Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Голубые глаза надо мной наполняются слезами. Она знает о последних мгновениях жизни Китта, о каждом сказанном слове, о каждом откровении. И теперь, увидев это знакомое кольцо, она чувствует облегчение. Я вижу, как оно волной прокатывается по ее лицу, ведь Китт Эйзер — мальчик, о котором она так сильно заботилась, не испытывал к ней ненависти в конце. Боль, которую она почувствовала, когда он направил меч ей в грудь, начала утихать, когда она поняла его истинные мотивы.

— Пэй, — выдыхаю я. — Я буду стоять здесь на коленях весь день, пока ты не скажешь «да».

Она отрывает руку от губ, демонстрируя ухмылку.

— Хорошо. Мне очень нравится вид тебя подо мной.

— Свирепое маленькое существо, — бормочу я с тем восхищением, которого она достойна.

Хриплым голосом она припоминает мне о моих же словах, сказанных когда-то:

— Ты забыл добавить «моя» перед этим ласковым прозвищем.

И тут она опускается на колени передо мной.

Ее руки дрожат, когда она прикасается к моему лицу, прежде чем ее улыбающиеся губы находят мои. Она целует меня так, словно этот момент последний в ее жизни. Моя рука находит ее волосы, запутываясь в неровных прядях, которые я обрезал в той пещере. Ее губы на вкус как любовь и страсть, и я умоляю о большем.

— Это… — я крепко целую ее, — это «да»?

Она смеется, прижавшись к моим губам.

— Это неизбежность.

Я надеваю кольцо Китта на ее большой палец напротив стального кольца ее отца.

— Я найду тебе что-нибудь получше…

— Нет, — настаивает она. Ее глаза сияют, разглядывая кольца, обвивающие каждый из ее больших пальцев. — Оно идеально. Все идеально.

— Хорошо, — мои шершавые ладони касаются ее шеи, — потому что я люблю тебя, Пэйдин Грэй. И с радостью потрачу всю жизнь, пытаясь быть достойным тебя.

— Я люблю тебя, — говорит она неожиданно серьезно. — И я проведу остаток своей жизни, крича об этом так громко, что даже Аструм услышит, потому что это Смерть должна бояться меня, если она когда-нибудь попытается забрать тебя.

Мы держимся за руки, стоя на неровной брусчатке. Незабудки колышутся на теплом ветру, окутывая нас объятиями, в которых прошлое встречается с нашей вечностью. На глаза наворачиваются слезы от пронзительной сладости момента.

Пэйдин Грэй наконец-то моя. Но только потому, что моего брата больше нет.

— Мы будем любить ради него, — шепчет она мне на ухо.

Слеза скатывается по моей щеке.

— Ты и я.

Глава семьдесят четвертая

Пэйдин

Я мечтаю об Адине в канун своей свадьбы.

Кай спал рядом со мной каждую ночь с тех пор, как надел на мой палец это кольцо, отгоняя кошмары, которые мучили меня целый месяц. Но традиция гонит его из моих покоев в канун нашего союза, и я остаюсь наедине с преследующими меня видениями.

Когда Адина берет мою руку, я чувствую легкий укол страха в своем расслабленном теле. Я скрывалась от этого кошмара, прячась за уютом Кая, потому что не могла вынести снова смотреть, как она умирает.

Но это не тот сон.

То, что таится в глубинах моего покоящегося разума — нечто сладкое. Нежное. Настолько похожее на ту Адину, которая когда-то жила и дышала, что я просыпаюсь с слезами на щеках. Все это становится смутным воспоминанием, когда солнце приоткрывает мои тяжелые веки, но я помню чувство, которое оставила во мне Адина:

Мир.

Я попрощалась.

Или, вернее, правильно попрощалась до следующей встречи с моей Адиной.

Лишь Элли помогает мне подготовиться к моей последней, неизбежной свадьбе.

Темные тучи сгущаются за окнами, угрожая дождем с гневным грохотом. Это только заставляет меня улыбаться.

— Хорошо видеть тебя счастливой в день твоей свадьбы, — мягко говорит Элли. Ее пальцы плетут тонкие косички в моих волосах. Они свисают среди моих волнистых локонов, элегантные в своей простоте.

Я прикусываю губу, чтоб сдержать улыбку.

— Это то, чего я хотела дольше, чем сама осознавала. И я позволяю себе наслаждаться этим.

— Ты должна наслаждаться, — утешает Элли. — Вы оба это заслужили.

Моя улыбка омрачена грустью, которая обычно приходит с мыслями о Китте. Но моя скорбь — о мальчике, которым он был, и о брате, которого он оставил позади. Несмотря на стойкость Кая за последние недели, я знаю, что он хочет отпраздновать этот день с Киттом, так же как и я с Адиной.

Скрывшись за ширму, я надеваю простое платье из эластичной ткани. Платье состоит из тонкого, струящегося материала, который заканчивается чуть выше лодыжек. Его безрукавный корсет плотно облегает мое тело, а белая ткань ниспадает от талии. В платье нет ничего особенно примечательного, и именно поэтому я его выбрала.

Жилет Адины привлекает внимание — выцветшая оливковая ткань обтягивает мои голые плечи. После нескольких дней, когда портниха тщательно его штопала, я с нетерпением жду встречи со своей частичкой Адины. Я стою перед зеркалом и восхищаюсь тем, что всегда представляла себе в день своей свадьбы.

Этот момент не может быть более отличным от того, что я украла у самой себя, выходя замуж за мужчину, которого не любила. Тогда паника колола сердце и затмевала разум. Теперь же я свечусь от счастья, наполненная умиротворением. Я уже пережила пышную свадьбу и не хочу ничего подобного. Я просто хочу наш день.

Уверенный стук в дверь заставляет меня взглянуть на Элли.

Она отвечает моему недоумению, заглянув в коридор, а после издавав мягкий вздох.

— Ваше Величество, видеть ее — плохая примета…

— Плохая примета гораздо менее страшна, чем Пэй с пустым желудком и кинжалом в руках.

Мои губы невольно растягиваются в улыбке.

— Если боишься меня, Эйзер, просто скажи.

Голос Кая за дверью звучит восхищенно:

— Ты знаешь, я был бы глупцом, если бы не боялся, дорогая.

Мне приходится крепко стоять на ногах, чтобы не броситься к нему.

— Извините, Ваше Величество, — сочувственно произносит Элли через приоткрытую дверь. — Вам действительно не стоит видеть ее до свадьбы.

В его словах проскальзывает улыбка.

— Значит, я не буду смотреть.

Дверь распахивается.

Протест Элли застревает в горле, когда Кай входит в комнату, слегка склоняя голову и закрывая глаза рукой. Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы подавить смех, щекочущий язык, пока король подходит ко мне. Его взгляд прикован к переступающим под ним ногам, а мой — к миске, которую он сжимает в пальцах.

Когда Кай останавливается передо мной, я смотрю в кашу из овса с ягодами. Он не видит моей улыбки.

— Ты добавил чернику.

— Это причинило мне сильную боль.

— Твоя смелость вдохновляет, — мурлычу я.

Его рука опускается с прекрасного лица, и он смотрит в пол.

— И эгоистична. — Ямочки обрамляют его изогнутые губы. — Я хочу что-то взамен.

Я скрещиваю руки.

— Что именно?

— «Да» в конце этого прохода сегодня.

Слова звучат быстро, но в голосе слышится сомнение, к которому я не привыкла. Мое сердце болит от скрытой тревоги, которую он носит с собой. Наконец позволив себе почувствовать кого-то, он боится, что я уйду. Передо мной стоит король, обнаженный и уязвимый, который превращается в мальчика, которого заставили поверить, что любовь — это слабость.

Я нежно забираю из его рук теплую миску и ставлю ее на пол рядом с собой. Затем его лицо оказывается в моих руках, и его лоб морщится от моего прикосновения.

— На конце клинка я бы любила тебя. Пока он не пронзил бы мое горло, я бы сказала тебе «да».

Слеза скользит по его щеке, вызывая слезу у меня. Голос Кая дрожит от эмоций, когда он шепчет:

— Ты настоящий поэт, дорогая.