Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Она вырывается из моих объятий, прижимаясь своим скудно одетым телом к моей груди.

— Я сказала, отпусти.

Я опускаю рот к ее уху, щелкая зубами чуть в стороне от мочки.

— Продолжай делать это, и я определенно стану твердым.

Она толкается мне в грудь с возмущенным вздохом, и я, наконец, отпускаю ее. Ее плечи вздымаются, а глаза пылают яростью.

— Не смотри на меня, блядь, не смотри на меня, не думай обо мне, ничего, ладно? Я ничто для тебя. Просто еще один мешок с кровью.

Мэтт появляется у нее за спиной и берет ее за руку.

— Что происходит?

— Ничего, все в порядке, — отвечает Джульетта и уходит в сторону общежития.

Я смотрю ей вслед. Другие вампиры поворачиваются, чтобы вопросительно посмотреть на меня, и я пожимаю плечами.

— Мешки с кровью, да? Такие эмоциональные.

Все они хихикают, кивают, бормочут что-то в знак согласия, прежде чем разойтись.

Ночь проходит без происшествий. Когда я прихожу в хижину Сэм после окончания моей смены, я не жду, пока она откроет дверь. Я срываю ее почти с петель, а потом прижимаю Сэм к кровати и трахаю до тех пор, пока она не перестает даже кричать.

После почти двух дождливых недель садоводы снова вышли на улицу и работают на солнышке. Все они в хорошем настроении, и я бесцельно слоняюсь вокруг, просто наблюдая за ними.

Я иду вдоль отремонтированного забора по периметру и радуюсь, что больше не было нападений. Они всегда изматывают, бои и последующий ремонт особенно. И страх, что кто-то из этих Пораженных укусит нас. Я собственными глазами видел, к чему это может привести. Это уродливая, болезненная вещь, и я никогда не хочу испытывать это на себе.

Я спускаюсь с холма к линии деревьев, слушая смех и болтовню людей. С детства ничего особо не меняется — дайте людям кучу земли, возможность что-то выращивать и немного солнечного света, и они счастливы. Я помню то же самое, те летние дни в детстве. Столько лет назад, когда мои родители купили тот маленький дом с садом на окраине Лондона. Я рисовал картинки в песочнице, пока Гарриет плела свои ленточки на теплом летнем воздухе.

Я замечаю брошенную тачку рядом с кучей компоста и оглядываюсь в сторону сада. Джульетта ушла с ней, но сейчас я ее нигде не вижу. Ее любовнику сегодня назначено донорство, так что она никуда с ним не пошла.

Я подхожу ближе к линии деревьев, гадая, направляется ли она туда. Я не вижу ее. Я продолжаю идти, двигаясь в тени навеса. Птицы поют друг другу на ветвях деревьев, а земля под ногами мягкая после дождя.

Примерно через минуту я слышу громкий плеск воды. Я тихо двигаюсь на звук и натыкаюсь на ручей, вздувшийся от обильных дождей.

Джульетта лежит на глубине, вода ей по шею, ее одежда на ближайшем камне. Ее глаза закрыты, солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья, отражается в бурлящей воде вокруг нее. Она улыбается.

Я продолжаю двигаться к ней, молча, просто наблюдая. Она такая чертовски красивая. Черт возьми, я должен уйти. Я должен был бы просто позволить ей насладиться этим моментом, но она притягивает меня как магнит. Я останавливаюсь у кромки воды, и поскольку она не слышала моего приближения, она просто лежит там, полностью расслабленная.

Я смотрю на ее обнаженное тело в воде, на солнечные лучи, играющие на ее веснушчатой коже. Она потрясающая. Она совершенна. Она немного сдвигается, ее бедра совсем чуть-чуть раздвигаются, и этого зрелища достаточно, чтобы я почти упал на колени.

Ее глаза распахиваются и расширяются, как только она видит меня. С криком она выбирается из воды, прижимая к телу мокрую одежду.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Я не знал, куда ты ушла. — Я не отрываю от нее взгляда, зная, что моя сила воли может завести меня далеко.

Если я буду слишком много думать об этой прохладной, влажной коже и о том, как чертовски хорошо малышка чувствовала бы себя прямо сейчас, я оттащу ее и зароюсь ртом между ее бедер.

— Я искал тебя.

— Что ж, ты нашел меня, молодец.

Я пожимаю плечами.

— Я понятия не имел, что ты будешь разгуливать здесь голышом в одиночку.

— Жарко. — Она сердито смотрит на меня. — Я хотела остыть и побыть минутку одна.

— Что ж, прости, что я тебе все испортил.

— Нет, это не так.

Я не могу удержаться от смеха, потому что нет. Мне совсем не жаль. Я видел ее обнаженное тело, распростертое в залитой солнцем воде, пока она лежала там с полупьяной от счастья улыбкой на лице. Эта улыбка запечатлелась в моей памяти.

— Что смешного? — спрашивает она, ее голос полон дерзости.

— Ты.

— Я понятия не имела, что ты вообще умеешь смеяться. Разве ты не должен был прятаться поблизости, угрожая оторвать кому-нибудь голову?

— Я делаю это только по пятницам.

Она прищуривает глаза, пытаясь осознать то, что я только что сказал.

— Ты что, пошутил?

— Ты бы удивилась, узнав, на что способны мы, вампиры.

— О, конечно, стань достаточно твердым, чтобы заставить меня кричать, я помню. — Она хмуро смотрит на меня, наклоняя голову. — Почему я не видела тебя здесь раньше? Ты ведь новенький, не так ли?

— Я два года дежурил у ворот. Только что получил повышение.

Ее брови приподнимаются в притворном восторге.

— О, поздравляю. Ты можешь отвернуться, чтобы я могла одеться?

Я тяжело выдыхаю и потираю затылок.

— Я не думаю. Мне действительно следует внимательно следить за тобой.

Ее взгляд становится убийственным.

— Отвернись.

Со смешком я поворачиваюсь к ней спиной.

— Ты была здесь с самого начала, верно?

— Да. — Резкий тон ее голоса недвусмысленно подсказывает мне, что она не будет вдаваться в подробности по этому поводу. — Теперь ты можешь повернуться.

Когда я снова поворачиваюсь к ней лицом, она стоит там, уперев руку в бедро. С ее длинных волос капает вода. Ее белая рубашка прилипла к ее влажной коже, показывая мне каждый изгиб и выпуклости ее тела. Красивая. Я раздраженно выдыхаю, и она приподнимает бровь.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

Я снова поднимаю глаза на ее лицо.

— Что натолкнуло тебя на эту мысль?

— Ты пялишься на мои сиськи.

Я громко смеюсь.

— Ты действительно меня не боишься, правда?

— Тебе нравится, когда женщины боятся тебя, Сайлас? — она кривит нос в усмешке. — Тебя это заводит?

Я провожу языком по зубам.

— Знаешь, страх невероятно пахнет. И на вкус он тоже приятный.

На ее лице появляется едва заметный намек на удивление моими словами, но она быстро натягивает беспечную маску обратно на место и прочищает горло.

— Неважно. Я знаю, тебе нравится то, что ты видишь, потому что ты пялишься на меня все это чертово время. — Она отбрасывает волосы, выгибая спину так, что сиськи натягиваются под тканью рубашки.

Гребаная соблазнительница.

— Должно быть, тяжело видеть то, что тебе нравится, и не иметь возможности ничего с этим поделать.

— Какое тебе до этого дело? — я скрещиваю руки на груди. — Ты и как-там-его-зовут счастливы, не так ли?

Доли секунды колебания, прежде чем она улыбается и кивает, мне достаточно, чтобы подтвердить свои мысли. Он не удовлетворяет ее. Этого не может быть.

— Конечно, — она слегка пожимает плечами, ее голос звучит слишком пронзительно.

— Тебе нравится, когда я смотрю на тебя?

— Нет. — Она огрызается, слишком быстро. Она закатывает глаза. — Я просто… Знаешь, ты спас мне жизнь. Я благодарна за это. Но это все. — Ее взгляд возвращается ко мне, и она оглядывает меня с ног до головы. — Ты британец, верно?

— Да. Я родился в Лондоне.

— Сколько тебе лет?

— В годах человека или вампира?

Она пожимает плечами.

— Либо, и то, и другое, неважно.

— Меня обратили, когда мне было 25. Так что, полагаю, мне 53.

— Старый. — Она снова морщит нос, отчего веснушки заплясали по ее лицу.

Я смеюсь.

— Да, полагаю, я стар для человека твоего возраста.