Рогатый папа (СИ) - Лира Екатерина

– Ирина, подождите! – Антон все это время стоял у выхода. – Что-то не так?

Вот он сейчас совсем некстати. Я была слишком раздавлена, озлоблена, разочарованна в жизни и людях, чтобы терпеть чье-то присутствие.

– Вам же приказали не выпускать меня из поля зрения. Так что, раз уж все равно ушли, то не мешайтесь под ногами, – огрызнулась я. – И да, спасибо за кофе. Действительно лучший в городе.

Глава 18

Нагицкий стоял посередине репетиционного зала. Отражения обступали со всех сторон, создавая иллюзию того, что за ним наблюдают. Не самое приятное ощущение. Хотелось разнести все эти проклятые зеркала вдребезги.

Почему, когда ты только-только решил, что жизнь прекрасна, что вот оно – твое счастье, все переворачивается с ног на голову? Мало ему было проблем с внезапно вернувшимся отцом и неясной угрозой, которая нависла над Ириной, так теперь еще и это!

Он проверил каждого – каждого! – из Алмазовых, и ни один из них не был причастен к убийствам, про которые говорил арбитр.

С одной стороны – это хорошо, он не любил разочаровываться в людях. А с другой стороны, как бы было все проще, будь это они!

Герман прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Нужно было успокоиться, да вот только из-за проверки вампиров у него практически не осталось сил. Поприсутствовать на репетиции балета? А если из-за этого опять случится какая-нибудь внештатная ситуация? Еще на один прожектор сил у него сейчас не хватит.

Как-нибудь обойдется, главное – Ирину не подвергать опасности.

Герман так ушел в свои мысли, что завибрировавший в полной тишине телефон заставил вздрогнуть. Увидев, кто звонит, тихонько выругался. Они что, думают, если проверять каждые пару часов, работа пойдет быстрее?

– Александр Витальевич, – голос Германа был тихим, но так и сочился ядом, – как вы догадались, что я о вас сейчас думал?

– Слышу нотки сарказма, – арбитр был предельно серьезен. – Понимаю, что наше общение может не радовать. Но я все-таки по делу звоню.

– Я проверил всех вампиров в городе. Всех. Ни один из них к убийствам не причастен.

Нагицкий встретился взглядом со своим отражением в одном из зеркал. Вид у него был измученным. Может быть, все-таки хоть чуть-чуть, но вкусить чужих талантов?

– Полчаса назад нам сообщили еще об одном убийстве. На этот раз практически рядом с твоим театром.

Сердце сделало кульбит. Ладони вспотели. Первой мыслью было бежать проверять, все ли в порядке с Ириной. Мало ли что могло произойти, пока он в проклятой зеркальной комнате!

«Антон бы мне позвонил, – успокоил он сам себя. – Если, конечно, ничего не случилось с самим Антоном…».

– Есть информация по жертве?

– Мужчина лет пятидесяти. В прошлый раз обнаруженным телам было около двух-трех недель. Но на этот раз тело свежее. Личность пока устанавливается, – отозвался арбитр. – Есть необходимость прислать кого-нибудь на помощь с этим делом? Или разберетесь своими силами?

Нагицкий вздохнул. Нечисть в городе плотно связана между собой. Если приедут арбитры, то начнут трясти всех и каждого, и ничем хорошим это не закончится. Поднимется паника, а паникующие ведьмы, оборотни, черти, русалки и прочие представители нечеловеческих рас – это новые жертвы среди людей и неизбежные попытки свести старые счеты.

Лучше попробовать выяснить по-тихому, не привлекая внимания. Тем более что тем же арбитрам наплевать на людские жертвы по большому счету, если это не приводит к шумихе.

– Разберусь, – твердо произнес Герман.

– Еще один труп – и мы возьмем дело под личный контроль, – отрезал арбитр и выключил связь.

Отражение словно насмехалось над Германом и лишь усиливало раздражение.

Он вышел из зала, хлопнув за собой дверью.

Однако в амфитеатре было пусто, как и на сцене. Разве репетиция не должна была еще продолжаться?

«Может быть, они уже закончили и переодеваются?» Но где тогда Антон, которого он попросил сегодня проследить за Ириной? Он ведь не мог пойти в раздевалку вместе с балеринами? Или их отпустили настолько раньше, что все успели разойтись по домам?

На всякий случай, Нагицкий поспешил к раздевалкам и, едва подойдя, услышал хохот, чьи-то громкие возгласы, снова смех. Он и не подозревал, в каком напряжении провел последние несколько минут.

«Так действительно можно стать параноиком». Но куда же подевался его помощник? Наверное, он зря себя накручивает, и они действительно поехали обратно в квартиру, хотя Герман и просил дождаться его.

Отойдя чуть поодаль, он набрал номер телефона Ирины и принялся вслушиваться в длинные гудки.

Первый, второй, третий…

На четвертом дверь раздевалки открылась, и его девушка выбежала из раздевалки в компании еще нескольких танцовщиц.

Она его увидела, но направилась быстрым шагом в противоположную сторону – к сцене. И телефона у нее с собой не было.

– Ирочка!.. – негромко окликнул он ее.

Та воровато оглянулась, но лишь ускорила шаг.

«Что за ерунда?»

Выждав, пока все покинут раздевалку, Герман отправился на сцену.

За то время, что он бродил туда-сюда по театру, появились и балетмейстер, и пианист, уже занявший свое место. Танцоры становились в позиции, им объявили тему…

Повеяло талантом. Многогранный разношерстый вкус непохожих друг на друга людей. Как салат, намешанный сумасшедшим поваром, где капуста соседствует с мороженым.

– Владимир, – Нагицкий подошел со стороны кулис и обратился к постановщику, – я могу украсть у вас Ирину? Буквально на пару минут.

Тот сдвинул брови, насупившись, скрипнул зубами, но возразить не посмел. В конце концов, спорить с тем, кто платит тебе – и хорошо платит – за послушание и молчание, контрпродуктивно.

– Эльтова, – мотнул головой балетмейстер, – выйди.

Вот только вместо того, чтобы пойти к нему, Ирина бросила, даже не обернувшись:

– Я хотела бы продолжить репетицию.

То, каким тоном и с каким видом это было сказано, вызывало только одно желание – побиться головой о стену. Ну что опять случилось?! Ведь еще когда он отвозил ее сюда, она чуть ли не сама вешалась на шею, обнимала, ластилась, совершенно не стесняясь показывать их отношения.

– Хорошо. Я подожду, – Герман растянул губы в улыбке, прекрасно осознавая, насколько она искусственно выглядит.

Балетные кидали обеспокоенные взгляды то на него, то на Ирину. Но самым обеспокоенным выглядел балетмейстер.

– Эльтова, иди уже, – сквозь зубы проговорил он.

– Может быть, начнем репетицию? – вместо этого спросила Ирина. – Уверена, Герман Игнатьевич в состоянии подождать… снаружи театра.

По сцене пронеслось дружное «Ох!», но шептаться никто не посмел.

Нагицкий прислонился к стене, мрачно предвкушая шоу.

– Я останусь здесь, – отрезал он. – Начинайте, Владимир. Что у вас сегодня по программе?

Хочет упрямиться – пожалуйста. Он все равно планировал восстановить силы.

Балетмейстер совсем не спешил начинать. Лицо его пошло красными пятнами, на лбу вздулась вена. В два шага дойдя до Ирины, он наклонился к ней и шепнул прямо в ухо:

– Эльтова, ты что творишь? Если щас же не пойдешь с Нагицким, я тебя лично через всю сцену за волосы выволоку, – если бы не идеальный слух фавна, то Герман ни за что на свете не услышал бы этого. – И плевать я хотел, кем ты там ему приходишься. Не порти мне репетицию, у меня и так нервы на пределе.

Пожалуй, стоило объяснить Владимиру недопустимость подобного общения с его женщиной, и Герман решил обязательно это сделать… но позже. Сейчас не время и не место.

Тем более что Ирина уже пошла к кулисам. Бледная, с поджатыми губами, прядь волос выбилась из тугой прически, взгляд как у фурии. В пуантах походка ее была скользящей, волшебной, практически неземной.

Прошла мимо, даже не притормозив. Герман кивнул балетмейстеру и пошел за своей балериной. Ирина же забежала в раздевалку и с громким стуком захлопнула за собой дверь.