Опальная жена. Пекарня на краю севера - Берг Александра

Может, кладовая?

Я прижалась к двери и надавила. Старые петли протяжно скрипнули, дверь дрогнула и подалась на несколько сантиметров, но затем застыла, словно вросла в пол.

Пройдя к шкафу, взяла один из найденных ножей и попыталась просунуть его в щель между дверью и косяком. Клинок вошёл на несколько сантиметров, но упёрся во что-то твёрдое. Попробовала провести им вверх-вниз, нащупывая возможную задвижку или замок – безуспешно.

Меня охватило странное чувство – не просто досада от невозможности открыть дверь, но какая-то иррациональная необходимость узнать, что за ней. Словно мне бросили вызов, дали испытание, которое я должна пройти.

– Ну хорошо, – я отступила на несколько шагов, – попробуем иначе.

Разбежавшись, ударила в дверь плечом. Боль пронзила тело, я охнула, но не отступила. Снова разбег, снова удар. Дверь едва заметно подалась, но тут же вернулась в прежнее положение.

После пятого или шестого удара я остановилась. Плечо пульсировало болью, пальцы были в мелких занозах.

Глубоко вздохнув, прислонилась спиной к двери и сползла на пол.

– Знаешь, день выдался не из лёгких. Я проделала долгий путь, чтобы оказаться здесь.

После всех метаний мой голос прозвучал неожиданно спокойно.

– Не знаю, что происходит, но я – законная наследница. Без меня… – я замолчала, подбирая слова. – Без меня тут всё точно придёт в запустение. Хочешь вечность коротать в одиночестве?

Я чувствовала себя совершенно нелепо. Разговаривала с дверью, с домом…

Повисло молчание. Я прикрыла глаза и прислушалась. Казалось, дом тоже вслушивается – старыми половицами, скрипучими ставнями, потрескавшейся штукатуркой.

– Сумасшествие какое-то! – пробормотала я, помотав головой.

Решительно поднявшись и отряхнув складки юбки, направилась к выходу.

Мне необходимо было освежиться, привести мысли в порядок и перестать воображать невесть что. Дом не живой. А шаги… Рассказ капитана, подкреплённый воображением – вот и всё объяснение. Мне просто показалось. В детстве, помнится, мне тоже всегда мерещилось что-то в тенях и скрипах. Это просто игра. Сам разум играет со мной.

В этот момент что-то внутри двери негромко щёлкнуло. Я замерла, задержав дыхание. Ещё один щелчок, затем скрип… и дверь медленно приоткрылась сама по себе.

Пересохший рот наполнился горьковатым привкусом страха…

Сердце рванулось вверх, застряв где-то между рёбрами и гортанью. По спине прокатилась холодная волна, а в желудке будто разом осела бетонная плита.

– Точно сумасшествие, – пробормотала я, сглатывая вязкую слюну.

Ещё пять минут назад я с каким-то детским, почти болезненным упрямством стремилась попасть внутрь.

А сейчас… Всё изменилось в то мгновение, когда дверь открылась сама собой. Качнулась, точно приглашая войти в свою тёмную утробу.

“Так, спокойно”, – мысленно приказала я себе.

Ты не должна бояться! Ничего страшного там нет.

Сделав очередной глубокий вдох, медленно подошла к двери. Протянула руку и осторожно толкнула. Дверь легко, без малейшего сопротивления распахнулась, открыв узкую каменную лестницу, уходящую вниз. Странно, но воздух не показался мне сырым или затхлым.

Я замерла на пороге и вгляделась в зияющую темноту лестницы. В тусклом свете, проникающем из комнаты, удалось различить лишь несколько верхних ступеней, которые стремительно исчезали в непроглядном мраке. Без света спускаться туда было безумием.

Осмотревшись, заметила на полке возле печи старый подсвечник с огарком свечи.

Спичек, как назло, нигде не обнаружилось. Перебрав всё, что лежало вокруг, я с облегчением наткнулась на кресало, завалявшееся среди трутницы и других печных принадлежностей. Пальцы, непривычные к такому инструменту, неловко сжимали холодный металл. Пришлось не меньше минуты высекать искры, прежде чем трут, наконец, затлел, а затем робкое пламя неуверенно лизнуло фитиль свечи…

Глава 13

Глубоко вздохнув, я сделала первый шаг вниз. Камень холодил ноги даже через подошвы сапог. Второй шаг, третий… с каждым спуском воздух становился всё холоднее. Я придерживалась свободной рукой за шершавую стену.

Спустившись примерно на дюжину ступеней, остановилась. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звуком моего частого дыхания. Каменный свод нависал так низко, что я инстинктивно пригнула голову. Ещё несколько ступеней – и я оказалась в просторном подвале. Пламя свечи выхватывало из мрака лишь фрагменты пространства: ряды деревянных полок вдоль стен, бочки в углу, какие-то ящики, накрытые тканью.

Погреб оказался больше, чем можно было предположить. Он уходил вглубь, разветвляясь на несколько отсеков, разделённых арочными проёмами.

На полках обнаружились корзинки с ягодами, напрочь сгнившими и воняющими плесенью, какие-то банки с заготовками. Стекло с ними помутнело от времени, а содержимое превратилось в неопознаваемую массу.

Я взяла одну банку и протёрла пыль рукавом – внутри некогда красные ягоды теперь напоминали сморщенные коричневые шарики, плавающие в мутной жидкости.

Поставив банку на место, двинулась дальше, к дальнему концу погреба. Запах здесь изменился. Вместо затхлости и плесени, которые я ожидала встретить в подобном месте, воздух наполнился тонким, пряным ароматом. Я замерла, принюхиваясь. Корица? Мускатный орех? Ваниль?

“Быть такого не может” – я помотала головой, всё ещё не веря в происходящее.

Я шла на запах, словно заворожённая. За очередным арочным проёмом обнаружилась ещё одна дверь – низкая, обитая потемневшим от времени железом.

Меня снова охватил липкий страх, проникший в кости. Абсурдное, иррациональное чувство, но пальцы застыли в нескольких миллиметрах от массивной бронзовой ручки двери.

Что, если дом меня отвергнет? Что, если почувствует во мне чужака?

Внезапно дверь с протяжным, мучительным скрипом приоткрылась на несколько сантиметров, словно дом сделал выдох после долгой задержки дыхания. Никто не коснулся ручки. Никакого ветра. Просто… приглашение.

– Спасибо, – прошептала я так тихо, что слова растворились в воздухе. – Спасибо, что доверился.

В тот же миг балка над головой издала долгий, низкий скрип. Не показалось. Звук был настолько отчётливым, что волосы на затылке встали дыбом.

Все слова недоверия, все рациональные объяснения рассыпались прахом. Дом и вправду был живым. С собственной волей и памятью. И теперь он слушал. Наблюдал. Ждал.

Глубоко вздохнув, я протянула руку и распахнула дверь полностью.

Комната за ней оказалась неожиданно светлой. По углам стояли странные светильники, испускающие мягкое голубоватое сияние. Я никогда не видела ничего подобного – они не чадили, как масляные лампы и не были похожи на свечи.

Воздух был сухим и прохладным, а аромат специй стал ещё насыщеннее. Передо мной открылась небольшая квадратная комната, заставленная мешками и деревянными ящиками. Я осторожно подошла к ближайшему мешку и развязала шнур, которым он был перевязан.

Внутри оказался белый, мелкозернистый сахар – чистый, без комков и примесей.

Я зачерпнула щепотку, поднесла к носу, затем осторожно лизнула кончик пальца. Сахар. Абсолютно свежий! Словно его только принесли с рынка.

В соседнем мешке обнаружилась мука – белая, мягкая, без малейшего признака затхлости или жучков. Дальше – крупная соль, овсяные хлопья, какие-то крупы. Все продукты выглядели так, будто их доставили только вчера.

– Невозможно, – прошептала я, оглядывая комнату. – Здесь всё должно было давно испортиться.

В дальнем углу что-то блеснуло. Я подошла ближе и увидела странные камни, расставленные по углам комнаты. Они были размером с кулак, идеально гладкие, словно отполированные, с глубоко выгравированными символами, напоминающими скандинавские руны. А по потолку струились рисунки. Я подняла свечу повыше. В неровном свете проступил знакомый символ – змей, кусающий собственный хвост. Уроборос – символ вечности.