Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

— Сайлас, мне нужна твоя помощь, чувак.

— Что тебе нужно? — спрашиваю я, спрыгивая с последней ступеньки лестницы.

— Я должен был дежурить в душе, но только что подъехали грузовики, и мне нужно проверить припасы. — Он тычет большим пальцем через плечо в сторону душевой кабины. — Можешь пойти посмотреть, как моются мешки с кровью?

— Да, без проблем.

Он разворачивается на каблуках и спешит через территорию.

— Спасибо! — бросает он через плечо.

Я подхожу к душевой кабине, глядя на оранжевое небо над головой. Воздух немного прохладнее, чем был, не удушающе горячий. Интересно, какой сейчас воздух в Лондоне? Я не был там больше 12 лет. Все равно сейчас все разрушено, смотреть больше не на что.

Где-то там могилы моей семьи. Мои младшие брат и сестра, моя милая мама. Интересно, боролся ли мой отец, защищая их, до самого горького конца? Если бы он проводил свои дни, повторяя:

— Я знал это, я знал, что это случится.

Если бы он винил меня. Если бы он сказал им, что именно поэтому меня держали подальше от них. Мое горло сжимается, когда я вспоминаю его последние слова, обращенные ко мне.

Ты монстр. Ты все разрушаешь. Так было всегда.

Я открываю служебную дверь в душевой блок, в боковую комнату с односторонним зеркалом. Люди входят друг за другом, в руках у них бутылки с шампунями и куски мыла. Вода начинает течь, когда я сажусь на синий офисный стул, рассеянно вращаясь взад-вперед, на самом деле не наблюдая за тем, что происходит по другую сторону зеркала. Что они собираются делать? Швырнуть мыло? Это нелепо.

Я бросаю случайный взгляд на обнаженные тела в душной комнате. Все размеры, все возрасты, татуировки, шрамы и растяжки. Мне всегда нравились тела с художественной точки зрения. Каждое из них уникально, завораживающе и по-своему глубоко красиво. Я скучаю по этим урокам натурфилософии.

А затем фигура в левом углу комнаты поднимает гибкие руки, чтобы провести пальцами по длинным светлым волосам, и мой желудок мгновенно наполняется вихрем. Я наклоняюсь вперед, стул громко скрипит от резкого движения.

Это Джульетта. Конечно, это она. Вода стекает по ее длинным ногам, оставляя на них мыльную пену. Она намыливает руки, проводит ими по груди, закрыв глаза и слегка запрокидывая голову под струями душа. Я чертовски завидую этой воде, этому мылу, которое деликатно скользит по ее коже, между грудей, по ее заднице.

Возьми себя в руки, Сайлас. Господи, твою мать.

Она поворачивается лицом к зеркалу, давая мне полный обзор своего тела. Она проводит пальцами по голове, промывая волосы, когда ее глаза все еще закрыты. Легкая улыбка появляется на ее полных губах, лицо расслаблено. Может быть, она представила себя перенесенной в другой мир, в тот, куда она только что вернулась после дня, проведенного на пляже, соленом и нагретом солнцем.

Моя хватка на подлокотнике усиливается, когда я представляю, что бы она чувствовала прямо сейчас. Какой теплой и скользкой она была бы, каким мягким и податливым было бы ее тело, эта нежная улыбка на моей щеке. Она была бы чертовски волшебной.

Я знаю, что не должен смотреть. Я не должен смотреть на это расслабленное лицо. Я, блядь, не должен смотреть. Не то чтобы я раньше не видел ее обнаженной. Но это было другое. Когда я был с ней в душевой, я был слишком охвачен яростью, чтобы заметить ее тело. Я был слишком поглощен желанием ощутить ее запах, чтобы сосредоточиться на персиковом загаре ее сосков или изгибе маленькой упругой попки.

Но теперь, когда меня больше ничто не отвлекает, мой взгляд блуждает по ее телу, между ног. Там легкая россыпь вьющихся волос, а между складками ее киски я вижу едва заметный кончик розового клитора. Все, что я могу сделать, это облизать губы, представляя, как раздвигаю эту киску, обнаруживаю, что клитор набух и жаждет моего языка.

Мне не следовало, блядь, смотреть. Все, что я хочу сделать прямо сейчас, это пробиться сквозь зеркало и схватить ее в объятия.

Мои иллюзии мгновенно развеиваются, когда он появляется рядом с ней. Мэтт. Мелочный голосок в моей голове фыркает.

Его член даже не такой большой.

Я такое гребаное дерьмо.

Ее глаза открываются, и она смотрит на него, улыбаясь. Он наклоняется и украдкой целует ее в губы, и ее глаза сияют. Она выглядит такой счастливой. Он ухмыляется ей сверху вниз, оглядывая комнату и остальных, которые повернулись к нему спиной, приводя себя в порядок.

Он обнимает ее за талию, прижимая спиной к стене. Он крепко целует ее, прижимаясь к ней бедрами. Ее руки обвиваются вокруг его шеи.

Раздается громкий треск, когда пластиковый подлокотник поддается под моей хваткой. Черт. Я разрушаю половину комплекса из-за этой женщины.

Я наклоняюсь вперед и нажимаю кнопку будильника, позволяя ей зажужжать на долю секунды. Все люди подпрыгивают, оглядывая комнату испуганными глазами, как олени, пойманные светом фар, пытаясь понять, что только что произошло.

Все, кроме Джульетты. Ее бурные глаза прикованы к зеркалу. Сверкают. Как будто она знает. Она знает, что это был я, и что я ревную. Я убеждаю себя, что сделал это из-за правил. Я прервал контакт, который запрещен. Это была не простая ревность.

Они все возвращаются к мытью и заканчивают уборку, и я вижу раздражение на ее лице, когда она это делает. Она больше не расслаблена, все ее тело напряжено от ярости. Я мудак. Она хорошо проводила время, она была счастлива.

Я эгоистичный придурок.

Он смотрит на нее сверху вниз, его губы шевелятся, и она натянуто улыбается ему, кивая. Ее взгляд возвращается к зеркалу, и, если бы взгляды могли убивать, меня бы выпотрошили прямо сейчас. Она ненавидит меня.

Я откидываюсь на спинку сломанного стула, наблюдая, как они выключают воду. Они переходят в соседнюю комнату, чтобы обсохнуть и одеться, а я выхожу из комнаты наблюдения, чтобы подождать их снаружи. Они все проходят мимо, едва замечая меня, направляясь обратно в свое общежитие. Как овцы. Они знают, что делать.

Джульетта проносится мимо меня, ее запах стал еще острее теперь, когда она только что вымылась. Так много этой восхитительной кожи выставлено на всеобщее обозрение, она одета в крошечные шорты и майку, которая едва прикрывает ее живот. У меня текут слюнки. Внезапно она разворачивается на каблуках и подходит ко мне, так что мы оказываемся почти грудь в грудь.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — она шипит.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты ревнуешь? — спрашивает она низким голосом.

— Ты знаешь правила. — Я возвышаюсь над ней, слишком наслаждаясь этой игрой власти. — То, что там происходило, недопустимо.

Она горько улыбается, кивая.

— Конечно, именно это здесь и происходит. — Она оглядывает меня с ног до головы, сморщив нос. — Держу пари, вы, вампиры, даже не можете возбудиться, вы все обескровлены и мертвы, верно?

Теперь она практически касается меня, ее сердцебиение грохочет всего в дюйме от меня.

— Сайлас, ты можешь возбудиться?

Если она хочет поиграть в эту игру, я более чем готов. Я ухмыляюсь ей сверху вниз.

— Ты часто думаешь об этом, не так ли?

Ее брови удивленно взлетают вверх, прежде чем выражение отвращения появляется на ее лице.

— Пошел ты.

— Ну, это была бы идея, не так ли? — я сейчас так близко к ней, что ее запах ошеломляет.

Я оглядываю ее с головы до ног, прежде чем снова встречаюсь с ее разъяренным взглядом.

— И да, я могу возбудиться. Может быть, даже достаточно сильно, чтобы заставить тебя кричать.

Она делает шаг вперед и дает мне пощечину, ее открытая ладонь ударяет меня по щеке. Я хватаю ее за запястье, притягивая вплотную к своему телу. Она издает удивленный вскрик, моргая, глядя на меня, прежде чем ее лицо снова превращается в ту прекрасную, бурную ярость.

— Отпусти меня!

Я глубоко вдыхаю ее запах, выдыхая сквозь стиснутые зубы.

— Ты уже второй раз даешь мне пощечину. Я начинаю думать, что это переходит границы.