Поцелуй сирены и первобытные хищники (ЛП) - Рейес Елена М.

А пока мне нужно поговорить с ней наедине.

Члены стаи остаются в таком же положении, когда мы проходим мимо, Торрен понимающе кивает мне, и я отвечаю ему одним своим. Нас никто не побеспокоит. Если только речь не идет о жизни или смерти, и я сам убью любого, кто сделает это без веской причины.

Я несу ее через палубу в свою личную каюту.

Она измучена и дрожит, тонкий плащ абсолютно не защищает ее после нескольких дней потрясения. Нерисса позволяет мне снять ткань, но хватает меня за руку, останавливая, прежде чем я кладу ее на стул.

— Теперь ты видишь разницу?

Мне требуется мгновение, чтобы понять, но когда я понимаю, ее прекрасный аромат танцует вокруг меня, как фея. Он танцует в моих чувствах, нити нашей наполовину сформировавшейся связи поглаживают мой член.

— Твою мать, Нерисса. Как это…?

— Подарок моей бабушки много лет назад. Он скрывает мой запах. — Теперь ее улыбка немного дерзкая, глаза игривые. — Вероятно, можно было бы замаскировать весь корабль, если использовать его как часть парусов. Ты знаешь, гипотетически говоря.

— Когда-нибудь нам придется проверить эту теорию, но сейчас… — Я замолкаю, поднимаю ее и бросаю на свою кровать королевских размеров.

Она несколько раз подпрыгивает, соблазнительно жонглируя сиськами во всем своем обнаженном великолепии. Крошечная куколка, на фут ниже меня, у нее соблазнительные бедра. Плоский живот и высокие, упругие сиськи с пыльно-розовыми сосками, которые подчеркивают ее загорелую кожу.

Длинные черные волосы, милый носик пуговкой и пухлые губки.

Нерисса Дель Маре — это, блядь, неземная красавица, но именно фиалковые глаза держат меня в плену. Они так много говорят, когда она молчит, как сейчас, когда она подзывает меня ближе согнутым пальцем.

Матрас прогибается и перераспределяет мой вес после того, как я снимаю одежду, перекидываю ее через край кровати и переползаю через нее. Я покрываю ее с головы до ног, отдавая ей свое тепло, пока она как волчица трется о поверхность моей кожи. Не растягиваясь, но вдыхая ее запах через мою кожу, так что она несет на себе частичку нас. Она также не отстраняется, когда я это делаю. Вместо этого она терпеливо позволяет мне водить носом от одной стороны ее шеи к другой, оставляя за собой крошечные дорожки поцелуев.

Я прокладываю свой путь вниз по ее телу, к ключицам, груди, животу, грубо выдыхаю над ее холмиком и снова возвращаюсь вверх. Затем ее спина и задница; ни к одному дюйму ее тела никто не прикасался и не целовал, и мы мурлыкаем от неподдельной гордости, когда в аромате цветов апельсина и кокоса слышатся нотки дерева и кожи. Даже самый крошечный кусочек ананаса наполняет меня чисто мужским удовлетворением.

— Теперь мы можем отдохнуть.

— Это правда? — Нерисса лежит наполовину на мне, наполовину на кровати, ее нога перекинута через мои бедра. — Ты больше ничего не хочешь сделать?

— На сегодняшний вечер, да. — Наклоняя ее лицо к своему, я провожу большим пальцем у нее под глазами. — Ты выглядишь измученной.

— Я волновалась. Давно не видела ни отца, ни бабушку и не разговаривала с ними.

Мои руки начинают скользить вверх и вниз по ее мягкой спине, точно так же, как она обводит контур человеческого скелета на моем торсе. Кончики ее ногтей оставляют тонкую красную линию, как будто она играет в «Соедини точки». Я не возражаю, на самом деле наслаждаюсь этим, потому что такой я ее никогда не видел.

— В прошлый раз пути папы пересеклись со мной в западных морях. Там находится его родовая капсула. Она намного меньше, чем наши королевские владения, но там веселая и счастливая компания.

— Он сообщил тебе какие-нибудь новости о Люсьен? Собирался ли он остаться надолго?

— Смутная информация, и да.

— Объясни.

— Такой властный. — Она упрекает, ущипнув меня за бок, и я показываю ей зубы. Клыки и все такое. — И грубый. Только то, что он пробудет там некоторое время, но будет уделять пристальное внимание. Его старший брат и его жена помогают ему выздоравливать. А что касается бабушки… — Нерисса кусает меня, не так сильно, чтобы повредить кожу, но достаточно, чтобы оставить след. — Она играет свою роль и останется рядом с ним.

— А что, если он набросится на нее? Причинит ей боль?

— Она сильная русалка и буквально родилась королевой. Она была коронована не через брак и не ради процветания, а благодаря своей родословной.

— Значит, ты говоришь, что никогда не стоит ее недооценивать?

— Никогда не недооценивай женщину в целом, Альфа.

— Принято к сведению.

После этого мы лежали в тишине, ее тело расслабленно прижималось к моему, в то время как океан укачивал нас. Этот убаюкивающий эффект удерживает нас в моей комнате, в тепле и безопасности, не обращая внимания на внешний мир, пока не поднимается тревога.

Затем наступает хаос. Топот сапог и крики, в мою дверь колотят, пока Торрен орет через лес:

— Сирены!

Хор скандирующих, их песня проникает в стены по мере того, как они приближаются. И в отличие от нашей прошлой встречи, на этот раз здесь сплошь женщины.

Члены моей стаи в опасности. Мой корабль в опасности.

Их песни становятся громче, пробуждая мою пару ото сна, и она напевает одну-единственную ноту, прежде чем подняться, чтобы поцеловать меня в губы. Нежная и сокровенная, эта нота предназначена только для меня, пока кончик лезвия не прижимается к моей груди.

Мой нож. Рукоятку из прозрачного кварца с четырехдюймовым лезвием я каждую ночь держу рядом с подушкой.

Прямо у моего сердца она шепчет:

— Капитан всегда идет ко дну вместе с кораблем.

24

КАЙ

— Капитан всегда идет ко дну вместе с кораблем.

Угроза. Обещание. Соблазнение.

Низкий стон, который оседает на кончике моего пульсирующего члена, в то время как приятные вибрации скользят по каждому нервному окончанию, как грязная ласка. Что-то, о чем она осознает, когда ее гибкие ноги обвиваются вокруг моей талии, ее нежные пальцы запускаются в мои волосы и сильно дергают, в то время как ее пухлые губы напевают у моего горла.

Ее песня сирены. Интонация сладкая, но изменчивая — провокационное поддразнивание, призванное усилить ее восхитительное предательство и мою непоколебимую уступчивость. Потому что это и есть игра во власть и месть, когда она выводит меня из комнаты, приставив кончик ножа к моему горлу.

Это для контроля над тем, что было дано и взято ее людьми не один раз.

История повторяется, и все же теперь игроки стали немного умнее.

Я не останавливаю Нериссу, когда одна из ее рук убирает мои волосы, и через несколько секунд холодный металл обвивается вокруг моего запястья, громкий щелчок механического замка подобен выстрелу в ночи. Твердый. Чувственный. Прелюдия. Каждый мускул в моем теле сокращается, акт болезненный, поскольку животное — зверь внутри меня — борется за контроль, пока она привязывает мою другую когтистую руку к большой мачте.

Она спланировала это и каким-то образом изучила мой корабль; доказательство — мои теперь скованные руки.

Переплеты сделаны из тяжелого и прочного металла, а не из серебра. Они хранятся в столе капитана.

Однако они хрупкие. Если бы я хотел, я бы освободился и остановил свою сирену, но я не двигаюсь. Вместо этого я позволяю ей играть в ее игру и расставляю ловушку, но я не конечная цель, и мы оба это знаем.

Красивая, хитрая женщина. Моя.

Кровь капает с моих пальцев на палубу корабля. Это знаменует начало моей охоты, и я игриво щелкаю зубами, когда такие же изящные кончики пальцев скользят по каждому заостренному кончику моей правой руки.

Назад и вперед. Легкие взмахи.

— Ты такой хороший мальчик для меня, Альфа. Так мил со своей парой. — Нерисса дразняще, почти лениво двигает бедрами, в то время как ее острые ноготки царапают мою грудь.

Никакой спешки. Никакого самосознания — признания того, что мой мир горит. Вместо этого заостренные, но нежные ноготки впиваются глубже, в то время как пронизывающий холодный дождь усиливается, обжигая новообразованные рубцы. Несколько кончиков проникают сквозь мою кожу; я чувствую каждую каплю и наслаждаюсь тем, как она размазывает мою кровь по своей ладони и моей обнаженной груди.