Четвертый брак черной вдовы (СИ) - Лакомка Ната

— Вы можете сказать мне все, что посчитаете нужным, матушка, — сказала Катарина. — Вы же знаете, что я всегда прислушивалась к вашим советам, — про себя она подумала, что и в этот раз прислушается к совету, но следовать ему вряд ли станет.

— Ты уже не девушка, Катарина, — начала мачеха и опять замолчала.

Но в этот раз вовсе не смущение было тому причиной.

— А вы что здесь делаете, милейший? — сказала она строго садовнику, который обирал гусениц с кустов. Он сидел на корточках, и заметить его среди пышных зарослей было почти невозможно, но от острого взгляда донны Флоренсии не скрылся и он. Женщинам была видна лишь его голова с седыми прядями на висках и плечи. — Извольте покинуть сад! — велела донна Флоренсия, и садовник, подхватив ведро и лопатку, торопливо заковылял прочь. — Не хватало еще, чтобы он нас подслушал, — сказала донна Флоренсия, внимательно следя, чтобы слуга точно ушел, а потом продолжила: — Ты многое знаешь о мужчинах Но, возможно, впервые столкнулась с тем, что называют страстью. Не любовью — страстью. Наверное, этот мужчина очень опытен в обращении с женщинами Рядом с дикарем благородный мужчина кажется скучным. Наверное, этот дикарь весьма умел в альковных делах

— Матушка, — перебила ее Катарина.

— Подожди, дай мне договорить, — донна Флоренсия заметно заволновалась, — дикари очень привлекательны во всем, что касается чувственной стороны жизни и я допускаю, что он знает, как распалить женщину но будь осторожна, умоляю тебя. Ребенок от такого человека

— Матушка, — решительно оборвала ее падчерица. — Мы с Хоэлем так и не стали настоящими супругами.

Донна Флоренсия замолчала, осмысливая услышанное.

— Поэтому можете не волноваться о пагубной страсти, — заверила Катарина. — Между нами не было ничего, что относится к чувственной стороне семейной жизни.

— То есть как? Он не способен?.. — донна Флоренсия взглядом досказала вопрос.

— Способен, — Катарина опять покраснела и ничего не смогла с собой поделать. — Но у нас договоренность. Весь этот брак — договоренность.

— Боже, — мачеха не сдержала чувств и схватилась за сердце. — Зачем же ты сделала это, девочка моя?!

— Я пожалела его, — сказала Катарина полуправду. — Просто не смогла проехать мимо, когда его собирались повесить.

— Ты слишком добра, — упрекнула ее донна Флоренсия. — И как ты намерена поступить дальше? Признаешь брак недействительным? Или подашь на развод?

— Нет, так нельзя, иначе Хоэлю грозит смерть. Мы еще не решили, что делать дальше, — тут она снова покривила против правды, но говорить мачехе о том, что Хоэль намерен остаться, ей не хотелось.

— Да, ты права, — после недолгих раздумий донна Флоренсия признала правоту Катарины. — В самом деле, ты совершила этот безумный в своей бескорыстности поступок — и было бы глупым сделать его напрасным Ты очень добра, очень добра

Они расстались, и на прощанье донна Флоренсия облобызала Катарину, расплакалась и так же, как Хоэль, стояла у ворот, глядя вслед удаляющемуся экипажу.

Покончив с не слишком приятным визитом, Катарина приказала кучеру отвезти ее в модную лавку донны Соль. Посетителей было мало, и Катарина, старясь не привлекать лишнего внимания, прошла к прилавку, где лежали подвязки для чулок.

— Ищете что-то определенное? — угодливо подбежала донна Соль.

— Просто смотрю и пока не выбрала, — поблагодарила ее Катарина.

Перебирая подвязки, она нашла, что искала — поперечную подвязку из белого атласа, с двойным рядом кружев. На атласе была вышита надпись — всего три слова, но Катарина долго рассматривала ее.

— Подыскали что-нибудь по сердцу? — донна Соль отправила прочих покупателей и снова подошла к Катарине.

— Да, вот эту повязку, пожалуйста.

Лавочница приняла изящную вещицу на ладони и лукаво прищурилась.

— Сейчас же упакую, дорогая донна! — пропела она.

25.

Семейный совет

Катарина уехала, и донна Флоренсия вернулась в замок — необыкновенно задумчивая. Стоило ей переступить порог, как к ней бросились Фелисана и Фабиан.

— Зачем эта дура приезжала, мама? — спросила Фелисана, выпятив нижнюю губу.

— Что она сказала? — жадно поинтересовался Фабиан.

— Пришла предложить нам еще десять золотых, — ответила донна Флоренсия, делая знак, чтобы дети попридержали языки.

— Донна Катарина не осталась на обед? — спросила служанка, выглянув в общий коридор.

— Нет, — ответила донна Флоренсия. — Мы будем обедать одни. Скажите, чтобы накрыли на стол и не беспокоили нас.

— Хорошо, — служанка присела в поклоне и исчезла.

Никто из благородного семейства не притронулся к блюдам, пока донна Флоренсия, вполголоса, рассказывала о визите падчерицы.

— Мне сказали, ты тоже сегодня ездил в Каса-Пелирохо? — спросила донна Флоренсия у сына.

— Да неужели, братец? — делано изумилась Фелисана. — Тебе мало было разбитого носа, ты решил добавить еще?

Фабиан нахохлился, и сестра издевательски рассмеялась:

— Ты распетушил перышки, но после того, как съездил туда, петушиться нечем?

— Заткнись! — прикрикнул на нее брат.

— Не кричи на сестру, — сказала донна Флоренсия очень спокойно. — Почему ты не посоветовался со мной? Для чего было ехать туда?

Ему пришлось рассказать о том, что произошло утром. Рассказ получился скомканным, и Фелисана то и дело прыскала, подсказывая брату, что, по ее мнению было дальше. Судя по тому, как Фабиан злился, предположения почти всегда были правдивы, и это забавляло насмешницу еще сильнее.

— Значит, он просто выставил тебя за дверь, — подытожила донна Флоренсия. — Чудесно. Что еще сказать.

— Проходимец проклятый! — Фабиан ударил кулаком по столу. — Никто не доставлял такой головной боли, как этот конюх! И Луис, и Серхио, и даже этот Анджело настырный — все вели себя смирно. Пока не сдохли.

— Пока ты не помог им сдохнуть, — промурлыкала Фелисана. — Будь уже честен, братик.

— Будь и ты честной, Чанита, — огрызнулся Фабиан. — Третий на твоей совести.

— На моей? — она тонко засмеялась.

— Все, прекратите ссориться, — остановила их мать. — Ссорами тут дело не решишь.

— Конечно, не решить, — Фабиан с отвращением помешал ложкой в тарелке, но не съел ни кусочка. — Прикончить его — и все тут. Ты, матушка, говорила, что он мужлан, а он обхаживает ее, как идальго времен короля Артура! «Я буду баловать свою жену», — передразнил он, гримасничая. — Он ей купил такое ожерелье!.. За такое любая на шею повесится.

— Ты злишься, что сам не догадался подарить этой дуре ожерелья? — ехидно спросила Фелисана. — Может, ты и жениться на ней хотел?

Фабиан бешено вскинулся, но мать опять остановила готовую начаться ссору:

— Это невозможно. Такой брак не разрешит церковь.

— Какая досада, да, братец? — жалостливо протянула Фелисана. — Как ты ревнуешь, бедненький

— Заткнись, — снова попросил ее брат.

Но девица не унималась:

— А ведь она спала с тремя мужчинами, развратница эдакая! Ах, это ведь ты ей их выбрал, это не считается И вдруг она решила позабавиться с кем-то по своему вкусу. Но он и правда неплох — и сложен отменно, и на лицо недурен. Можно представить, какое он ненасытное животное в алькове

Это было последней каплей, и Фабиан вскочил, смахнув со стола тарелки и бокал:

— Заткнись!! Я сам прирежу его!

— Не говори глупостей! — наконец, повысила голос мать, и Фабиан сразу присмирел. — А ты, Чанита, придержи язык. Благородные девушки о таких вещах и знать не должны, не то что говорить.

— Прирежу, — повторил Фабиан с ненавистью.

— Не льсти себе, — проворчала донна Флоренсия. — Он играючи дал тебе по физиономии, и ты свалился, как цыпленок.

— Значит, надо кого-нибудь нанять

— Не торопись, — мать казалась спокойной, но беспокойно стучала ногтями по столешнице. — Третьи люди в убийстве — опаснее, чем само убийство. Тем более, сначала попробуем другие методы. Они не спали, можно признать брак недействительным.