Еще один жестокий удар его бедер, и его свободная рука хватает меня за волосы. Он собирает длинные пряди в кулак, усиливая хватку, прежде чем повернуть мое лицо.
— Вот и все, Нерисса. Обхвати мой член… позволь мне почувствовать, как ты ломаешься для меня.
Луна стоит высоко, и деревья фильтруют ее свет, оставляя после себя мягкое мерцание, которое окутывает нас тайной. Здесь только мы, и я чувствую себя спокойно под его началом.
Эти ощущения новы и ошеломляющи, немного болезненны, но именно ощущение его зубов на моем затылке заставляет меня замереть. Мои мышцы напрягаются. У меня перехватывает дыхание. И когда он касается поверхности моей кожи, не полноценным укусом, а разрывом, я кончаю.
На секунду я ослеплена волнами блаженства, захлестывающими меня. Они не нежны и не изнеживают, каждый погружает меня в море повышенного блаженства и пробуждения, которое я не могу отменить.
— Вот и все. Возьми мой член, как хорошая девочка, Нерисса.
Жесткие требования Кая сопровождаются тремя резкими толчками его бедер, заставляющими меня брать каждый твердый дюйм, но не его узел. Он находится снаружи моего отверстия, пульсирует на моей чувствительной коже, вырывая крик из моего горла. Ощущение его присутствия там, то, как пульсирует выпуклость, посылает через меня волну нового оргазма, и на этот раз Кай следует за мной.
Я наполнена и истекаю кровью, каждый толчок длиннее предыдущего, а он еще не закончил.
Наваливается усталость, в то время как он продолжает медленно входить и выходить, выпивая все до последней капли, пока, наконец, не устраивается поудобнее и не переворачивает нас на бок, чтобы я не была раздавлена. Его член несколько раз вздрагивает, время от времени появляется небольшая струйка спермы, и я закрываю глаза, наслаждаясь моментом.
Завтрашний день принесет много проблем, но пока я сдаюсь и позволяю ощущению его теплого тела убаюкать меня.
Последние слова, которые я слышу перед тем, как сдаться, вызывают у меня легкую улыбку…
— Давай-ка приведем тебя в порядок и укутаем, маленькое сокровище. Потому что через час я снова сделаю тебя своей грязной девчонкой.
11
КАЙ
— Альфа, на нас напали!
Внезапный крик в моей голове вырывает меня из сна. На мгновение я теряю ориентацию в незнакомой комнате, но затем до меня доходит ее аромат. Цветы апельсина, кокосовый орех и я. Мой запах витает вокруг чудесного создания рядом со мной, ее лицо умиротворено во сне.
С другой стороны, у нее было не так уж много времени на отдых.
Я дал ей обещанный час, а потом трахал ее два часа подряд. Еще один короткий перерыв, и я заполучил ее пьяное от члена тело в душ, снова заявляя на нее права, пока пар липнул к нашей коже. Она лежала на спине в гостиной, растянувшись под стеллажами от стены до стены, заставленными книгами и странной коллекцией безделушек.
На четвереньках в коридоре, когда я не мог себя контролировать, покачивание ее соблазнительных бедер было слишком большим искушением. И, наконец, всего два часа назад я прижал ее к себе в этой постели, медленно оседлав, шлепая по заднице и направляя ее измученное тело навстречу моему толчку за толчком.
— Альфа, генерал водяных просто…
Связь с Торреном прерывается, и я вскакиваю на ноги, попутно будя Нериссу. Я не беспокоюсь о своей наготе, но все равно хватаю пару штанов, которые прихватил после того, как уложил ее в постель после последнего раунда. Коробка с одеждой оборотня стояла достаточно близко, так что я не мог отсутствовать дольше трех минут.
— Я уже в пути. Убейте любого, кто поднимется на борт корабля.
— Куда ты идешь? — спрашивает она, сонно протирая глаза.
Помятая, со следами от подушки на щеке, Нерисса действительно выглядит очаровательно. Подойдя ближе, я наклоняюсь достаточно низко, чтобы дотянуться до ее губ и прикоснуться к ним. Немного посасываю нижнюю, прежде чем отстраниться.
— Еще один, Альфа.
Я отвечаю, но на этот раз оставляю легкий поцелуй на ее лбу, моя рука ласкает ее щеку.
— Я вернусь. Поспи еще немного.
— Но…
— Поверь мне, я вернусь.
— Что случилось? — Брови Нериссы хмурятся, она хватает меня за руку. — Что-то случилось?
— Окружены. Двое ранены.
— Я вернусь. — Не обращая внимания на беспокойство на ее лице и на то, что она зовет меня по имени, я выхожу из ее комнаты и через несколько секунд оказываюсь за дверью, мой волк врывается и приземляется на лапы сразу за границей ее территории. Он зол, и я тоже, но мы все равно оборачиваемся и смотрим на ее дверь, когда чувствуем, что она стоит там.
Что-то не так с выражением ее лица; в нем есть беспокойство и оттенок грусти — вины. Последнее из них не имеет смысла, тем более что она не сделала ничего плохого.
Я вернусь и успокою ее.
Я не оставлю ее. Она моя, моя пара и будущее, и ничто не отнимет ее у меня. Камень не имеет значения; мой волк и я уже знаем правду. Это врезано в наши кости. Ее место рядом со мной, и я позабочусь о том, чтобы это стало реальностью, чего бы это ни стоило.
Когда придет время, я отдам Кордис Люкс в ее руки, не в качестве доказательства, а как свою клятву — он будет принадлежать ей до того дня, когда наш наследник заявит о своих правах по рождению.
Мой волк согласен. Счастлив, но сдержан предыдущей связью с разумом нашей гаммы.
Неуважение — это не то, что я терплю. Вторгнуться на территорию моего корабля непростительно, но напасть на него? Это смертный приговор, в котором я являюсь судьей, присяжными и исполнителем приговора.
— Гамма, открой связь. Дай мне послушать.
Сразу же раздаются крики. Звук тяжелых шагов и быстрого движения — звон металла о металл.
— Где, черт возьми, это? — Голос, который доносится, принадлежит не Торрену. Он немного выше по тону и озаглавлен, но под ложной бравадой я могу различить страх. Легкая дрожь в конце выдает его.
— Я собираюсь выпотрошить тебя и выставить твои грязные останки напоказ на носу нашего корабля.
Я мчусь через весь город в порт, каждый мускул напряжен, а лапы стучат по булыжной мостовой, а затем по доскам причала порта Авария. Мои штаны, которые я сжимал зубами, теперь где-то позади меня, когда я достигаю края.
Инстинкты — опасная вещь, и когда ты причиняешь вред семье хищника, они становятся безжалостными. Неумолимыми.
Я запрыгнул по трапу в свой корабль, оскалив зубы и царапая когтями дерево.
Воздух пахнет солью и кровью, и мои чувства обостряются — боль, страх и запах моей стаи смешиваются с запахом русалочьих тел. Одна сирена мертва, пожилой мужчина с украшенным поясом из водорослей на груди. Его кровь растекается по старому дереву, окрашивая все сущностью его жизни, которая для меня стоит меньше, чем дохлая крыса.
Затем мои глаза находят взгляд Торрена. Он истекает кровью, из его бока торчит зазубренный край бронированного стекла. Он ранен, истекает кровью, но все еще стоит на своем, и я без колебаний встаю перед ним.
Рычание вырывается из моей груди, полное гнева и обещания возмездия, в то время как русалки кишат на корабле. Их армейские песнопения, меньше похожие на песню сирены, больше на щелкающий звук — боевой клич, когда они используют свои острые когти, чтобы взобраться на мое судно.
Их шкура слабо мерцает под солнечным светом, хвосты бьются, создавая глухой звук, когда они пробиваются наверх. Это громко. Это раздражает моего волка, и он хватает за руку ближайшего к нам и кусает, ломая ему руку, прежде чем отбросить его в сторону.
Он с тошнотворным хрустом ударяется о перила, прежде чем соскользнуть и исчезнуть под мелкими волнами.
И, к моему огромному удовольствию, это заглушает раздражающий удар. То, что сейчас пытается взобраться на борт, — это человеческая кожа: ноги, руки, и не видно ни единой чешуйки. Даже тени ни одной.
— Больше ни одного грязного гребаного водяного на этом корабле. Понятно?
