Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

И я действительно стала. Стала гораздо большим.

Я бросаю последний взгляд на своего жениха. Он должен увидеть это в моих глазах — боль, решимость, ту ощутимую потребность действовать, а не сидеть в стороне.

— Пэйдин, не смей…

Я выпрыгиваю из кареты раньше, чем его рука успевает схватить мою.

Гвардейцы стоят ко мне спиной, и я, не колеблясь ни секунды, делаю подсечку одному из них, преграждающему мне путь. Он падает с глухим стуком, и я прорываюсь сквозь образовавшуюся брешь, игнорируя крики за спиной.

И замираю посреди кошмара.

Каменные глыбы, вылетающие из разрушающихся зданий вдоль улицы, разбиваются о булыжники мостовой и вырывают крики из глоток бегущих людей. Пламя охватывает десятки торговых тележек, плавит монеты и сжигает последние надежды их владельцев.

Я медленно поворачиваюсь, осматривая улицу, которую когда-то называла домом. Земля усеяна телами — кто-то еще шевелится, кто-то уже застыл навсегда. Моя дрожащая рука тянется к губам, чтобы сдержать рыдание. Кровь покрывает мостовую, сливаясь с огнем в омерзительную картину самой смерти.

Я не знаю, что делать. Как помочь…

Рядом со мной раздаются тихие всхлипы.

Я оборачиваюсь и вижу в нескольких шагах от себя окровавленного мальчика. Я бросаюсь к нему, падаю на колени прямо в лужу крови. Его бледная кожа блестит от пота, дыхание рваное, из груди с шипением выходит кровь.

Между его ребер застрял осколок разрушенной стены.

Я сдерживаю рыдание и прижимаю ладони к ране, пытаясь остановить кровь.

— Прости, — шепчу я, и слезы застилают мне глаза. — Мне жаль. Ты… с тобой все будет в порядке.

Медовые глаза смотрят прямо на меня. Он не плачет, не молится о спасении. Просто смотрит. Готовый встретить смерть.

Мед.

Эти глаза как мед. Так похожи на ее нежный взгляд.

И вдруг Адина снова умирает у меня на глазах. Снова я не могу ее спасти.

Слеза скатывается по моей грязной щеке. Кровь сочится сквозь пальцы, меня мутит от липкой жидкости, что пачкает кожу. Но я не убираю рук. И, как и в случае с Адиной, я говорю этому мальчику, что с ним все будет в порядке. Я лгу. Рисую счастливый финал, даже когда слезы обжигают глаза.

И когда он делает свой последний вздох, устремив взгляд в небо, я как будто снова оказываюсь в той Яме, баюкая ее мертвое тело.

Смерть забирает мальчика из моих беспомощных рук, мягко останавливая его бьющееся сердце.

Мой рот приоткрывается, крик уже готов сорваться с кончика языка…

Меня хватают. Руки дергают меня назад, пальцы соскальзывают с раны. Я застываю в грубых руках, которые обхватывают меня. Платье пропитано кровью, и пока меня уводят прочь, подол оставляет за мной алую полоску.

— Черт возьми, Пэй, ты никогда не слушаешься, да?

Его голос суровый, но в нем сквозит боль. Я позволяю знакомым рукам обхватить меня за талию. Позволяю Каю почти нести меня обратно к карете. Мой расфокусированный взгляд скользит по телам, все еще мечущимся, падающим, спотыкающимся.

Аллея Лут — в руинах.

Мой дом — в руинах.

И мое сердце — тоже.

Эдрик

У любого конца всегда есть начало.

Лишь спустя многие годы король осознает, что это было началом его неминуемой кончины.

Эдрик задает стремительный темп, проходя через извилистые недра своего безупречного замка. В детстве эти закрученные коридоры дразнили его, заманивая принца в запутанную петлю с каждым новым поворотом. Даже теперь это мучительно напоминает ему лабиринт его собственного разума — как любое слово, попавшее внутрь через подвижные врата, его взгляд, неизбежно сталкивается с каменной стеной, прежде чем рассыпаться в хаотичный набор слогов… или, точнее, в то, что его отец называл «позорным отсутствием компетентности».

Но его отца больше нет, осталась лишь память о всхлипывающем мальчике, которому с трудом давалось чтение.

Начищенные туфли Эдрика быстро ступают мимо слуг, которые трудятся над ними каждый вечер, и ноги уверенно ведут его по замку.

Действительно, далекое воспоминание.

Прошло много времени с тех пор, как он «избавил» сына от этой «позорной болезни», прежде чем Лэндан Эйзер наконец встретил свой конец, хотя смерть его, к сожалению, была куда приятнее, чем жестокий путь Эдрика к грамотности. Его душа мирно покинула хилое тело, в котором она обитала, и это казалось слишком простой смертью для столь сурового человека. Но теперь, когда королевство находится у него на ладони, Эдрик с теплотой вспоминает то плодотворное время, проведенное с отцом, чувствуя растущую благодарность к человеку, который подтолкнул его к власти.

Жестокость превратила его в короля, тогда как доброта только искалечила бы его.

Корона скрутилась вокруг головы, зарываясь в светлые пряди волос, как сонная дворняжка. Каждый зияющий коридор залит медовыми лучами заката, которые словно замедляют его шаг, прилипая к ботинкам. Но король проходит мимо каждой растекающейся лужи света. Потому что мало что в этой жизни Эдрик любит больше, чем власть — а он движется прямо к ней.

Королеву редко можно увидеть за пределами ее покоев на таком позднем сроке беременности. Тем не менее, Айрис была спрятана задолго до того, как в ее утробе появился запасной ребенок. Любовь и паранойя прекрасно уживаются, постоянно сливаясь в удушающую защиту.

Эдрик останавливается перед знакомой деревянной преградой, что разделяет их. Часто он чувствует, что этот момент — как конец лабиринта, по которому он блуждал с детства. Здесь нет дразнящего замка или запутанного разума. Все исчезает у ее ног.

Требуется четыре удара трепещущего сердца короля, чтобы дверь распахнулась.

Айрис всегда была из тех красавиц, которых можно только невнятно описать как «захватывающих дух». Как потомок израмской королевы, она унаследовала их загорелую веснушчатую кожу и яркие глаза. И все же Айрис Мойра никогда не ступала на каменистую почву приморского королевства.

Более века назад семейная вражда расколола королевскую семью Израма, вынудив нескольких предков Айрис, чьи притязания на трон были столь же слабы, как и их отношения с правящей королевой — переселиться в Илию. Прошло всего несколько лет, прежде чем распространилась Чума, изолировавшая королевство и подарившая потомкам этих враждующих членов королевской семьи больше власти, чем они когда-либо могли бы обрести с короной на голове.

Эдрик, с его жаждой власти, женился на женщине, стоявшей перед ним, почти через десять лет после Чистки. Поскольку вся Элита сосредоточена в Илии, ни одной бессильной принцессе за границей не будет позволено еще больше запятнать королевский род. Но сочетание королевской крови Айрис и редких способностей было достаточно шокирующим, чтобы в конце концов побудить его остепениться.

Айрис была ослепительной, как море, словно ее кожу окунали в соленую воду до тех пор, пока она не заблестела. Эдрик с улыбкой говорит ей об этом, тем самым вызывая теплый румянец на ее скулах. Эти золотистые волосы каскадом струятся по ее телу и по большому выпуклому животу, подобно воде, прокладывающей дорожку вокруг камня. Она нежно притягивает короля к себе, с протяжным вздохом прижимаясь мягкими губами к его губам.

Вырвавшись из пленительных объятий своей жены, Эдрик неохотно оглядывает комнату.

— Ты снова распустила слуг?

Айрис опускает изящную руку себе на живот.

— Я в порядке, Эд. Им не обязательно кружить вокруг меня каждую секунду.

— Айрис… — Эдрик гладит ткань, покрывающую ее округлый живот. — Ты же знаешь, что они нужны ради твоей безопасности. Этот ребенок родится со дня на день, и для твоей защиты…

Король замолкает, потому что узнает выражение ее лица. Айрис мягкая душой и телом, но ее взгляд таковым не бывает.