Поцелуй сирены и первобытные хищники (ЛП) - Рейес Елена М.

И все же я остаюсь в вертикальном положении. Принимаю свое положение, расставив ноги и прислонившись спиной к стволу, наблюдая, как она выступает передо мной.

Потому что она чувствует меня. Знает, что ее звери — человек и волк — рядом.

Облизывая губы, я быстро замечаю медный привкус своей крови и острый клык, пронзающий мою плоть. Еще есть мех на моих руках и когти, которые в данный момент терзают мой пояс, покалывая кожу, когда я в спешке расстегиваю пуговицу и молнию.

Я разрываю обе. Затем рубашку.

Есть несколько порезов и жжение от соленого бриза, но я не обращаю внимания, когда эти фиалковые глаза встречаются с моими спустя столько времени. И в этом взгляде я вижу, что каждое мое желание смотрит на меня в ответ:

Принадлежать. Смаковать. Кусать.

Грубый и неукротимый, волк скалит на нее зубы, пока я глажу свой член от корня до кончика и снова вниз. Она наблюдает за этим движением, облизывая губы, в то время как эти гибкие бедра, которые я жажду отметить, раздвигаются шире.

Помоги мне, Богиня, она само совершенство.

Розовая. Мокрая. Горячая.

Бархатный оазис, от которого у меня текут слюнки, особенно когда я слышу, какая она ловкая. Насколько она готова к моему узлу.

Звук ее пальцев, скользящих в этой узкой маленькой дырочке, заставляет меня бессознательно сделать шаг вперед, и я одобрительно хмыкаю, наслаждаясь тем, как она выгибается для меня. Как ее тяжелые груди слегка подпрыгивают при каждом движении бедер, когда она отвечает на быстрые движения своих тонких пальцев.

С каждым штрихом эти фиалковые глаза не отрываются от моих. Нерисса почти трепещет при виде меня в лунном свете, и я восхищен медленным мерцанием ее чешуек, поднимающихся под нежной кожей. Повсюду синие, розовые и слегка фиолетовые тона, и они, кажется, оживают, когда она водит по ним рукой.

Еще одно предупреждение. Ее природное очарование.

Но связь между нами гудит и шепчет, что это только для меня. Больше ни для кого.

Признание, которое заставляет меня трепетать от мужской гордости, когда я смотрю, как мой подарок от богини теряется.

Каждому движению Нериссы я сопоставляю свое собственное яростное движение.

Мое рычание переплетается с ее стонами, создавая прекрасную мелодию, которую я запомню на всю оставшуюся жизнь. Эта песня моя, вытатуирована в моем сердце и священна для меня.

— Мой волк, я так близко, — кричит Нерисса, ее бедра дрожат, и я падаю на колени.

Я не издаю ни звука, ползу к своему призу в полуобнаженной форме, в то время как рука, поглаживающая мой член, продолжает свои жестокие поглаживания. Я провожу рукой по быстрому подъему и опадению ее груди, оставляя след от моего предварительного оргазма на песке ниже. Медовые глаза на фиалковых, я не останавливаюсь, пока моя свободная когтистая рука не сжимает одно бедро, а мои губы не оказываются на волосок от ее скользкого месива.

Я вдыхаю ее, и она замирает.

Я мурлыкаю для нее, и эти мокрые пальцы выскальзывают.

— О боги, — стонет она, и я вскидываю бровь. Я наблюдаю за ней, и вид с моего места между ее бедер — вот что значит для меня рай. Это трон, которому я буду поклоняться до последнего вздоха и который верну себе в загробной жизни. — Пожалуйста. Я…

— Ты поклоняешься только мне, маленькое сокровище. Твоему альфе.

А потом я разрушаю нас обоих, когда вылизываю ее от сжимающейся дырочки до пульсирующего клитора, меняя положение, когда ее вкус скользит по каждому нервному окончанию. Теперь это часть меня. Кто я есть.

— Чертовски мило.

Это единственное, что я могу выдавить сквозь стиснутые зубы, когда первая веревка разрывается и приземляется на складку, где соприкасаются задница и бедро, а затем опускается на песок внизу. Затем еще одна. Мой рот приникает к ее пульсирующему клитору, когда я кончаю, и это вызывает ее освобождение. Я дорожу этим оргазмом, грубо облизывая и мягко покусывая своими клыками ее дрожащий комок нервов.

Она откидывается назад, ее тело трепещет от удовольствия. Нерисса ничего не говорит; за нее говорят ее пальцы, которые скользят по моей груди и шее, прежде чем ее нежные пальчики зарываются в мои волосы. Там она тянет, приятная болезненная волна накатывает на мой член, и я пульсирую напротив ее маленькой скользкой щелки. Позволяю ей расположить меня к себе по своему вкусу, и она хочет, чтобы я был рядом.

Кожа к коже. Полностью покрытая мной.

Моя женщина такая крошечная по сравнению со мной. Моя драгоценная куколка.

— Поцелуй меня, Кай, — выдыхает она, ее мягкий язычок скользит по моему левому клыку. — Пожалуйста.

Мои губы наклоняются к ее губам в отчаянном поцелуе. Это немного неаккуратно, зубы задевают, языки сплетаются, и я хочу большего. Больше ее сладости и того, как она стонет в меня, проводя ногтями по моей руке, когда она так же жадно целует меня в ответ. Она ахает, когда мой острый клык прокусывает кожу ее нижней губы, до боли сжимая мои волосы, и я радуюсь укусу, когда ее маленький ротик скулит из-за меня.

— Боги, я так скучал по ощущению твоей близости.

— Я тоже. — Еще один поцелуй, быстрый, но такой же сильный. Он потрясает меня. — Но, Альфа, нам понадобится какая-нибудь одежда. Я не могу выйти отсюда голой…

У меня вырывается рычание при мысли о том, что кто-то увидит ее такой. Она предназначена только для моих глаз.

— Этого не случится. Я найду тебе что-нибудь.

— Спасибо.

Обхватив своими гибкими ногами мою талию, она похлопывает меня по боку, и я разворачиваю нас, оставляя ее верхом на моем теле. Мой член снова тверд, ее маленькая, сжимающаяся дырочка скользит вверх и вниз по моей длине, пока она вращается надо мной. Богиня, она прекрасна.

— Моя идеальная пара. Ты так умна, показывая мне путь.

Что-то мелькает в ее чертах, печаль, которая мне не нравится, но прежде чем я успеваю спросить, она опускается по всей моей длине. Медленно, дюйм за гребаным дюймом, пока не достигает узла.

— Осторожнее, Нерисса. Попробуешь взять мой узел, и я отмечу тебя под этой северной луной.

— И, может быть, когда-нибудь я позволю тебе…

— Это предложение?

— Нет. Это обещание.

Нерисса ложится, двигая бедрами круговыми движениями, набирая темп, пока ее губы не оказываются прижатыми к моим.

— Это обещание. Под звездами Мар-де-Сомбрас я приму тебя как свою пару и приму твой узел, чтобы весь мир увидел твой знак. Точно так же, как ты будешь носить мой.

Ее слова выбивают из меня последние остатки сдержанности. Дикое рычание вырывается из меня, когда я переворачиваю ее под себя, входя в нее грубым, требующим толчком. Она ахает, но это быстро переходит в стон, когда мой узел дразнит ее вход с каждым ударом, растягивая ее с каждым разом немного больше.

Он немного проскальзывает внутрь, и ее глаза закатываются. Моя рука сжимает ее шею, и моя женщина окутывает меня своим лоском.

— Моя.

Правда, которую никто не может отрицать. Я трахаю ее жестко и быстро, учитывая ее верность и доверие ко мне. Заботиться о ней. Лелеять ее.

— Вот и все, прелестная сирена. Дай мне еще один.

— Кай, — кричит она, встречая мой толчок за толчком. Ее ногти впиваются в кожу на моей груди, оставляя крошечные кровавые дорожки на моей татуированной груди. Этот болезненный разрыв вызывает привыкание, соблазняет, и я немного сильнее сжимаю ее шею.

И если то, как напрягается ее влагалище, является показателем того, что моей женщине это нравится. Настолько, что она покусывает мой подбородок.

— Твою мать, красавица, — реву я, мое освобождение вырывается из меня яростной, почти болезненной волной. Мое возбуждение наполняет ее до краев, затем переливается через край, когда она кончает от ощущения, как я подергиваюсь внутри нее. Каждое сжатие доит меня, наши объединенные соки создают самый красивый беспорядок на этом пустом песчаном пляже.

— Это было крайне необходимо, Альфа Дайр.

Я не могу удержаться от фырканья, притягивая ее ближе, прежде чем поцеловать в мягкие ягодные губы.