Кальдорас (ЛП) - Нони Линетт

— Белый шоколад с клубникой, — тихо произнес Джордан. Он знал, что это любимое блюдо Д.К., так же как и то, что миссис Гриббл каждый год выпекает на ее день рождения.

Он также надеялся, что шеф-кондитер когда-нибудь согласится испечь его на их свадьбу, хотя пока не собирался обращаться с такой просьбой.

— Принцессы Делуции не будет в пятницу, — продолжила миссис Гриббл, рассказывая Джордану то, что он и так знал, — но торт все равно должен изображать королевскую семью в полном составе, и, как и все, что я пеку для них, он будет просто великолепен. — Она встретилась взглядом с Джорданом. — Ты готов приготовить что-нибудь волшебное?

Остро осознавая свои собственные ограничения, Джордан ответил:

— Готов помочь вам приготовить что-то волшебное. И я в равной степени готов приложить все усилия, чтобы не испортить это.

Миссис Гриббл от души рассмеялась.

— Полагаю, это приемлемо. А теперь, сынок, бери муку и приступим.

К тому времени, когда три торта были испечены, собраны вместе и покрыты глазурью и кремом, а фрукты уже стояли в холодильнике, чтобы их нарезали и добавили свежими в день вечеринки, уже по-настоящему стемнело.

Доведя кухню до сверкающего совершенства, Джордан был готов пасть духом, поэтому, когда миссис Гриббл приблизилась с напряженным выражением лица, ему пришлось подавить стон при мысли о том, какую новую задачу ему теперь предстоит выполнить.

Но затем она просияла и показала спрятанную за спиной тарелку, на которой лежал самый изысканный лимонный пирог с безе, который Джордан когда-либо видел. В другой руке у нее были две вилки, одну из которых она протянула ему, приглашая:

— Присаживайся, сынок. Ты это заслужил.

Во второй раз с тех пор, как вошел в ее пекарню, Джордан чуть не расплакался, но на этот раз от радости.

Двигаясь так быстро, что слегка спотыкался о собственные ноги, Джордан поспешил к ближайшему столику, в последнюю секунду вспомнив о хороших манерах и отодвинув стул для миссис Гриббл. Только после того, как она села и пирог оказался в центре стола, пекарь подтолкнула к нему подношение.

— Принимайся за дело.

Джордану не нужно было повторять дважды, но как раз перед тем, как его вилка коснулась пирога, из кармана донесся звон… это его ComTCD сообщил ему о времени.

Было восемь часов.

И тут же до него донесся отголосок разговора, который состоялся у него с Биаром днем ранее:

«Этот вечер еще в силе?»

«Только если ты не против».

«Ты прекрасно знаешь, что спрашивать об этом не стоит. Я бы ни за что не отпустил тебя одного».

Глядя на кремово-желтый десерт перед собой, Джордан понял, что ему нужно принять решение.

Он также знал, что, когда дело доходит до чего-то подобного, у него есть только один выбор, который он может сделать… или когда-нибудь сделает.

Уронив вилку, он поднялся со своего места и сказал:

— Спасибо, миссис Гриббл, но если вам больше ничего от меня не нужно, то я должен быть в другом месте.

Пекарь удивленно посмотрела на него.

— Но разве ты не голоден? У тебя в желудке шумит, как при землетрясении.

И снова в памяти всплыл голос короля:

— Сегодняшняя тема — «жертвенность».

«Что бы это ни значило», — сухо подумал Джордан.

Покачав головой, он сказал:

— Я в порядке. Но еще раз спасибо.

Миссис Гриббл долго пристально смотрела на него, но затем на ее лице появилось гордое выражение.

— Тогда беги, сынок. Ты хорошо поработал сегодня… в следующий раз, когда придешь, угощу тебя за счет заведения.

Джордан определенно поддержит ее в этом, и он с нетерпением ждал возможности сделать это очень скоро. Сказав ей об этом, он вышел из пекарни, достал из кармана пузырек со сферником, разбил его об пол и шагнул прямо в него. Через несколько секунд он оказался рядом с территорией своего нового пункта назначения.

Кладбище Хэллоугейт.

Глазам Джордана потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, но луна была полной и отражалась от покрытых снегом холмов и покачивающихся голографических деревьев, давая достаточно света, чтобы он смог разглядеть фигуру Биара, поджидавшего его прямо впереди.

Пробираясь по обледенелой траве, Джордан дрожал от холода, когда добрался до друга, но, в отличие от Джордана, Биар был готов.

— Я подумал, тебе может понадобиться это, — сказал Биар, протягивая толстое зимнее пальто.

— Спасибо, — сказал Джордан, надевая его и постанывая от того, какое оно теплое. — Я должен был прийти прямо из пекарни.

— Понимаю. — Губы Биара дрогнули, когда он указал на голову Джордана. — Ты принес половину ее с собой.

Услышав вопрос, заданный Биаром, и вспомнив о своем молчаливом обещании, которое он дал ранее, Джордан быстро рассказал о том, что произошло во время его встречи с королем и королевой, и о том, как это привело его в тот день к миссис Гриббл, а также о том, что он делал с госпожой Альмой и мастером Ингом до этого. Говоря это, он провел пальцами по волосам, отчего облако муки и сахара упало на снег. Сморщив нос, он закончил словами:

— Полагаю, я не хочу знать, как ужасно сейчас выгляжу?

— Нет, если ты хочешь сохранить то, что осталось от твоего достоинства, — ответил Биар, борясь с улыбкой. Но затем он посерьезнел и указал на дорожку, ведущую вглубь кладбища.

— Здесь холодно. Сделаем это?

Джордан кивнул.

— Веди, приятель. Я рядом с тобой.

Он был и всегда будет рядом. И в хорошие времена, и, как сегодня, в не очень хорошие.

Теперь у них стало традицией приезжать в Хэллоувейт за неделю до праздника только вдвоем. Они начали это на пятом курсе академии, в первый Кальдорас после битвы… и в первый Кальдорас, когда отца Биара, Уильяма, не было с ними.

Теперь они направлялись к его могиле, почти не разговаривая друг с другом по пути по идеально ухоженным дорожкам и мимо ряда за рядом круглых стеклянных табличек — надгробий в память об умерших.

Это была мрачная прогулка, какой она всегда была и какой должна быть. Джордан с детства много раз бывал в Хэллоугейте, но за годы, прошедшие после войны, он узнал гораздо больше имен, и все они погибли в борьбе с Эйвеном.

Читая некоторые из них, пока они с Биаром продолжали свой путь по заснеженным тропинкам, сердце Джордана сжималось от каждого всплывающего воспоминания, от каждого знакомого имени, которое он видел. Студенты из Акарнаи, которые были его одноклассниками и друзьями, такие как Филиппа «Пип» Сквикер и Блинк. Другие студенты, которых он знал не очень хорошо, но которые были еще слишком молоды, чтобы умереть, такие как Брендан Лабински и Ник Бакстер. Администратор Джарвис. Генерал Тайсон. Джексон Стерлинг, дедушка Деклана. Их так много, слишком много, и все они убиты в бессмысленной войне.

В такие моменты Джордан боролся с двойственной природой своих эмоций: скорбью по тем, кто погиб, и облегчением по поводу тех, кто выжил.

На этом кладбище были и другие имена, о которых Джордан пока не позволял себе думать. Сегодня вечером он был здесь ради Биара, ради Уильяма. И когда они приблизились к живописной группе голографических деревьев, сверкающих в лунном свете и шелестящих от невидимого ветерка, они замедлили шаг, достигнув места назначения.

— Привет, папа, — тихо сказал Биар, опускаясь на колени перед круглой стеклянной табличкой, которая стояла между клумбами с радужными голоцветами. Яркие бутоны придавали месту упокоения Уильяма умиротворяющий, чарующий вид, но этого было недостаточно, чтобы развеять печаль, вызванную его уходом… никакие цветы в мире не обладали такой силой.

Джордан молча опустился на колени рядом с Биаром, давая своему другу время и пространство, в которых тот нуждался. Через несколько мгновений Биар глубоко вздохнул и протянул руку, чтобы провести по прозрачной поверхности стекла, и от его прикосновения над стеклом всплыли знакомые слова: