Прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Я осталась одна. Значение этой фразы сложно понять, когда тебя окружают люди или другие разумные, пусть даже и по дистанционной связи. Когда ты знаешь, что на другом конце вселенной за тобой следят и придут на помощь, чувствуешь себя совсем иначе. Иллюзия причастности в действии.
Сейчас же я как никогда остро почувствовала одиночество. Никто не придёт на помощь. Я одна в пустом раскуроченном моим же взрывом и падением космолёте, со сбившимся автопилотом и сломанным рычагом управления — ни вернуться в академию, ни проложить новый маршрут. Связи нет, а вокруг меня только непроглядная темнота неизвестной планеты.
Страх липкой пеленой пробирался всё ближе и ближе. Я не была трусихой и здраво оценивала свои возможности, будь то полёт на истребителе или выход в космос. И сейчас здравый смысл вопил о том, что, возможно, из этой передряги мне не выбраться живой.
Единственное, что ещё работало — это мой скафандр да несколько приборных датчиков анализатора.
Я проверила датчики углекислоты — вне зависимости от происходящего внутри космолёта они сканировали окружающее пространство на предмет непригодной для дыхания атмосферы. К моему облегчению, датчиками на космолёте подтвердилось, что уровень углекислоты и других неполезных моему организму веществ «за бортом» не был смертельным.
Чуть превышено содержание углекислого газа, чуть меньше одного процента, а также видны примеси тяжёлых металлов, но дышать было можно. Лучше уж так, чем сидеть запертой в железной капсуле и смотреть, как снижается заветный СО₂[1] на мониторе.
«Так, Алёна, спокойствие!» — я дала сама себе команду успокоиться и поняла, что командовать собой гораздо тяжелее, чем остальными.
Исследовав космолёт на полезные для выживания вещи, я нашла не пострадавший медицинский анализатор и аппарат, под народным названием «таблетка». «Таблетка» представляла из себя небольшого размера круглой формы плоский диск, который, будучи подключенным к анализатору, получал от того команду на введение в организм лекарства. Внутри «таблетки» находились контейнеры со всем необходимым для быстрого синтеза — более тысячи препаратов.
Сразу же воспользовалась анализатором. Помимо нескольких ушибов, он ещё определил гормональный дисбаланс, вызванный стрессом, и предложил приложить мне к поверхности кожи «таблетку».
«А то мне шишек было мало», — усмехнулась я грустно, прикладывая к коже «таблетку».
Аппарат зажужжал, и я ощутила еле заметный укол. Пришлось сделать три таких, так как при тряске я ударилась ещё и головой, и теперь на виске красовался багровый синяк.
Ещё раз проверив анализ внешней среды, поняла, что состав атмосферы приемлем. А находиться внутри было опасно: когда на эту сторону планеты придёт день, разрушенный космолёт не спасёт меня от лавы, мне нужно было укрытие.
Выбравшись из космолёта, для успокоения совести ещё раз подёргала рычаги на панели и решила провести внешний осмотр, чтобы собрать дополнительные данные о планете. Иррациональная часть меня всё ещё надеялась, что кто-нибудь за мной прилетит. Как волшебник на голубом вертолёте, спустится с неба и спасёт. Именно поэтому я включила нагрудную камеру и открыла люк в темноту.
— Включить прожектора, — голосовое управление работало на отлично.
За секунду тёмная пугающая неизвестность превратилась в освещённую ярким светом площадку перед перевёрнутым космолётом.
Я находилась в неглубоком кратере, который создал при падении космолёт. Судя по остаточным следам, он пробороздил около километра, вспарывая сухую землю брюхом, и лишь затем встал на крышу от инерции движения. Можно было сказать, что вышло красиво, если бы не вся ситуация.
Я огляделась, местность казалось пустой — ни травинки, ни камешка. По крайней мере, вблизи было пустынно. Земля выжжена, как если бы прошло какое-то время, гораздо большее, чем несколько часов.
Насколько я помнила, на этой планете сейсмоактивность зависела ещё и от сезонов. Планета была так называемого «земного» типа, что означало, что помимо того, что она вращается вокруг звезды, она ещё вращается вокруг собственной оси, и этим обусловлены смены сезонов. Значит, ИИ отправил меня на ту сторону, где как раз закончился сезон больших извержений.
Я осторожно сделала шаг, оставляя первый след подошвы на земле и испытывая странный прилив гордости. Так, наверное, чувствовал себя тот самый Нил[2], делая первый шаг там, где ещё не ступала нога человека. Теперь надо было выбираться из кратера, чтобы понять, куда двинуться дальше, и есть ли рядом место, где можно укрыться.
Края кратера были отвесными, и просто так с разбега выбраться не получалось. Пальцы хватали землю и срывались вместе с ней вниз, снова унося меня всё дальше от края ямы. Решив, что если я не выберусь сейчас, то всё, издала боевой клич и ринулась вперёд. Я знала, что скоро выброс адреналина сойдёт на нет, и я снова стану обычной девушкой, пусть и с сильными мышцами. Но этого порой бывает недостаточно.
«Ага, особенно когда ты у чёрта на куличках, на какой-то неизвестной планете без связи», — подумала я и, отряхнув грязь со скафандра, оглянулась.
Везде, насколько хватало взгляда, меня окружали горы. Я же находилась словно в кольце. Повезло ещё, что космолёт при падении не напоролся на одну из вершин. Не сказать, что высокие, но некоторые из них доходили до половины Эвереста. Чёрные макушки упирались в фиолетовое небо, и казалось, что весь небосвод держится на каменных исполинах. Где-то высоко, за сотни световых лет от меня, горела звезда, освещая холодным мерцанием одинокую девушку.
Поёжилась от охватившего меня, несмотря на обогрев скафандра, холода и уже была готова пустить слезу отчаявшегося кадета, как услышала рёв приближающихся двигателей спасательной шлюпки.
С замиранием сердца я смотрела, как опоясанный сигнальными огнями аппарат направляется в мою сторону. От радости сердце забилось быстрее, грозя выпрыгнуть из грудной клетки. Паника уступила место счастью и непреодолимому желанию вот теперь-то начать жить правильно. Да я даже была готова простить Кайре все её поступки и обидные слова, лишь бы быстрее оказаться подальше от этого места!
Окрылённая, не сразу заметила, что что-то идёт не так. Аппарат не снижался по спирали, как правильно при наличии горной местности. Такое снижение исключало засасывание воздушными потоками, а также помогало избежать столкновения с выступами скал.
Я беспомощно замахала руками, хотя понимала, что даже если пилот меня увидел, то смысл моих телодвижений оставался для него загадкой.
Колени подкосились, когда крыло шлюпки разорвалось от столкновения с горной породой, а в хвосте начался пожар. Всё кончено, мы не сможем взлететь. Мой космолёт сломан, а единственный аппарат, который мог бы унести нас с этой чёртовой планеты, сейчас полыхал в огне.
[1] СО₂ — углекислый газ или диоксид углерода.
[2] Нил Армстронг — первый человек, ступивший на Луну.
29 глава
Птица
Я снова активировала защиту скафандра и, запинаясь и спотыкаясь, бросилась к полыхающей шлюпке. Но огонь был такой силы, что даже в скафандре было страшно подходить. Оставалось надеяться, что тот, кто внутри, тоже находится под защитой специального скафандра.
Стоя в отдалении, поскольку подобраться близко к полыхающему аппарату не получалось, я молилась не знаю кому, просто проговаривая про себя: «Пусть он выживет, пусть он выберется».
Я не знала кто там, но отчаянно желала, чтобы он жил, и параллельно думала, как я могу помочь. Пока размышляла, что можно сделать отсюда, снаружи, и хватит ли времени тому, кто внутри, выбраться, или он сгорит заживо в этой железной клетке, вдруг вспомнила, что на моём космолёте, возможно, ещё осталось охлаждающее вещество. Если не вытекло, то можно попробовать использовать хотя бы для того, чтобы подобраться ближе.
