Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

Хакон и Вульф обменялись взглядами.

Он запретил Вульфу преследовать Дарраха, когда они впервые прибыли в поместье Брэдей, но это требовало напоминания, поскольку теперь они были обитателями замка.

Указав пальцем на своего волкодава, он сказал:

— Не еда.

Вульф раздраженно фыркнул, когда они углубились в лес.



Подарки были быстро розданы, а затем Эйслинн, Сорча, ее мать Эйфи и тетя Софи устроились за большим кухонным столом с чаем и выпечкой. Каждый из младших детей ушел со своими угощениями, а охранники удалились, пока женщины готовились к свадебным разговорам.

— Я не знала, что существует такой выбор цветов — или сколько их нам на самом деле понадобится, — провозгласила Сорча.

Если их руки не были заняты питьем или едой, женщины занимались цветами. Всего за два часа Эйслинн уже сплела десятки стеблей и прижала сотни лепестков. Столовая была отведена для хранения вещей для свадьбы и до краев заставлена корзинами и ящиками.

Эйфи беспокоилась о том, где будет спать вся приезжая семья — она и Софи происходили из обширного клана.

— И, конечно, ты и твои спутники, — сказала Эйфи Эйслинн. — Мы разместим твоего отца в нашей комнате, но для тебя я бы…

— Пожалуйста, не беспокойся за нас, — настаивала Эйслинн. — Мы захватим походную палатку отца. Она довольно просторная и может с комфортом вместить нашу свиту.

Эйфи скорчила гримасу.

— Я не знаю, могу ли я позволить сеньору и наследнице спать в палатке во дворе.

— Отец пользовался ею множество раз.

Эйфи продолжала недовольно бормотать, пока, наконец, Сорча не сказала:

— Позволь им, мама. Это же не односпальная палатка. Он больше, чем эта комната и передний холл вместе взятые. С ними все будет в порядке.

— Я обещаю, что так и будет, — согласилась Эйслинн.

Если не обрадованная, то, по крайней мере, успокоенная, Эйфи налила Эйслинн еще одну чашку крепкого чая и положила ей на тарелку еще печенья.

Так они проболтали весь день, и Эйслинн впитывала в себя теплое совершенство визита к друзьям. Женский смех и подшучивание, мягкое поддразнивание и похвала — все это питало что-то внутри нее, что увяло и почти погибло вместе с ее матерью.

Однако, когда день пошел на убыль, Эйслинн поняла, что ей все еще нужно рассказать им о главной причине своего прихода. У нее были новости гораздо важнее, чем то, какие гильдмейстеры враждовали, и какие рыцари ухаживали за какими служанками. И все же она не хотела, чтобы день заканчивался, ведь кухня Брэдей была такой теплой и гостеприимной. И… новость вернула тошнотворный ужас, который она испытывала с тех пор, как узнала, что натворил Джеррод.

Тем не менее, когда она закончила с последним из своих плетеных стеблей, она заставила себя сказать:

— Есть кое-что, что я должна вам сказать.

Их взгляды потухли от ее тона, словно они готовились к чему-то, и Эйслинн ненавидела быть той, кто это делает.

Сложив руки на кухонном столе, она сказала, глядя Сорче в плечо:

— Не так давно мы получили известие из Палаты. Джеррод сбежал.

Кухню наполнил хор возмущенных вздохов.

— Куда он направился? — спросила Эйфи.

— Кто-нибудь слышал о нем что-нибудь? — спросила Софи.

Эйслинн посмотрела на Сорчу, лицо ее подруги было мрачно нахмурено. Она знала, что это выражение было адресовано не ей, но она ничего не могла поделать со своим чувством вины и стыда. Ее собственная кровь сотворила такую ужасную вещь с Сорчей, с семьей, которая приняла ее как свою собственную. Их семьи всегда были так близки, и так жестоко разрушить эти узы…

Чай с тортом заурчал в желудке Эйслинн.

— Отец сказал, что поищет его, когда они с сэром Кьяраном отправятся на юг после свадьбы.

Все женщины Брэдей недовольно заворчали.

— Да, — сказала Эйфи, — нам рассказали о новом плане.

— Мужчины, которые чувствуют, что их дела не улажены, никогда не смогут успокоиться, — сказала Софи, качая головой. — Они не понимают, что их дело никогда по-настоящему не может быть решено, а только передано другим.

— Я подумывала попросить Коннора разыскать его. Я знаю, что он хотел отправиться с ними на юг, но если Найл тоже уезжает, я бы хотела послать хотя бы кого-нибудь выяснить, куда подевался Джеррод.

Сорча оживилась при упоминании старшего брата.

— Найл знает Джеррода лучше, но я бы больше доверяла Коннору в его поисках.

Эйслинн и Сорча обменялись кивками. Найл, второй по старшинству брат, и Джеррод с ним когда-то были друзьями, до того, как Найл серьезно занялся своим рыцарским обучением. Хотя Эйслинн доверяла Найлу как рыцарю, она не знала, может ли она доверять тому, что он будет служить ей, а не Джерроду.

И, кроме того, когда был выбор, она всегда выбирала старшего, более спокойного и мудрого Коннора. Он был добрым человеком, плотником и ремесленником в душе, вот почему многие были удивлены, когда он последовал за своим отцом в рыцарство. Возможно, это было не его настоящим призванием, но Коннор был благородным, верным и эффективным.

— Все это, конечно, будет после свадьбы, — поспешила добавить Эйслинн, увидев обеспокоенное выражение лица Эйфи.

— Тебе придется рассказать все своему мужчине, — сказала Софи Сорче. — Сомневаюсь, что он хорошо это воспримет.

— Нет, он захочет напасть на Джеррода завтра с первыми лучами солнца, — хитрая улыбка появилась на ее лице. — Хотя, у меня есть свои способы убедить его. Я скажу ему сегодня вечером.

Ее мать и тетя захихикали и закатили глаза.

Эйслинн улыбнулась шутке, но не смогла сдержать охватившую ее ревность. Она видела, как Сорча вела себя с Ореком — и, что более важно, как Орек относился к ее подруге.

Эйслинн никогда не видела мужчину, более преданного своей женщине, и она чувствовала себя почти вуайеристкой⁷, наблюдая за тем, насколько они тесно связаны. Они словно читали мысли друг друга. Между ними проскальзывали взгляды, легкие прикосновения и нежное подшучивание — у них был свой язык.

Она немного завидовала тому, что внимание ее подруги было отвлечено, но еще больше — тому, какой может быть настоящая история любви.

Эйслинн знала, что им было нелегко, и союз между людьми и другими народами всегда будет сопряжен с трудностями. И все же, когда Эйслинн увидела их вместе, она поняла, насколько незначительны для них были эти испытания. Жертва, битва стоили того.

Ее подруга не заслуживала меньшего.

Прошло много времени с тех пор, как Эйслинн видела такую любовь между людьми или пару, которая так хорошо подходила друг другу и поддерживала друг друга. Конечно, в замке всегда происходили флирты и интрижки. Время от времени служанки выходили замуж за других слуг, за рыцарей или за кого-нибудь из горожан. Многие из ее подруг-дворянок выходили замуж по любви, и она видела, какими счастливыми они выглядели на своих свадьбах.

Ничто из этого не имело такого блеска и глубины, как любовь, которую она чувствовала между Сорчей и Ореком.

Она предположила, что это была именно та любовь, которая могла бы соблазнить ее, заставить захотеть того, чего у нее никогда по-настоящему не было раньше.

Эйслинн поклялась никогда не беременеть, никогда не оказаться в положении, когда ее жизнь могут украсть, как у Ройсин. Проще говоря, это означало, что она никогда выйдет замуж. Конечно, были способы избежать беременности, не связанные с воздержанием, например — порошок сильфия, и Эйслинн тоже употребляла его, но любой дворянин, имея высокородную жену, хотел бы детей, наследников. И при дворе, где доминируют пирросси, он хотел бы сыновей.

До сих пор ее план работал превосходно. Отец, казалось, никогда не стремился выдать ее замуж. Он и Ройсин поженились по любви и дружбе, как и многие в Дарроуленде и в других регионах Эйреана. И все же Эйслинн не была настолько наивна, чтобы думать, что мир, в котором поженились Меррик и Ройсин, был таким же сейчас. В Эйреане, опустошенной после войн за наследство, дворяне, особенно дворянки, ожидали иного.