно?.. – вкрадчиво спрашиваю, склоняя к паху.

Ее тело подкидывает от страха. Он животный и ощутимый.

– Отпустите… Ренат Булатович, – Эмилия просит испуганно. – Я ведь пошутила…

Марево в моих глазах сменяется реальной картинкой. Что творю?.. Аккуратно выпускаю косу и смотрю прямо перед собой.

Всхлип за всхлипом разносится по салону.

Перегнул?..

Возможно. Зато доходчиво.

К дому Литвиновых подъезжаю спустя сорок пять минут.

– У вас мой блокнот, – Эмилия тихо произносит. – Можно я его заберу?..

Я, не отвечая, тянусь к бардачку.

Ее реакция мгновенная и болезненная – она от меня отодвигается и всячески отводит глаза.

Вот это хорошо.

– Держи.

– Спасибо, – шмыгает носом и, прихватив рюкзак, медленно выбирается из машины. Свободной рукой придерживает свой корсет.

Не прощается.

Молча наблюдаю, как она идет к подъезду. В отблесках фонаря узкая талия и худенькая фигурка кажутся еще тоньше и сказочнее.

Убедившись, что свет в окнах зажегся, поправляю член в штанах.

Стискиваю зубы до боли.

У меня на Литвинову стоит. Железно.

А вот это плохо…

Глава 10. Эмилия

Ты взрослый, с мертвым, колючим взглядом,

Жестоко унизил жестом своим.

Пружина в груди… до сих пор крепко сжата,

И руки твои меня обожгли…

Любовь безответна, не требует света,

Я в сердце ее буду хранить.

Ты можешь не видеть искр лилового цвета,

Но я буду верить, петь и… любить.

Эмилия Литвинова, июнь

Отложив блокнот на тумбочку, активно растираю опухшее за ночь от слез лицо и сгребаю себя с постели. Понуро бреду в прихожую и поднимаю с пола корсет.

В телефоне несколько сообщений от парней, они добрались до квартиры, которую снимают в Зеленограде, на такси. Конечно, я и не думала, что Аскеров довезет их до места, но до метро подкинуть можно было?..

Сняв пижаму и стринги, забираюсь в ванну и включаю душ. Вода холодная, даже ледяная, но здорово остужает голову.

Весело вскрикиваю, когда становится совсем невыносимо.

Смеюсь сама с собой.

Может, я и легкомысленная, но предпочитаю не задумываться надолго о проблемах. Какой в этом смысл? У меня впереди целая жизнь: насыщенная, яркая, творческая.

А Ренат Булатович?..

Пусть будет как-то отдельно от меня.

Несмотря на то что вчера, от тяжелого, мужского дыхания, бьющего по моей щеке и губам, я испытала самые противоречивые и яркие эмоции за все свои восемнадцать лет, хочу больше не думать об этом жестоком, опасном мужчине.

Слишком опасном для таких неопытных девушек, как я.

Предложить мне такое… Отсосать ему…

Стыд.

А еще впервые почувствовала… сексуальное желание, о котором до этого только читала в любовном дарк-романе. В колледже много кто такие читал, и я попробовала. Вся эта жестокость – не мое, но я, кажется, поняла, что испытывала главная героиня.

Это… странно. Будто нутро разворотили и начали нещадно скрести его горячими, жадными пальцами. Жарко, нетерпеливо, капельку больно и щекотно одновременно. Что-то с чем-то!..

Я хочу это повторить.

Только не с Аскеровым.

После ванной комнаты, затянув потуже пояс на халате, направляюсь на кухню и ставлю чайник на плиту. В холодильнике пусто и это вынуждает вспомнить: последние деньги я потратила на концертный костюм. Жить целую неделю планировала на то, что мы вчера заработаем в «Родео». Получилось как получилось.

И что же делать?..

С отцом у нас уговор – никаких внезапных звонков, поэтому оставляю сообщение в мессенджере и спокойно пью чай.

Телефон вибрирует спустя час.

– Привет, пап.

– Здравствуй, дочь. Жалуйся.

– Не буду я жаловаться, – смеюсь.

– Наш человек!..

Он замолкает, а я, кажется, краснею от радости.

Наш человек.

Это ведь похвала?..

– Ну так что молчим?..

– Я… в общем, деньги закончились.

– Так бы сразу и сказала. Перестали платить за твои частушки?

– Просто получилось так, – оправдываюсь. – Через несколько дней еще концерт. Там уже заплатят.

– Ладно уж. Возьми в столе банковскую карту и сходи, сними сколько надо. Пин-код знаешь.

– Спасибо, пап, – улыбаюсь. – Сейчас чай допью, посуду помою и пойду.

– Дома-то как? Кран больше не ломала?

– Нет, – смеюсь. – Только вот посудомоечная машина снова полетела. Я пыталась почистить фильтр, но она все равно не работает.

– Без этого можно прожить…

– Конечно, пап, – тут же пугаюсь, что увижу здесь Аскерова вновь. После вчерашнего вечера как-то не хотелось бы. – Ты только никого не проси ни о чем, пап. Я руками посуду буду мыть, не переживай.

– Ладно. Давай уже. Не натренькивай. Некогда.

– Пока…

Закончив с домашними делами, надеваю легкий, длинный сарафан без рукавов и убираю волосы в шишку. Слишком жарко, чтобы оставлять их неприбранными. Закидываю в рюкзак банковскую карту отца и, прежде чем убрать телефон, долго смотрю на экран.

Все потому, что там пропущенный. Номер незнакомый.

Еще раз отправляюсь в кабинет отца, достаю блокнот и сверяю цифры с теми, что удалила вечером.

Это не Ренат.

Несмотря на тихое разочарование, усмехаюсь.

– Ну, конечно, – шепчу. – Зачем ему звонить тебе, дурочка?.. Он просто посмеялся над тобой.

Решаю все же перезвонить просто потому, что становится любопытно. Кто это может быть?..