Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Рты открываются одновременно по периметру стола, но король заговорил прежде, чем из них успевает вырваться какой-либо звук:

— На этом все. Благодарю за то, что уделили время.

Я практически слышу, как щелкают челюсти после этого внезапного окончания. Китт встает и, помедлив, протягивает мне руку. Мой взгляд скользит к Каю, даже когда я медленно тянусь к ладони его брата. Но он не смотрит на меня. Нет, его взгляд замирает на моей ладони, покоящейся на руке короля, и мрачнеет с каждой секундой нашего прикосновения.

И когда мы выходим из зала, рука об руку, я хочу, чтобы Кай встретился со мной глазами и прочитал послание в них.

Притворяйся.

Глава седьмая

Пэйдин

Она крепко спит справа от меня, как и всегда бывает, когда мы вместе.

Она спит, прислонившись плечом к моему плечу, лицом к ткани, закрытыми глазами к звездам.

Под моей спиной лежит грубый ковер, усыпанный клочками ткани, которые щекочут мою кожу. Ночь успокаивает. Звезды мерцают над нами, лениво подмигивая нам как своим знакомым.

Это дом, каким бы необычным он ни был. Какими бы сломленными ни были его обитатели.

Мрачная мысль заставляет меня резко сесть.

Потому что я — единственное мрачное существо, населяющее эту крепость.

Адина — целая, яркая, поразительно незапятнанная. Я поворачиваюсь к ней, глаза тяжелы от сна. Подняв вялую руку, я откидываю в сторону неровную челку, спадающую на ее лоб. Но, коснувшись кожи, резко отдергиваю пальцы.

Холодная. Она холодна, как сама смерть.

Нет. Нет, так не может быть.

Адина — самое живое существо, которое я знаю. Она не может быть чем-то меньшим.

Луна отбрасывает болезненный отблеск на ее некогда сияющую кожу. Нет, не луна, это тень смерти, которую она носит.

Широко раскрыв глаза, я вплотную наклоняюсь к ней.

Мой разум затуманен, но сосредоточен лишь на ее знакомом силуэте, который сейчас кажется чужим. Моя ладонь находит ее щеку и слегка похлопывает по ледяной коже.

Ничего.

Я трясу ее неподвижные плечи.

Шепот, полный мольбы, срывается с губ:

— Адина, проснись. Ты нужна мне.

Потом я кричу. Кричу на ее мертвое тело, чтобы она продолжала жить. Возможно, я даже начинаю вопить.

— Ну, пожалуйста!

Глухой удар доносится до слуха, одновременно близкий и далекий.

Я резко оборачиваюсь, всматриваясь в переулок, в танцующие тени.

Еще один удар, уже громче. Звук достаточно четкий и ясный, чтобы я лихорадочно вертела головой во все стороны в поисках источника. Сдавленный вздох вырывается из моего горла, разрывая дрожащую тишину, когда я наконец вижу ужасную картину…

Кровавый сук пронзает грудь Адины.

Я сдерживаю крик, мои легкие слишком сжаты. Кровь проступает сквозь лавандовую ткань ее любимой рубашки, превращая ее любимый цвет в угасающую жизнь.

С ужасом смотрю, как сук вновь поднимается — словно чьей-то невидимой рукой — и снова вонзается в грудь. До упора, до ковра, с тем же жутким глухим стуком.

Я кричу снова. Кричу каждый раз, когда ветка взлетает и падает.

Царапаю, хватаюсь за нее, сопротивляясь этому чудовищному ритму. Грубая кора ранит ладони, кожа рвется, кровь липнет. Я тяну за ветку, но она все равно неумолимо погружается в ее грудь.

Руки дрожат. Слезы текут.

Тук. Тук. Тук.

Он пронзает ее насквозь, останавливаясь только тогда, когда касается ковра. Но все равно он не останавливается, ни из-за моих криков, ни на из-за моей мольбы.

Она ушла. Она ушла. Она …

Я открываю глаза и вижу лишь тень.

Надо мной — силуэт. Без колебаний я скольжу рукой под подушку, нащупываю нож, украденный с ужина. Не лучшее оружие, но, возможно, достаточно острое, чтобы закончить все быстро, если…

— Пэй.

Его голос успокаивает бушующее в моей груди море паники. Мозолистая рука перехватывает запястье, которое я поднимаю к его горлу, останавливая стремительный взмах моего одолженного клинка.

— Полегче, — выдыхает Кай, его тело напрягается, когда он наклоняется ко мне.

Глаза привыкают к тусклому свету, и я едва различаю размытую фигуру на краю моей кровати. Я почти падаю с нее, кожа липкая, а грудь вздымается. Он придвигается ближе, одной рукой обхватывает поднятое запястье, а другой упирается в мягкую подушку рядом с моей головой.

— Это всего лишь кошмар, — шепчет он. Медленно опускает наши соединенные руки, пока нож не падает на постель. — Все хорошо. Я здесь.

Кошмар — мягко сказано. Это была пытка.

Я моргаю, вглядываясь в лицо, которого почти не вижу, но все равно чувствую.

— Как… ты сюда попал?

Он касается моего лба, откидывает прилипшие волосы.

— Услышал, как ты закричала. И ничто никогда не пугало меня сильнее, — я слышу, как он сглатывает. Чувствую, как он проводит большим пальцем по моей скуле. — И ты не останавливалась. Все кричала. Поэтому… — Пауза. — Мы оба знаем, что для того, чтобы удержать меня от тебя, понадобится нечто большее, чем запертая дверь.

Мой взгляд скользит по его затененному плечу и упирается в зияющую дыру на том месте, где когда-то была моя дверь. Теперь она украшает пол, бесславно рухнув на землю.

Стук в моем сне. Это было по-настоящему, вот это.

Это был он. Он выбил чертову дверь.

— Неужели здесь нельзя побыть наедине с собой? — слабо шучу я, голос все еще дрожит от пережитого кошмара.

— Наедине? — Его смешок пробегает по моему позвоночнику, пробуждая мои сонные чувства. — Дорогая, я бы сейчас лежал рядом, если бы не кольцо, которое мой брат надел тебе на палец.

Его губы зависают в опасной близости от моих. Особенно учитывая, как я отчаянно ищу отвлечения и что каждый дюйм его тела идеально подошел бы для этой цели. Я хочу его. Безрассудно, до боли. И воплощением этого желания становится одно-единственное, предательское предложение, сорвавшееся с моих губ:

— Тогда сними его.

Я чувствую, как он качает головой, как его нос касается моего. Он тихо стонет, и в этом звуке слышится, как сильно он сдерживается, чтобы радостно не выполнить мою просьбу. Грубые пальцы, которые больше не сжимают мою челюсть, находят кольцо на моем пальце.

— Я мог бы, — шепчет он. — Так легко мог бы.

Его большой палец скользит по костяшкам.

— Проблема не в том, чтобы снять его. Проблема в том, что я не смогу надеть его обратно.

Я зажмуриваюсь, будто это поможет спрятаться от его слов. От напоминания о судьбе. Я обручена с королем, а мое сердце принадлежит его брату.

— Я знаю, — шепчу, не находя в себе силы сказать больше.

Несколько долгих, молчаливых мгновений пролетают между нами. Его палец выводит по моей руке ленивые круги — нежное утешение, от которого я могу рассыпаться. Затем его прикосновение перемещается, он убирает короткие пряди волос за ухо. Я чувствую его шепот на своей коже, чувствую ухмылку, скрывающуюся за каждым словом:

— Нож для масла? Серьезно?

— Это все, что у меня есть, — ворчу я.

— Этого явно недостаточно. — Он легонько щелкает меня по носу. — А если бы кто-то действительно ворвался в твои покои?

Я не могу сдержать смех.

— Похоже, кто-то уже это сделал. Но не волнуйся, принц. — Мои пальцы поправляют прядь черных волос на его лбу. — Я могу нанести серьезный урон даже туфлей.

— О, об этом я прекрасно осведомлен, — шепчет он мне в губы. — Ты разрушительна, Пэй.

И вдруг он подхватывает меня на руки.

Я взвизгиваю от удивления, когда он поднимает меня с матраса. Одеяло сползает, соскальзывая с шелковой пижамы, которую для меня приготовила Элли. Одна рука Кая поддерживает меня за колени, другая обхватывает мои голые плечи. Жар его тела проникает сквозь мои тонкие брюки и майку, когда я обнимаю его за шею, чтобы не упасть.