— Будь осторожна, Нерисса. Не заставляй меня причинять тебе боль.
Угроза Ориона не всем нравится; вампир предупреждающе шипит на него.
— Не причиняй ей вреда, или сделка расторгается.
— Нери, пожалуйста… — Начинает Ная, но это все, что она успевает сказать, когда я смотрю на нее сузившимися глазами.
— Ты не из тех, кто обращается ко мне с такой фамильярностью. Наша дружба умерла, когда ты предала меня.
— Я сделала это из любви.
— Нет, ты сделала это для своего удобства. Желание быть больше, чем ты есть. — Мои слова сыплются как колкости, точные и режущие. Она вздрагивает, молча умоляя меня прекратить это, но я уже устала быть понимающей, заботливой подругой. — Если бы ты пришла ко мне, я бы помогла тебе — поговорила со своей семьей и нашла тебе более высокое положение в нашем дворце. Потому что в твоем бредовом сознании ты ему не ровня, тогда как на самом деле Орион тебя недостоин.
— Хватит! — Мой дедушка встает, хлопая своей сероватой рукой по столу, и старинная фарфоровая чайная чашка опрокидывается, разбив ее вдребезги от удара. Осколки разлетелись, темно-коричневая жидкость внутри испортила ковер под ним. Большая ошибка, когда Северус встает и идет через комнату, его рука крепко сжимает горло моего дедушки.
Атласа поднимают над землей, его маленькое тело цепляется за руки старого вампира.
— Твое отношение наводит на меня скуку, Водяной. Я предупреждал тебя вести себя вежливо, не угрожать ей, и все же ты дважды ослушался меня. Еще один раз, и я казню тебя прямо сейчас, а ее назову королевой.
Если он думает, что я поблагодарю его, Северус ошибается, и я снова обращаю внимание на Ориона.
— Моя корона. Моя кровь, — выплевываю я, резкий голос разносится по комнате. — Никогда не забывай об этом, Орион. Я не какая-то безымянная женщина, которой ты можешь командовать по своему желанию, и я никогда не упаду перед тобой на колени. Твоя самая большая ошибка в том, что ты путаешь манеры с подчинением… Ты недостоин, эгоистичен и ослеплен уровнем собственной важности, который поражает.
Его челюсть сжимается, глаза отрываются от меня, чтобы посмотреть на вампира, держащего своего короля.
— Уходи, пока тебя опережают.
Я фыркаю на это, вместо этого поворачиваясь к женщине, которую когда-то называла своей лучшей подругой.
— Что ты в нем нашла, Ная? Что это за мужчина, который причиняет боль своей возлюбленной только для того, чтобы отвернуться и использовать ее снова и снова?
Это должно было задеть не одного человека, особенно учитывая то, как Атлас убил крестницу Северуса по схожим причинам.
— Мы здесь не для этого, — вмешивается вампир, его голос контролируем. Низкий. — Предполагается, что это праздник между видами, а мой донор недоволен. Это делает меня еще менее согласным на то, о чем ты меня просишь, Атлас. Исправь это.
— О чем ты говоришь? — Спрашиваю я, и меня снова наполняет ужас.
Особенно когда Северус, обхватив дедушку за шею, подводит его и представляет мне. Стоя на коленях, король русалок смотрит на меня снизу вверх.
— Что ты сделал?
— Ты выходишь замуж за Ориона сегодня вечером, в новолуние.
— Нет.
— У тебя нет выбора, Нерисса. Сделай это, или твоя бабушка умрет.
Шесть слов, и они не приносят мне ничего, кроме ужаса. Ужас. Я знала, что, придя сюда, у них будут планы поженить меня и Ориона, но не сегодня. Конечно, не тогда, когда я понятия не имею, насколько близок Кай.
— Это единственный способ сохранить ее дыхание, и ты рядом с ней, дитя мое. — Его взгляд опускается на камень в моей руке. Я забыла об этом, сосредоточившись на том, чтобы сохранять спокойствие и тянуть время как можно дольше. — Не думай об этом как о плохом, скорее, как о радостном событии. Мы избавим тебя от волчьего запаха, проведем церемонию с помощью моей жены, а затем скрепим узы укусом. Ничего слишком сложного, и думай об этом как об инвестициях, а не растрачивай свое наследие на эту грязь.
Орион вмешивается, когда я не отвечаю. Мой шок позволяет это сделать, его рука обвивается вокруг меня, прежде чем я успеваю отстраниться. Его хватка крепка, как железо, и я морщусь, особенно когда его ногти впиваются мне в бок.
— Это должно быть сделано, Нери. Я обещаю беречь этот подарок и оставаться верным.
У Наи вырывается полный боли звук, обида смешивается с гневом, но она не произносит ни слова.
Боль пронзает, когда его свободная рука накрывает мою и камень. Жжет, но не от жара — прямой отказ от спаривания, а потом ничего. Становится арктически холодно, и на секунду я задаюсь вопросом, не разрушится ли она сама по себе, вместо того чтобы взять то, что не дается даром?
Орион рычит и пытается снова, прижимаясь своим лбом к моему, как будто сила может переписать судьбу, но камень остается неподвижным.
— Что ты с ним сделала?
— Ничего. Просто стою здесь.
— Или, может быть, ты забыл простое правило магии. — Голос моей бабушки прорезается сквозь толпу. — Ты пытаешься заставить ее, а магию, как и любовь, нужно уговаривать. Не брать, а свободно отдавать.
Отряхиваясь, ее муж встает во весь рост и прищуривает глаза. Вампир отошел и встал у задней стены, почти слившись с толпой, в то время как Орион расхаживает взад-вперед. Бормочет себе под нос.
— Скажи мне, Люсьен. Что я сделал не так?
— Сначала ты проведешь бракосочетание. Багровый союз.
26
КАЙ
Я выныриваю на поверхность, чувствуя, как противоречивый прохладный ветерок и тяжелый запах дыма проникают в мои чувства. Это ошеломляюще; густой и удушающий. Даже когда большая часть корабля поглощена морем, запах остается здесь, пока я плыву в своем человеческом обличье.
Мой волк отдыхает. Веселится. Сдержан. Расслаблен. Он почти дремлет, пока низкие, ритмичные взмахи весел разносятся по волнам. Баркасы приближаются, члены моей стаи наблюдают, как приближаются ко мне.
Они сдерживают ухмылки.
— Наш Альфа поднимается из глубин, — выкрикивает Торрен, в его тоне слышится веселье. — Подумал, что наша луна, возможно, утопила тебя.
Раздается хор смешков. Противные и заразительные; я отмахиваюсь от них. Это заставляет их смеяться еще громче, судно начинает раскачиваться, и я с трудом сдерживаю собственную усмешку, поднимаясь на ноги. Ситуация усугубляется, когда из-за моих движений мы чуть не опрокидываемся, и я почти испытываю искушение столкнуть моего гамму и его брата за борт, когда ставлю босые ноги на скользкое дерево.
— Я отчасти горжусь ею, — вставляет Отто, скривив уголок губ. — Она уничтожила корабль нашего альфы, обманула русалок и разозлила их суку генерала в процессе. Чертовски блестяще.
— Я поддерживаю это.
— Я тоже, — раздается хор голосов в унисон, и мой зверь из сонного превращается во взъерошенного. Он низко рычит у меня в груди — явное предупреждение. Моя.
— Продолжайте говорить, и я заставлю вас плыть за моим кораблем.
— Каким кораблем? — Малет спрашивает, нахмурив брови.
Я указываю за наши спины. На горизонте маячит самый большой корабль нашей стаи, окруженный примерно двадцатью другими кораблями.
Они рассекают темные воды, черные паруса натягиваются против ветра — объявление войны. Пять морей ответили. Волки из каждой стаи, из каждого уголка вод, которыми я правлю, плывут под знаменами, которые щелкают, как кнуты в ночи.
В этом году охота будет другой, я сообщил об изменении правил. Кровь не будет пролита из-за доминирования или традиций.
А ради чести. Ради верности. Ради защиты нашего народа.
Ради нашей луны.
Я иду за тобой, любимая.
Раздаются выстрелы, за которыми следует гром маленьких пушек. Небо вспыхивает, каждый удар отдается пульсом в моей груди. Охота началась.
Малет, стоявший слева от меня, наклоняется ближе. Его голос становится низким.
— Как только ты найдешь Северуса, а он будет на этой лодке, я заберу свою добычу. Последую.
