Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

— Всегда, миледи, — ответил он с серьезным видом.

Эйслинн отвела взгляд и проигнорировала стук своего глупого сердца.

Она ухватилась за бортик двуколки, когда Хакон выходил из него, прикусив щеку, чтобы не захихикать, когда экипаж покачнулся под его тяжестью. К тому времени, как обе ноги коснулись земли, его уши покраснели.

Когда он предложил помочь ей спуститься, Эйслинн вложила свою руку в его гораздо большую, спрыгивая вниз.

Вульф, который трусил рядом с двуколкой всякий раз, когда не было ничего интересного, чтобы понюхать, плюхнулся между ними, высунув язык изо рта. Эйслинн почесала его за ухом, и зверь прильнул к ней.

— Куда ты направляешься? — спросила она, внезапно заинтересовавшись, зачем Хакону понадобилось посещать поместье Брэдей.

— У меня есть дело к Ореку. Затем мы отправляемся поздравить друга с его новой фермой.

Эйслинн улыбнулась от удовольствия.

— Да, Варон. Надеюсь, он хорошо устроился. Пожалуйста, передай ему мои наилучшие пожелания.

Его лицо тоже расплылось в улыбке.

— Я так и сделаю, миледи.

Судьба, когда он вот так улыбнулся ей сверху вниз, ее мысли просто сразу таяли. Она могла бы стоять так, глядя на него в ответ, целую вечность…

— Это Эйслинн!

Тишину нарушили восторженные вопли, а затем они и двуколка были окружены братьями и сестрами Брэдей. Их выходки подстрекали Вульфа, который лаял и скакал вместе с ними вокруг двуколки.

Хихикая, Блэр, предпоследняя из детей в семье, погладила его по голове и сказала с усмешкой:

— Я думаю, он достаточно большой, чтобы самому тащить тележку.

— Да, но он недостаточно дисциплинирован, — ответил Хакон. — Он гоняется за каждой белкой, которую видит.

Кили, самая младшая, рассмеялась и обняла Вульфа, который сидя был выше нее.

— Он всегда был так терпелив с ними.

Сорча присоединилась к ним, ласковая улыбка заставила заплясать все веснушки на ее лице. Ее зеленые глаза заблестели, и Эйслинн могла поклясться, что подруга сияла. Ей идет счастье.

Она всегда беспокоилась о том, что Сорча переутомляется: выступает в роли еще одного родителя для своих многочисленных братьев и сестер — пока ее отец был в отъезде с отцом Эйслинн — помогает матери вести семейный бизнес и следит за управлением самим поместьем. Одному человеку было тяжело нести такое бремя, и именно поэтому Эйслинн думала, что они с Сорчей так хорошо ладят. Они понимали друг друга.

Эйслинн обняла Сорчу, моментально оказавшись окутанной пышными кудрями и сильными руками более высокой женщины. Сорча, смеясь, покачивала их взад-вперед.

— Ты не говорила мне, что возьмешь с собой кузнеца.

— Счастливое стечение обстоятельств, — бросила Эйслинн, наконец откинувшись назад, чтобы улыбнуться Хакону через плечо.

— Рада видеть тебя, Хакон, — сказала Сорча. — Ты идешь с Ореком на новую ферму Варона?

— Да. Будет приятно увидеть всех.

Сорча подняла брови.

— Все хотят узнать сплетни из замка, — она бросила на Эйслинн многозначительный взгляд. — Включая меня.

Дети задали Хакону еще несколько вопросов, например, о том, как ему нравится его место в замке, и что Вульфу нравится там делать, прежде чем Сорча направила его найти Орека в новом доме — ей строго-настрого запретили заглядывать внутрь, пока все не будет готово. Она не могла скрыть своей ревности, когда Хакон ушел с Вульфом на поиски Орека.

Эйслинн ущипнула Сорчу за талию, заставив ее невольно хихикнуть.

— Ты достаточно скоро увидишь все изнутри, — напомнила ей Эйслинн.

— Не достаточно скоро, — настаивала Сорча. — Это сводит меня с ума. Попробуй завести большой, замечательный секрет прямо по соседству.

Эйслинн фыркнула от смеха, когда Сорча повела ее в дом.

9



Хакон действительно нашел Орека в почти законченном доме, который он строил для Сорчи. Он постучал в открытую дверь и вошел, когда услышал, как Орек зовет из глубины дома.

Это был красивый дом, весь из полированного дерева теплых тонов. Очень человечный по конструкции и дизайну, но опять же, Сорча была человеком, а клан Орека жил в замысловатых палатках, так что все логично.

Проходя мимо прекрасного сооружения, свидетельствующего о неистовой любви полукровки к своей паре, Хакон не смог сдержать укол ревности. Сколько еще времени пройдет, пока он не окажется в своем собственном доме, построенном для пары, которая держала его сердце в ладони?

Ладно, это была не просто зависть.

Действительно ли леди Эйслинн нравится жить в замке или она предпочла бы что-то более уютное?

Эта мысль заставила его остановиться на пороге кухни.

Черт. Он сказал себе перестать это делать.

Разочарованный звук заставил его пройти дальше на кухню. Орек стоял у свежо-натертой воском столешницы, разложив перед собой три дверные ручки. Его лицо исказилось, и если бы Хакону пришлось гадать, он бы сказал, что его друг уже некоторое время стоит там, выбирая ручки и петли.

— Что ты думаешь? — спросил Орек вместо приветствия.

От грубого оркского языка Хакон рассмеялся. Он не слышал родного языка с тех пор, как в последний раз видел своего друга, и небольшое напоминание о доме — даже если Орек говорил со странным акцентом, встречающимся только в отколовшихся лагерях у подножия Григена — было желанным.

В последнее время он слишком много фантазировал, живя в своей голове, и час, проведенный с предметом его фантазий, делу не помог. Его пульс все еще бился немного быстрее от длительного контакта, и он сомневался, что уши вернутся к нормальному цвету до завтра.

Подойдя к своему другу, Хакон взглянул на сделанные им образцы. Его подарком Ореку и Сорче на свадьбу были все металлические ручки, петли и регуляторы, которые понадобятся им для их нового дома, но сначала Ореку нужно было решить, какие именно Хакон изготовит.

— Эта, — он взял один из вариантов со стола. Дизайн был попроще, но ему больше всего понравился. — Она достаточно большая для рук полукровки и будет удобна для человеческих.

Орек серьезно кивнул.

— Это правда. У Сорчи нежные руки, даже если она настаивает на обратном.

Руки леди Эйслинн нежнее. У нее была ровно одна мозоль на безымянном пальце правой руки из-за того, как она держала перо. В остальном она была вся мягкая и гладкая, податливая кожа, маленькая, теплая тяжесть в его руке.

Сидя рядом с ней в этой смертельной ловушке, его рука прижималась к контурам ее бока, он находил ее тело таким же мягким и податливым. Она не была маленькой женщиной для человека, но Хакон был уверен, что сможет поднять ее одной рукой, прижать к своему телу, оторвать ноги от пола, унести в дикие места, где он спрячет ее и…

Он почти не слышал, как Орек в последний раз расставлял образцы по шкафам и ящикам. Только когда его друг наконец признал:

— Ты прав, — он очнулся от своих грез наяву.

— Сколько тебе понадобится? — Хакон заставил себя спросить, отстраняясь от мыслей о женщине, которая одним лишь звуком своего голоса сумела сделать поездку не такой уж мучительной.

Они потратили еще несколько минут, подсчитывая все, что потребуется, и снимая окончательные мерки. Хакон заверил своего друга, что работы с металлом будут закончены с запасом времени.

— Я сделаю несколько дополнительных, просто чтобы было.

Орек вздохнул с облегчением.

— Однажды ты познаешь муки выбора ручки для своей пары.

Клянусь старыми богами, пусть этот день наступит поскорее.

Хакон согласился, и затем они вышли через парадную дверь, готовясь совершить короткую прогулку к новой ферме Варона.

Тихим свистом Орек подозвал своего компаньона, кругленького енота, которого он назвал Даррах. Животное чирикнуло и вскарабкалось по телу Орека, чтобы устроиться у него на плечах.