Пламя в моей крови 3 (СИ) - "Wolf Lita"

Заняв свои места, мы изучали взглядами высокопоставленную публику и вслушивались в разговоры – общество живо обсуждало предстоящий процесс, отовсюду слышались прогнозы, разнившиеся от смертной казни до помилования. Причём последний вариант доминировал, в основном, в правой части зала.

Наконец все притихли – в зал вошёл Наэль, а следом за ним конвоиры ввели Алхалию и Голдара.

Под недовольные перешёптывания трист-леронцев подсудимых препроводили в клетку.

Я почему-то думала, что королева начнёт скандалить и взывать к отцу, чтобы тот посодействовал её немедленному освобождению, потому что она ни в чём не виновата. Но нет – Алхалия уселась на скамью подсудимых с видом абсолютно непогрешимого человека. Она была спокойна, холодна и готова отстаивать свою «кристально чистую» репутацию.

Голдар же, в отличие от матери, заметно нервничал. Он сидел, уткнувшись взглядом в пол, лишь иногда поднимая глаза, в которых я не видела ничего, кроме отчаянной злобы.

Заняв место на трибуне, на которой уже восседал судья, Наэль поприветствовал собравшихся и без проволочек перешёл к обвинительной речи.

Я внимательно следила за Алхалией.

На её губах то и дело на губах всплывала едва заметная презрительная улыбка. Мол, словоблудствуй дальше, дорогой муженёк. Даже если ты изловил того некроманта, попробуй докажи, что его показания правдивы.

За Голдаром же наблюдать не имело смысла – он по-прежнему сверлил взглядом пол.

В конце выступления король Лимераны подчеркнул, что намерен добиться пожизненного заключения для обоих подсудимых.

Стан трист-леронцев взорвался возмущёнными выкриками.

Жестом заставив своих подданных умолкнуть, Кондигур выдал громогласно:

— Очень много слов и ни одного доказательства!

— Ты думаешь, я стал бы собирать суд, не имея доказательств? — обращаясь к нему, вскинул бровь Наэль.

— Так предоставь их! — потребовал отец Алхалии.

— Сначала выслушаем свидетеля, — сказал правитель Лимераны.

На трибуну поднялся невысокий бледный брюнет – видимо, тот самый некромант, который сдал заговорщиков. Рассказал всё детально, даже приводил цитаты из его разговоров с Алхалией.

— И что, на основании показаний этого незнакомца Лимерана строит обвинение? — еле сдерживая гнев, бросил Кондигур и ядовито добавил: — Какие ещё у тебя припасены свидетели? Кондитер, испекший те отравленные пирожные? Или, может быть, парочка выживших мертвяков?

Среди трист-леронцев раздались смешки, однако взгляд, брошенный их монархом, мгновенно установил тишину.

— Даже если бы мертвяки были живы, они вряд ли бы рассказали что-то ценное, — заметил Наэль. — Ведь направляла их на цель не Алхалия. А вот тот, кто это делал, действительно может поведать кое-что интересное.

Некроманта на трибуне сменил Корун. В отличие от своего «коллеги» сын Нистэмпа дал весьма краткие показания, чем вызвал уже не возмущённые, а гневные выкрики представителей трист-леронской делегации.

— Голословно! — негодовали они. — Наговор! Политическая провокация!

— А вот теперь перейдём к доказательствам, — спокойным тоном постановил Наэль.

— Если они такие же неубедительные, как и показания свидетелей, я потребую сию секунду освободить моих дочь и внука. Иначе...

— Вы знаете, что это такое? — не дал ему договорить Корун, демонстрируя смартфон.

Глава 82

— Нет. А что это? — поинтересовался Кондигур, с подозрением глядя на незнакомый предмет.

— Очень полезная штука, — бывший маг смерти язвительно улыбнулся. — Записывает и воспроизводит события, происходящие в реальности.

— Каким образом? — продолжал допытываться король Трист-Лерона. — С помощью магии?

— Здесь нет ни капли магии, — помотал головой Корун. — Это вещица из другого мира, более развитого в техническом плане, чем наш.

— И что на ней записано? — с этими словами Кондигур поднялся на трибуну.

— Несколько моих бесед с Алхалией и Голдаром, — наигранно равнодушным тоном ответил сын Нистэмпа.

— Ты с ним беседовала? — король Трист-Лерона перевёл взгляд на дочь.

— Я вообще не знаю, кто это такой! — возмущённо бросила Алхалия.

Кондигур недоверчиво посмотрел на Коруна, затем на Наэля:

— Этот свидетель заявляет, что, якобы по просьбе моей дочери, поднимал мертвецов с целью натравить их на Торинвальда. Позволь узнать, почему он на свободе?

— Он не на свободе, — пояснил со своего места Элестайл.

Трист-леронец резко повернулся и отыскал глазами короля вампиров.

— Однако в отличие от моих родных, этот субъект сидит не в клетке, а в зале, — ткнул он с претензией.

— Под конвоем, — тоном, закрывающим тему, произнёс Элестайл.

Кондигур снова обратил взгляд на Коруна:

— Что там у тебя?

— Вы вдвоём собрались смотреть? — подал голос судья.

Наэль поднялся, взял у Коруна телефон и поставил его, прислонив к чернильнице. Кондигур обогнул стол и встал за спиной судьи рядом с Наэлем. Узник Бозуира подошёл к гаджету, пальцем надавил на него сбоку – кажется, вывел звук на максимум – и запустил запись.

Алхалия скептически покосилась на источник звуков. Кажется, не узнала себя. Ну, да, человек слышит свой голос не так, как его слышат другие, плюс ещё телефон его немного искажает. Однако с каждым словом королева напрягалась всё больше и больше – свои речи явно вспоминала.

Всеми силами сдерживая волнение, она поднялась со скамьи, подошла к решётке и, прильнув к ней, стала всматриваться в экран. С такого расстояния определённо должна была себя видеть.

Когда закончился первый эпизод, Корун не стал торопиться запускать следующий. Все четверо повернулись к Алхалии.

— Это подлог! — выкрикнула она, прожигая ненавидящим взглядом бывшего сообщника. — В его руках ничего не... — королева осеклась.

— Попрошу занести это в протокол, — вполголоса по-русски произнёс Розовский, явно вспомнив цитату из какого-то очередного фильма.

— То есть факт само́го разговора вы признаёте? — обратился к обвиняемой судья.

— Равно как и факт знакомства со свидетелем, — добавил Наэль.

— Нет, не признаю, — нагло заявила Алхалия. — Вы не дали мне договорить. Можно я продолжу? Так вот, я хотела сказать, что в его руках – в руках преступника – ничего не является доказательством.

Вот зараза, выкрутилась!

— Ничего не является? — с усмешкой переспросил Элестайл. — Ты вдруг стала столь безграмотно выражать свои мысли?

— Это во-первых, — продолжала вещать подсудимая, не обращая внимания на ядовитое замечание вампира. — Во-вторых, сама по себе улика крайне сомнительная. Голос явно не мой. Отдалённо похож, но не мой. Кроме того, в мире, где придумали такую сложную и хитроумную вещь, уверена, сумеют сделать и качественный подлог.

— Но на экране ты, — ткнул ей Наэль. — Или и это будешь отрицать?

— Буду. Вы могли найти очень похожую на меня женщину, добавить ей грим, — продолжала оправдывать себя Алхалия.

— Как вообще действует эта штука? — вопросил Кондигур, указав пальцем на мобильник. — Мне всё это тоже кажется подозрительным.

Корун молча взял телефон и направил его на короля Трист-Лерона:

— Скажите что-нибудь.

— Что именно? — уточнил монарх.

— Да в общем-то, достаточно, — Корун остановил запись и запустил её, повернув гаджет экраном к Кондигуру.

— Что именно? — раздалось из динамика телефона.

— Голос непохож на мой, — нахмурился тот.

— Что наглядно подтверждает некоторое расхождение в звучании голосов на записи и в реальности, — подчеркнул Наэль.

— Показывайте дальше, — потребовал Кондигур.

Корун продолжил демонстрацию.

Алхалия больше не вскакивала – сидела смирно, равнодушно скользя взглядом по залу. В глазах было написано: «Я всё сказала».

Голдар, казалось бы, не интересовался уликой. Но когда началось третье видео, я поняла, что означало его безразличие. Он просто за мать не сильно беспокоился – собственная шкура волновала его куда больше.