Рогатый папа (СИ) - Лира Екатерина

– Спасибо.

В конце концов, он ведь не обо мне беспокоится, а делает это для собственных детей.

Герман кивнул мне, задвинул ящик обратно и откинулся на спинку стула. Во всех его движениях скользила усталость. Да и в целом показалось, что он гораздо бледнее обычного.

– С тобой все в порядке? – вопрос вырвался быстрее, чем я поняла, что действительно беспокоюсь о нем.

– Более чем, – мужчина мгновенно подобрался, явно недовольный, что я заметила его слабость.

Да я и сама на себя разозлилась. Уходя – уходи. С этой истиной я была согласна. А то, что я делала сейчас, было похоже на мазохизм.

Может быть, это он со Светкой так устал развлекаться, а я его сейчас жалею, дура!

– Спасибо за лекарство, – я отсалютовала ему ампулой. – Пожалуй, пойду.

Глава 20

Винить было некого. Герман и сам прекрасно понимал, что поступил подло.

Прибегнуть к помощи вампира было определенно не самым лучшим его решением. И, тем не менее, до чего же упертой надо быть, чтобы не замечать очевидного?

Ведь Ирину тянуло к нему. Она действительно хотела быть с ним. Несмотря на то, кем он является. Зачем же сейчас было перечеркивать все это?

В итоге, лучшим решением он счел дать Ирине время. Да, ей действительно могла сейчас угрожать опасность, но если он станет давить – может потерять ее окончательно.

Нагицкий приставил к ней охрану. Нечеловеческих существ, которые смогли бы присматривать за девушкой, Руслан порекомендовал ему также одного оборотня из своего клана. И судя по тому, что на болтливого водителя Ирина еще не пожаловалась – тот выполнял вверенную ему работу вполне сносно.

В связи с пожаром, Антона пришлось отправить во внеочередной отпуск, и парень, получив солидную сумму «отпускных», уехал обратно в свою деревню, пообещав вернуться по первому звонку.

Если бы не нависшая угроза приезда Арбитров и не нераскрытые убийства, то можно было бы сказать, что все идет относительно хорошо.

Даже Ирина практически оттаяла, когда он помогал ей справиться с токсикозом. Правда, почти сразу он сам все испортил, некстати ляпнув что-то про ее желание.

«Признайся себе в том, что тебе все еще хочется быть со мной. По своей воле…»

Что ж, стоило признать уже Герману, что это было преждевременно. Но времени до рождения детей еще было предостаточно, так что одна проваленная попытка не означала, что война проиграна. Ведь он умел ждать.

Раньше Герман всегда был одиночкой. Привыкший обходиться один в детстве и не имевший в подростковом возрасте даже приятелей, он с трудом сближался с другими людьми и нелюдями.

Теперь же это стало проблемой. Доверять случайным людям не хотелось, покупать преданность за деньги было делом рискованным, а искать надежных помощников – требовало времени.

И понадобился всего один телефонный звонок, чтобы Нагицкий понял, что то, что он всегда считал своим преимуществом, на деле оказалось недостатком и большой слабостью.

– Герман Игнатьевич, это Руслан, – оборотень на том конце провода был чем-то взволнован.

– И тебе добрый вечер. Что-то случилось?

– Мы наконец разобрались с записью. И даже смогли опознать человека из клуба, который подходил к вашей девушке перед…

– Кто это?

– Антон Скворец. Двадцать лет. Прописан где-то в области. Знаете такого?

Не я одна уверилась в том, что Светка встречается с Германом.

После того, как она дважды ошиблась в одном движении, а балетмейстер скрипя зубами все равно поставил ее на первую линию, слухи начали распространяться с удвоенной силой, хоть она наотрез все отрицала.

И, тем не менее, придя в один из дней утром в раздевалку, она обнаружила у себя в вещах прожжённый до дыры репетиционный купальник.

Народу с утра еще было немного, но от тех, кто был, послышалось несколько тихих ехидных смешков и громких притворных вздохов.

– Ужас какой! – пожалуй, на меня это произвело куда большее впечатление, чем на саму Светку, в последнее время ходившую в состоянии прострации и апатии ко всему. – Возьми мой запасной.

– Они просто завидуют, – скривилась она. – Я лучше пойду отпрошусь у Владимира Витальевича. Раз уж мне все равно одежду испортили. Уверена, мне он не откажет.

Это «мне» было сказано с таким апломбом и нажимом, что даже я захотела сделать ей какую-нибудь гадость.

С каждым днем я все больше и больше убеждалась в том, что Нагицкий действительно нашел мне замену в лице Светланы. Что ж, ее хотя бы не доставали коллеги так же явно, как и меня, когда я посмела поцеловать Германа прямо в холле театра.

А вот мне становилось все труднее с ней общаться. Пришлось признаться себе, что я ревную. Что меня раздражают бесконечные истории подруги про то, как она прекрасно провела вечер в очередном дорогущем ресторане, потому что я слишком уж живо представляла, с КЕМ она этот вечер там провела и что случилось после.

– Ты решила уже, что будешь делать с ребёнком? – хлопая глазами, спрашивала она, когда мы уже выходили из театра.

– О чем ты?

– Ну тебе все равно же придется няню нанять, чтобы вернуться к работе. Концерты у нас бывают и по выходным… Или отдашь его своей маме?

– Никому я никого отдавать не собираюсь, – злилась я. – И вообще пока не думала об этом.

– Это ты зря. Если сразу после родов не начнешь возвращать себе форму, к концертам вообще вернуться не сможешь. Я бы на твоем месте оставила с этим разбираться того, кто тебе этого самого ребенка и заделал.

– Спасибо за совет. Я подумаю, – ответила с притворной улыбкой, но Светка фальши, кажется, не заметила.

– Вот. Правильно, подумай. В декрет должны идти мужчины. Это очень прогрессивно, – из-за того, что подруга стала зевать, последняя фраза получилась неразборчивой.

– Кто идет в декрет? – голос Ксюши произвел эффект разорвавшейся бомбы.

Я нервно оглянулась, увидев, что девушка действительно стоит позади и весело улыбается.

«Вот и все! Эта точно всем растреплет!»

– Ты беременна? – переспросила Ксюша, не дождавшись ответа. – Ой, как это здорово!

– Я не беременна, – сохранять самообладание стоило больших трудов. – Мы просто рассуждали о том, кто должен идти в декрет с ребенком, мать или отец.

– Да, чисто теоретически, – протянула Светка, изобразив при этом на лице странный неуместный скепсис.

– Чисто теоретически, детей лучше вообще не заводить, – хмыкнула Ксюша, переглянувшись со Светкой, а глаза ее при этом жадно заблестели, как всегда, когда речь шла о новой хорошей сплетне. – Вредно для фигуры.

На следующий же день с беременностью меня поздравлял весь коллектив.

«Залетела-таки… Наверняка об алиментах мечтает… – шептались за спиной коллеги, а в лицо улыбались. – Ой, как это здорово! Ты такая молодец!»

Когда такое количество людей уверено в чем-либо, спорить с ними бесполезно. Пожалуй, принеси я сейчас документ от врачебной комиссии с сотней подписей и печатей, подтверждающий, что я не беременна, и повесь его на доску объявлений в холле – мне все равно бы никто не поверил.

Со Светкиной подачи Ксюша постаралась на славу!

Ну вот и где этот чертов вампирский гипноз, который должен был превратить последнюю в мою лучшую подругу? Как она была сплетницей, так сплетницей и осталась!

На репетиции приходилось делать невозмутимое лицо и стараться выкладываться на все сто процентов.

Я полностью отдавалась плавным мелодиям, сердце билось в унисон со стуком пуант о покрытие.

Когда балетмейстер попросил меня повторить и показать уже знакомую партию, я оттанцевала без единой запинки.

Одни движения переходили в другие, лились, струились. В какой-то момент мне показалось, что даже пола под ногами не чувствую. Я просто парю по воздуху, словно в невесомости.

Музыка – это единственное, что было в тот момент реально.

Последнее жете поставило точку. И вместе с ним звуки рояля затихли.