Сердце с горьким ядом (ЛП) - Уивер Бринн

Для полного унижения — я вся в крови и внутренностях, а Жнец, как всегда, безупречен. Рукава его черной рубашки закатаны до локтей. Из-под расстегнутого ворота выглядывают края татуировок. Ни капли крови на идеальных черных брюках и начищенных ботинкам.

— Вампирша...

Я оскаливаю клыки в беззвучном шипении.

— Лу... — он делает осторожный шаг ко мне.

Я отползаю назад, пальцами все еще сжимая рукоять кинжала, на котором торчит отрубленная голова змеи. Резким движением швыряю ее в Ашена. Он уворачивается от летящего куска мяса, а я разочарованно хмурюсь. Заношу руку с кинжалом, угрожая бросить.

— Крыло Ангела, — его голос звучит напряженно. Я замираю, не выпуская клинок. — Ты уверена, что на лезвии нет яда?

Бросаю взгляд на кинжал. Хм. Возможно, он прав... хотя вряд ли он так рискнул. Скорее всего, очистил его, прежде чем вернуть мне. Но на всякий случай — не готова расстаться с ценным оружием. Он быстр, я могу промахнуться. И я нахрен не вернусь в Царство Теней.

Алый отблеск ярости в моих зрачках отражается в стали моего клинка. Перевожу взгляд на Ашена, сужаю глаза. Свет в них вспыхивает ярче, предупреждая. И пусть этот чертов умник попробует не понять мою сверхвыразительную физиономию, над которой мне надо поработать. Я берегу яд на кинжале не для его блага, а для своего.

«Как ты меня нашел?» — спрашиваю жестом.

— Я всегда найду тебя, вампирша.

В это обещание я почему-то верю. Ашен слегка наклоняется, будто готов шагнуть вперед. Я направляю острие кайкена в его сторону.

«Держись нахуй подальше», — произношу я, медленно, чтобы не осталось сомнений. «Ninmen Elsal», — выдыхаю, надеясь, что этот шепот, этот воздух из легких, станет призывом. Расплатой.

Ашен наклоняет голову. Он понимает древние слова, но не их смысл. Я оскаливаюсь, а он хмурит брови.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.

Я моргаю, раздраженная, и указываю кончиком клинка на дергающееся тело змеи позади него.

«Убивала твоего питомца, тупица».

— Я велел тебе оставаться внутри.

«О чем ты вообще?» — беззвучно бросаю я, подкрепляя слова резкими жестами, которые могу сделать, не выпуская кайкен. Пусть он не понимает языка жестов, но суть уловит.

— Моя записка.

Как будто это что-то объясняет. Ярость взмывает до новых высот, когда Ашен окидывает меня взглядом: тонкая белая майка, прилипшая к телу от пота и змеиной крови, темно-синие шорты, оставляющие мало для воображения. Ноги в грязи, брызгах крови, синяках и порезах. Ашен снова встречает мой жесткий взгляд, и я вижу, как тонкая нить злости разжигает пламя в его глазах.

Я поднимаюсь с пола, пронзаю Жнеца своим самым свирепым взглядом. Мои руки дрожат от гнева.

«Ну что, Ашен?» — шепчу, наигранно улыбаясь, и мое дыхание клубится в холодном воздухе. «Разве не шедевр?»

По его лицу пробегает тень.

«Не нравится, что ты сделал со мной? Тогда пошел ты, Жнец».

— Твой дневник… — говорит он, замолкает и опускает взгляд, скользя по моему телу, потом на пол, осматривая пространство вокруг нас, замечая блокнот в пыли у колес. Ашен бросает на меня мрачный взгляд и подходит, чтобы поднять с пола дневник. — Где записка?

«Там, где ей место», — указываю кинжалом на дверь. «В огне».

— И что… все? Ты поверила моей сестре? Эмбер, которая угрожала тебе? Забрала Аглаопу? Привела Молпе в цепях и тащила ее душу по коридорам Дома Урбигу? Украла тебя из Мира Живых и спалила дом Эдии?

Я вижу тот самый момент, когда все цвета в глазах Ашена рушатся в бездну отчаянной тьмы. Пламя в его зрачках гаснет на мгновение, прежде чем он моргает. Так быстро, что я почти сомневаюсь, было ли это. Но как только его глаза снова открываются, огонь возвращается — неприступный жар, хранящий его тайны.

— Ты никогда не доверяла мне, да? В этом ты хотя бы была честна, — говорит Ашен, швыряя блокнот к моим ногам. Его челюсть напрягается. — А я тоже. Это была правда, Лу. Каждое слово.

Слышу, как его хватка сжимает рукоять меча. Мой взгляд скользит к этому движению, и я замечаю что-то новое: татуировки на его пальцах, черные буквы, обведенные мерцающим золотом. Вертикальные линии, шевроны, треугольники древнего языка, который мало кто из нас еще помнит. Шумерский язык. Это даты. Конкретно — два дня назад. Снова смотрю ему в глаза, хмурюсь, пока перебираю все возможные значения.

Мы стоим в тишине, которая длится будто пять тысяч лет, не отрывая взглядов друг от друга. Из-за змеи и этой напряженной встречи со Жнецом, стресс начинает разрушать мой хрупкий контроль над телом. Сердце бьется слишком громко в ушах. Пот стекает по позвоночнику. Хочу, чтобы он ушел, пока еще могу держаться.

«Ты попросил прощения. Как мило. Для меня это ничего не значит. А теперь исчезни нахрен», — шепчу, снова указывая на дверь.

Кожа горит, будто пленка огня над ледяной водой, невыносимое, невозможное противоречие ощущений. Сдерживаю желание прижать свободную руку к вискам, пока глаза покалывает. Не хочу казаться слабой. Но ладони уже немеют. Не чувствую пальцев ног. Левый глаз дергается. И Ашен все замечает.

— Что бы ты ни думала обо мне, тебе нужна моя помощь, — говорит он, голос все такой же тихий. Делает маленький шаг вперед, и я отступаю, неуверенно. — Я могу забрать тебя сейчас.

«Ты никуда меня не заберешь», — шепчу сквозь учащенное дыхание. Зрение плывет. Не свожу с Ашена глаз, будто он акула в бушующем море. Даже с отравленным клинком я не смогу его остановить.

Слезы от бессилия жгут глаза.

«Ninmen Elsal», — выдыхаю, сдерживая рыдания.

— Вампирша…

Ноги подкашиваются, падаю на одно колено, изо всех сил борюсь с онемением, ползущим вверх по икрам. Ашен делает еще шаг, и я запрокидываю голову. Прижимаю нож к своему горлу. Удивление вспыхивает в его глазах, когда взгляд падает на клинок.

«Я не вернусь», — беззвучно говорю, трясу головой. Хотела бы крикнуть это. Если это мои последние слова, они разорвут ночь. Расколют тьму пополам и выплеснут в мир последнюю вспышку яростного света.

Больше не пытаюсь скрыть отчаяние на лице. Слезы текут по щекам. Ашен переносит вес, готовясь к следующему шагу, но я вонзаю лезвие глубже. Чувствую запах крови. Не отвожу глаз от Жнеца, сильнее вдавливаю острие в плоть.

По его лицу вижу: Ашен очистил лезвие.

Здесь нет «Крыла Ангела». Какой же он мастер обмана. Но я больше не поверю в ложь.

«Ублюдок. Я знала. Здесь нет яда».

— Лу, опусти его.

«Возвращайся к Давине. Я никуда не пойду с тобой».

Искры вспыхивают в пламени его глаз.

— Боже, Лу. Я пытаюсь…

Треск.

Точечный свет разрывает время и материю. Молнии расползаются от центра, медленно, пожирая тьму сарая, оставляя за собой черноту — холодную, как сердце вселенной. Вдали мерцают звезды, кружатся галактики. Гравитация сжимает нас.

И из самой глубины тьмы выходит Эдия.

Ее глаза — омуты комет и звезд. Кожа, темная как полночь, светится, гудит от гнева.

— Ты дал мне обещание. Я сказала: верни ее невредимой, или я приду за тобой, — цедит Эдия, и ее голос сотрясает доски и сломанные инструменты вокруг. — Уходи, или я исполню свой долг, Жнец.

Смотрю на Ашена. Он неподвижен, как глыба гранита. Но где-то в глубине ярости, пылающей в его глазах, мне кажется, я вижу завихрение скорби.

— Я пытаюсь помочь ей, — говорит он, голос низкий, размеренный. Меч в руке, но пламя на лезвии и в глазах — не ярче свечи в холодной комнате.

— Ты и так достаточно помог.

Демон и ведьма замирают, словно каменные статуи. Я изо всех сил цепляюсь за сознание, переводя взгляд между ними. Уже знаю: Ашен не отступит. Но когда его взгляд впивается в мой и не отпускает, понимаю — он не нападет на нее. Даже если мог бы. Несмотря на силу Эдии, он все еще может убить ее. Но она может забрать его жизнь на время.