Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Но, наконец, мы пересекаем территорию комплекса, направляясь к темной линии домиков. Ветер и гром продолжают бушевать, заглушая все звуки, пока я тороплю Джульетту вверх по лестнице и к двери.

— Ты сумасшедший, — говорит она, когда я закрываю дверь. — Они будут искать меня.

— Кроули наплевать, он затолкал всех людей в общежитие и закрыл дверь. — Я провожу рукой по лицу, смахивая капли дождя.

Я все еще вижу ее, даже в темноте. Она промокла насквозь и слегка дрожит.

— Я разведу огонь.

— О, как хорошо, здесь холодно.

Позади меня раздается шаркающий звук, и ее запах начинает наполнять комнату.

— Этот шторм просто дикий.

— Да, точно. — Я раздуваю огонь, и поленья громко потрескивают, разгораясь.

Когда я снова поворачиваюсь к ней, она забирается в мою постель, а ее мокрая одежда разбросана по полу. Свет камина играет золотом в ее волосах, и она улыбается мне, когда я подхожу к ней.

— Ты весь мокрый, — говорит она тем сексуальным, хриплым голосом, который сводит меня с ума. — Тебе следует раздеться.

Мне не нужно повторять дважды. Я снимаю одежду, наслаждаясь взглядом, которым она одаривает меня, когда ее глаза жадно скользят по моему телу. Это глупо. Это плохая идея. Но я заглушаю голос разума. Никто не узнает. Никто не придет искать ее, не сейчас.

Она моя, пока бушует эта буря.

И я собираюсь провести свое гребаное время со своей девушкой.

Я опускаюсь на колени в изножье кровати и откидываю одеяло, чтобы видеть ее. Она улыбается и закусывает губу, глядя на меня.

— Раздвинь ноги, — приказываю я, и она повинуется, разводя их недостаточно широко, чтобы я мог видеть ее всю.

Но, черт возьми, этот запах поражает мои чувства, и мои клыки внезапно кажутся на десять дюймов длиннее. Я рычу на нее.

— Шире.

Она приподнимает бедра и еще больше раздвигает их, показывая мне то, что я хочу видеть. Затем она проводит рукой вниз по своему животу, просовывая два пальца между губками своей киски, разводя их в виде буквы V, чтобы я мог видеть ее набухший клитор.

— Лучше? — Этот гребаный голос. Этот хриплый, опасный голос. Это заставляет меня хотеть делать с ней все, что угодно, прямо сейчас.

Но я не тороплюсь. Дождь, барабанящий по крыше, напоминает мне — сегодня вечером у меня есть время.

— Так намного лучше, ангел. — Я подползаю к ней, и ее запах пронзает меня, горячий и опьяняющий. — Теперь, для того, что я хочу сделать с тобой сегодня вечером, мне нужно, чтобы у тебя было стоп-слово, ты понимаешь?

Сквозь аромат ее возбуждения пробивается страх, но от этого я становлюсь еще тверже.

— Стоп-слово? — Ее голос понижается на октаву, и эта вспышка страха заводит ее так же, как и меня.

— Да, ангел. Потому что сказать «Нет» или «Остановись», ну… — я провожу носом по ее бедру, по линии вен, где ее горячая кровь пульсирует так близко от моих губ. — Я же сказал тебе, что хочу услышать, как ты просишь и умоляешь. Я не шутил.

У нее немного перехватывает дыхание, когда ее соски напрягаются, и новый прилив крови к ее киске говорит мне, что она более чем готова умолять меня остановиться, хотя вовсе не имеет этого в виду.

— Но… — я оставляю поцелуй на внутренней стороне ее бедра, слегка задевая кожу своими клыками. — Ты выбираешь стоп-слово, и когда ты его произносишь, все останавливается. Мгновенно. Без вопросов.

— Красный. — Она говорит это так быстро, почти настойчиво.

Моя маленькая грязная шлюшка хочет, чтобы я заткнулся и трахнул ее.

Я смеюсь, прижимаясь к ее коже, такой горячей и мягкой. На ней все еще чувствуется запах мыла.

— Красный? Такая оригинальная.

— Я когда-то давно стащила книги из кабинета моей мамы, — говорит она, задыхаясь, когда я провожу ртом по ее животу. — Это были грязные книжки, по крайней мере, для ребенка таковыми и были. И их стоп-словом было «красный».

— Красный. Хорошо. — Я приподнимаюсь над ней, глядя в это милое ангельское личико.

К концу ночи оно будет залит моей спермой.

— Красный, и все прекратится, ангел. Немедленно. Никаких вопросов, поскольку…

— Оооооо, боже мой, перестань вести себя как джентльмен и трахни меня! — Она закрывает глаза, откидывая голову на подушку, выставляя напоказ свое горло, от которого так и текут слюнки.

Я выдыхаю смех у ее горла.

— Такая чертовски нуждающаяся.

Ее бедра двигаются подо мной, прижимая ее влажный жар к моему члену. Я позволяю ей делать это еще немного, потому что, черт возьми, предвкушение погружения в эту горячую киску опьяняет меня. Но моей девочке этого недостаточно, потому что она упирается мне в плечи, чтобы опрокинуть меня на спину. Конечно, я позволяю ей. Она никак не сможет сдвинуть меня с места, если я не позволю ей.

Она вскарабкивается на меня почти неуклюже, тяжело дыша и обезумев. Она устраивается на мне сверху, протягивая руку, чтобы направить член внутрь себя. Я наблюдаю, как мой член медленно исчезает в ее киске, пока она приспосабливается ко мне под этим углом.

— Черт возьми, ты так хорошо растягиваешься для меня, ангел. — Я так крепко прижат к ней, что кажется, она никогда меня не отпустит.

— О, черт, — стонет она, покачивая бедрами.

Она наклоняет голову вперед, волосы закрывают ее лицо, как будто она прячется. Моя девочка меня стесняется? Это почти так, как будто она никогда не делала этого раньше, как будто она никогда не контролировала ситуацию.

— Черт возьми, ангел, ты хоть понимаешь, как прекрасно ты сейчас выглядишь?

Я глажу ее бедра, и она приподнимает подбородок ровно настолько, чтобы я мог видеть ее лицо. Я шиплю на выдохе, когда она снова осторожно приподнимает и опускает бедра.

— Ты чувствуешься так чертовски хорошо.

— Да? — Еще одно движение вверх-вниз и задыхающийся стон.

Я сжимаю ее бедра, не двигая ее, все еще позволяя ей вести.

— Как гребаный сон. Найди это место, ангел, почувствуй, как тебе там хорошо.

Похвала придает ей уверенность, и она откидывает волосы за плечи. Она откидывается назад, одна рука покоится на моем бедре. Она находит тот ритм, то ощущение, от которого пот стекает бисеринками между нашими телами.

Она закрывает глаза, теряя себя в этом моменте, погружаясь в это ощущение, когда скачет верхом на моем члене.

Я обнаруживаю, что раскачиваюсь под ней, отвечая на ее движения, потому что, черт возьми, каждое движение ее бедер заставляет мои яйца сжиматься все сильнее и сильнее. Я собираюсь, блядь, кончить. Я никогда не кончал, когда женщина была сверху. Я делаю три глубоких вдоха, пытаясь сдержаться, потому что наблюдать за ней вот так слишком хорошо, это чертовски красиво.

Но я все поднимаюсь и поднимаюсь, мой живот напрягается под ее рукой. Я прижимаю большой палец к ее клитору, и она стонет, насаживаясь на меня сильнее, когда находит необходимое трение.

— Вот и все, ангел.

Я не хотел кончать так быстро, но напоминаю себе — у меня есть время. Гремит гром, ветер воет сквозь крышу, а шторм продолжает бушевать, когда оргазм Джульетты разрывает ее на части. Ее киска так плотно обхватывает меня, что у меня даже нет гребаного выбора, кроме как кончить. Наполнив ее своей спермой, погрузившись так глубоко в нее — я не мог представить лучшего способа начать ночь.

Она тяжело дышит, ее грудь покрыта потом, блестящим в свете камина. Ее голова откинута назад, вены на груди пульсируют, прокладывая восхитительный лабиринт, ведущий прямо к соскам. Я не могу сопротивляться. Я не могу сдерживаться. Я сажусь и хватаю ртом ее сосок, погружая клыки в ее шелковистую кожу. Она кричит, звук заглушается очередным раскатом грома, и ее киска, черт возьми, снова сжимается на моем члене самым приятным образом.

Я провожу языком по ее соску, запечатывая следы от укусов, и она дрожит. С тихим стоном она слезает с меня, встает на дрожащие колени и ложится животом на кровать.

Миленько. Она думает, что между нами все кончено.

Я провожу поцелуями по ее позвоночнику.