Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

— Если ты оставишь ее, она попадет в Академию, — предупреждаю я ее. — В ней будут видеть угрозу.

— Я сохраню ее в секрете от Трифона. — Сильный голос Ариадны сопровождается нотками твердости.

Поднимаясь на ноги, я стою перед ней, глубоко осознавая, что ради ее выживания и выживания ее ребенка я должен стать великим злодеем. Монстром. Однако вместо того, чтобы намекнуть ей о своем плане, я протягиваю руку и касаюсь ее щеки.

— Хорошо, — вру я. — Я не хочу тебя пугать. Мы обсудим это позже. А пока тебе следует отдохнуть со своей малышкой.

Она почти мгновенно расслабляется, испуская вздох облегчения и откидываясь на подушки. Сильный укол вины почти лишает меня сил. Я заставляю себя слегка улыбнуться, когда протягиваю руку ей за спину и убираю ящик, позволяя ей полностью откинуться назад. — Я пойду и узнаю, как организовать поездку.

Мое тело движется, как марионетка на ниточках. Я ничего не чувствую, когда выхожу из комнаты, и, используя последние деньги, оставшиеся от расплаты с акушеркой, я беру у хозяина Гостиницы снотворное и возвращаюсь. Когда я захожу в комнату, младенец спокойно сосет грудь Ариадны. Останавливаясь в дверях, я замечаю сходство между ними. Тонкие пучки серебристых волос в тон гребню Ариадны на головке младенца. Ее кожа того же бледно-кремового оттенка. Эти глаза… эти серые глаза.

Ариадна поднимает голову и улыбается мне, побуждая меня к действию, когда я направляюсь к ней. — Тебе нужно подкрепиться, — говорю я ей. — Ты слаба, и каким бы хорошим ни было наше исцеление, я не буду чувствовать себя спокойно, пока ты не засияешь новыми красками. — Я ставлю тарелку с едой на ящик, который ранее взял из-под ее спины, и протягиваю кружку с горячей жидкостью. Она делает осторожный глоток одной рукой, в то время как другой прижимает малышку к груди так естественно, словно дышит.

Ублюдок, говорю я себе. Пользоваться ее потребностями таким образом жестоко. И все же я ничего не могу поделать с пузырьком надежды и облегчения, когда она опрокидывает половину кружки за один раз. Я забираю ее у нее, когда она неуклюже ставит ее на стол.

— Ты отправишься со мной? — Ариадна что-то бормочет, ее тон уже невнятен, когда она протягивает руку, находит мою ладонь своей и переплетает наши пальцы. Я замираю. — Пока Хенрик в бегах, я не уверена, что смогу справиться с этим без тебя. Ты мой самый старый друг, Кэдмон.

Ещё один укол. Я сдерживаюсь, чтобы не взглянуть вниз — неужели моя вина уже проросла наружу, стала заметна? Её голос с каждым словом становится тише. Тяжесть истощения после родов, усугублённая настоем в чае, ослабляет её пальцы — они слабеют в моих руках.

— Я никогда не буду далеко от тебя и твоей малышки, — говорю я ей, имея в виду эти слова. Никогда.

Рука Ари полностью отпускает мою, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что она погрузилась в сон. Ее голова откидывается на тонкие плоские подушки позади нее. Малышка издаёт тихий звук, и прежде чем она сможет соскользнуть с груди матери, я осторожно подхватываю её. Носик пуговкой, губы как лепесток, розовые щёчки… Смотреть на лицо моей подруги, отражённое в этом новом существе, причиняет почти физическую боль.

— Прости меня, малышка, — шепчу я, притягивая ее к своей груди и укутывая в полы своего плаща. — Хотя это и к лучшему. Я обещаю тебе. Вы двое встретитесь снова.

Когда-нибудь.

Несколько часов спустя, когда я мчусь по грязной тропинке между двумя полями желтых стеблей пшеницы с младенцем, привязанным к груди, клянусь, земля под копытами лошади дрожит. Крик эхом разносится в ночи, крик предательства и страдания, такого глубокого, что я знаю, что буду слышать его в каждом из своих кошмаров вечно.

Глава 2

Кайра

Сегодняшний день…

На мои плечи опускается тяжелое давление, как будто сам мир устал и нуждается в отдыхе. Ощущение похоже на невидимое силовое поле, давящее со всех сторон. Ерзая на своем сиденье, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Руэна, но обнаруживаю, что странная пелена опустилась, скрывая его от посторонних глаз. Я чувствую его рядом со мной, Теоса по другую сторону от меня, но кроме этого, я не могу их видеть. Как будто из ниоткуда наполз туман, отделяя то, где они, от того, где я.

Я открываю рот, чтобы позвать их по именам, но ничего не выходит.

Тянутся усики тумана, белые существа, похожие на ветви, которые скользят по моим рукам и поднимаются к плечам. Я отдергиваюсь и пытаюсь встать. Ничего не происходит. Я остаюсь сидеть на месте.

Руэн? Теос? Каликс? По-прежнему ничего. С моих губ не слетает ни звука. Никакого ответа от них.

Мои уши наполняются пронзительным звуком так внезапно, что я дергаюсь вверх, прикрывая голову ладонями. Однако почти как только я это делаю, мои руки опускаются обратно, побуждаемые к этому белыми ветвями тумана.

Все в порядке, успокаивает мужской голос. Все в порядке. Здесь ты в безопасности. Ты впустишь меня.

Мои плечи расслабляются, опускаясь. Я раскачиваюсь на скамье взад-вперед, быстро моргая, когда волна усталости накрывает меня. Я плохо спала, я знаю, но я не должна была так устать… или должна?

Ты в безопасности, повторяет голос. Ты цела. С тобой все хорошо.

Я в безопасности. Я цела. У меня все хорошо. Да, это правда. Я полностью в безопасности здесь, в этом тумане. Меня никто не удерживает. Меня оберегают. Успокаивают. Все… хорошо…

Моя голова наклоняется в одну сторону, затем в другую, когда я чувствую теплые руки на затылке. Жар пронзает меня, почти, но не совсем, неприятно. Где-то в глубине моего сознания раздается шуршащий звук, словно, кто-то листает бумаги в поисках… ищет что-то. Ищет… что?

Мне становится все труднее держать глаза открытыми. Я так сильно хочу закрыть их. Я хочу спать. Что-то удерживает меня от этого. Плохое предчувствие. Ужас под ложечкой. Ужас растекается по моим венам.

Инстинктивно я заставляю себя снова открыть глаза и выпрямить спину. Рука убирается с моего затылка, и туман рассеивается, хотя и ненамного.

Глаза, темнее любой бездны, которую я когда-либо видела, прямо передо мной, полные огня и серы. Моя грудь сжимается, не пропуская воздух. Я здесь не в безопасности.

Я немедленно отстраняюсь от этих глаз, от звука мужского голоса, который пытается меня успокоить.

Да, это так, настаивает он. У тебя все хорошо. Все хорошо.

Когда вокруг меня слишком много пауков и все их эмоции и запутанные мысли вторгаются в мой разум, я научилась блокировать их, воздвигая невидимые ментальные барьеры. Это то, что я делаю сейчас. Барьер за барьером воздвигается между мной и этим человеком. Паутина наслаивается одна на другую, накладываясь друг на друга, образуя щит вокруг моего разума. Затем кирпичи. Каменный блок за блоком появляются по кругу там, где я стою.

Я хожу по кругу, выстраивая каркас своего убежища. Резкое ругательство мужчины эхом возвращается ко мне, а затем боль пронзает мою голову. Мои губы приоткрываются в крике. Еще кирпичи. Еще камень. Еще паутина. Хотя я чувствую, что мое физическое тело остается неподвижным, мысленно я воздвигаю барьеры так быстро, как только могу, хватаясь за голову по бокам, когда новые острые уколы пронзают меня насквозь.

Ты дашь мне ответы, которые я ищу, дитя мое, требует мужчина, злясь теперь, когда я разгадала его намерения.

Нет! Я качаю головой взад-вперед, но боль только усиливается. Пульсирующая, раскаленная докрасна агония пронзает мой разум. Нет. Я не могу позволить ему победить. Кем бы он ни был, чего бы он ни хотел, все, что я знаю, это то, что это приведет к катастрофе. Опасность.

Однако скорость, с которой он меняет тактику, предупреждает меня, что он мало что не сделает, чтобы получить то, что хочет. Поэтому мне нужно перейти в наступление.