Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

— Да ты хоть представляешь, как они нагреваются? Это как…

— …смола, нагревающаяся под солнцем, — заканчивает Китт и смотрит на Пэй. — Да, это была еще одна фраза, которую он всегда говорил.

Я откидываюсь назад, качая головой.

— Чума, разве между братьями не должно быть секретов?

И вот он снова становится похож на того мальчика, с которым я вырос.

— Еще как есть.

Я замечаю улыбку Пэйдин, и внезапно мне кажется, что это того стоило.

— Очень познавательно. И весело, — говорит она, и ее улыбка становится еще шире. — Прошу, продолжайте.

Китт открывает рот, но мои слова заполняют пространство между нами:

— Китти однажды засунул игральную кость так глубоко в свой нос, что королевский врач чуть не отказался от попыток ее достать.

Пэйдин поднимает руку, чтобы закрыть свой раскрытый от удивления рот. Теперь уже настала очередь Китта качать головой в мою сторону.

— Ты, кажется, забываешь, кто меня на это подбил.

Пэй смеется, щурясь на солнце, пока карета продолжает грохотать по булыжной мостовой. Она обвиняюще тычет пальцем в сторону Китта.

— А разве не ты подговорил Кая залезть на иву у сада? Он же упал и сломал руку?

Она улыбается мне, словно ждет подтверждения ответа Китта. Но его не следует.

Выражение лица Китта становится слегка мрачным, превращаясь в нечто более резкое, чем улыбка, которая была у него раньше.

— Я не знал, что он тебе об этом рассказал.

— Ну… — Пэйдин медлит. — Просто упомянул. Мимолетно.

— Хм. — Он отворачивается, глядя на пейзаж за каретой. — До или после последнего Испытания?

Я слегка напрягаюсь. Не из-за его тона, он не угрожающий. Наоборот. Слова звучат тяжело, отягощенные чем-то гораздо худшим, чем гнев. И это разрывает ту часть меня, которая предает его. Ту часть моего сердца, которая бьется за его спиной ради его невесты.

Он хочет знать, когда я поделился этим личным воспоминанием. До или после того, как должен был ее возненавидеть.

— До, — тихо отвечает Пэйдин, говоря правду, но только наполовину.

Китт кивает, стараясь выглядеть невозмутимым, и быстро меняет тему. Его голос звучит внезапно устало:

— Понятно. Можно с уверенностью сказать, что все эти годы мы с Каем были одинаково глупыми.

Я киваю, надеясь, что угасающая улыбка не выдает ту грусть, что неожиданно подступает ко мне. Китт, которого я видел всего несколько минут назад, был отражением того мальчика, с которым я рос. Того, кого я любил еще до того, как понял, что такое любовь. И мне до боли хочется удержать этого знакомого Китта, сорвать с него корону, пока она не стала стала частью его самого.

Пэйдин — это та заноза в наших отношениях, которую мы никак не можем вытащить. Несмотря на все, что произошло, кажется, Китт все еще что-то к ней чувствует. Возможно, именно поэтому он отдаляется от нас, ведет себя сдержанно, потому что знает: я чувствую то же самое. Наша братская связь рушится перед ней.

Карета продолжает греметь по дороге, и мы вновь погружаемся в относительно комфортное молчание. Пейзаж за окнами сменился: теперь вместо деревьев нас окружают ряды роскошных домов. Мы въехали в более престижный район города, на экзотическую улицу, которую большинство представителей Элиты называют своим домом.

Пэйдин неловко ерзает, когда мы сворачиваем на первую улицу. Нависающие над нами особняки и ухоженные магазины отбрасывают длинные тени. Несколько марширующих Гвардейцев присоединяются к нашей процессии, когда мы замедляемся на булыжной мостовой.

Стук копыт и топот сапог привлекает внимание илийцев — они выходят из домов, выстраиваясь вдоль улицы в нарядной одежде. Некоторые держат в руках листовки, которые были раскиданы по городу. На лицах, мимо которых мы проезжаем, в основном отображается безразличие, но оно быстро сменяется отвращением и предательством при виде их будущей королевы.

— Не помешало бы улыбнуться, Пэйдин, — тихо замечает Китт, поднимая руку в приветствии растущей толпе.

Будто очнувшись от ступора, она кивает и выдавливает натянутую улыбку. Ее рука машет уверенно, но я не могу не заметить дрожь в пальцах, которую она пытается скрыть. Я стучу пальцами по сиденью рядом с собой, чтобы отвлечься от вспышек злости каждый раз, когда вижу, как она нервничает. И у нее есть все причины для этого.

Как предательницу, ее протащили сквозь эту толпу, и те же рты, что теперь хмуро смотрят на нее, тогда плевали в нее. Это были те же люди, которые с ненавистью приветствовали ее возвращение в Илию по пути в замок. Она была унижена на этих самых улицах, оскорблена этой самой Элитой, которая возненавидела ее, как только поняла, что она не одна из них.

И даже сейчас они смотрят на нее точно так же. Только в этот раз Пэйдин не плетется за моей лошадью, связанная веревкой, окровавленная и сломленная. Сейчас она сидит с высоко поднятой головой в парадной карете, в дорогих одеждах, с новым блестящим титулом. И все же они молча насмехаются над ней. Они не видят ничего, кроме того, кем она была — предательницей, и кем она всегда будет — Обычной.

Я сижу в медленно ползущей карете, окруженный всем этим шумом. Мой взгляд устремляется к Китту, который выглядит как настоящий король, он машет и улыбается толпе. И толпа отвечает ему любовью. Его всегда любили в королевстве.

Но я изучаю именно Пэйдин, не в силах отвести от нее взгляд. Она остается невозмутимой, несмотря на редкие выкрики из толпы. Еще тяжелее смириться с тем, что Китт постоянно прижимается к ней — это представление для его подданных. Они помолвлены, и теперь должны вести себя соответственно.

И вот я сижу, не в силах это остановить. Не в силах ничего сделать, кроме как смотреть, как они медленно становятся чем-то вечным друг для друга.

Они машут. Улыбаются. Выглядят, как любая счастливая пара.

Китт вздыхает и бормочет вполголоса — скорее всего, не для нас:

— Так мало…

Пэй, улучив момент передышки от натянутой улыбки, поворачивается к нему.

— Что?

— Ничего, — Китт прочищает горло. — Просто помню, что здесь обычно больше Атакующих Элитных. Наверное, память меня подводит.

— Или они предпочли остаться дома, чтобы не видеть меня, — парирует она сквозь зубы.

Я выдыхаю, когда мы поворачиваем за последний угол, и множество лиц начинает размываться у нас за спиной

Китт расслабляется.

— Видишь? Было не так уж и плохо.

Я провожу рукой по лицу.

— Да, это было захватывающе.

Глаза Пэй встречаются с моими, обнажая меня перед ней одним взглядом. Как ни странно, я вижу в ее взгляде благодарность за то, что я переживаю это вместе с ней. И внезапно выражение облегчения на ее лице от моего присутствия оказывается достаточной наградой.

— Ты хорошо справилась, — отрывисто говорит Китт.

Пэй оборачивается к нему, избегая моего взгляда.

— Сомневаюсь, что они согласны, — она кивает на толпу позади. — Китт, они никогда не примут меня как их королеву.

Кажется, я не могу понять, понравилось ли ему, что она произнесла его имя.

— Примут, — твердо отвечает он. — Нужно лишь время.

— Время? — она почти смеется. — В этом королевстве Обычные были вне закона больше тридцати лет. Судя по их взглядам, им понадобится гораздо больше, чтобы принять это.

В этом и заключается истинная мотивация Пэйдин. Обычные. Зачем спасать Илию, если она останется расколотой? Ее цель — свобода для таких, как она, а не спасение ненавистного королевства

Опустив локти на колени, я подаюсь вперед.

— Давайте обсудим это в замке. Наедине.

Пэйдин поднимает глаза на процессию перед нами и спрашивает:

— Мы возвращаемся? Сейчас? — Она поворачивает голову к Китту, ее волосы блестят на солнце. — А как же трущобы?

Он смотрит на меня неуверенно.

— Ну, парады всегда проходят только в верхней части города…

— Но это мой дом, — тихо говорит она. — Именно там будут находиться все оставшиеся Обычные. Разве это не праздник объединения Элитных и Обычных? — Ее голос становится громче. — Я водила тебя в трущобы, помнишь?