Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Она поворачивает голову, ее глаза прищурены, когда она смотрит на меня.

— Что?

Я надрезаю кончик пальца, и на порезе собирается маленькая капелька крови. Я прижимаю его к ее губам, и ее глаза закрываются, когда она слизывает его.

— Моя кровь поможет тебе почувствовать себя намного лучше, ангел. — Даже когда я говорю это, я чувствую, как ее тело напрягается, усталость покидает ее. — Я хочу, чтобы ты полностью проснулась для того, что будет дальше.

Она стонет, вытягиваясь подо мной, как кошка. Ее пальцы впиваются в простыни, пока моя кровь течет по ней. Знать, что она полна моей спермы и пьет мою кровь — это лучше любого наркотика, который я когда-либо принимал.

— Теперь моя маленькая грязная шлюшка позволит мне заявить права на эту задницу, — бормочу я ей в волосы, и она вздрагивает, задыхаясь, вырываясь из моих объятий.

— Сайлас, я никогда не делала… я никогда этого не делала.

— Я знаю, именно поэтому ты собираешься отдать ее мне.

— Сайлас…

Я хватаю ее за подбородок, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Ее губы дрожат под моим большим пальцем.

— Это — «нет»? Или «красный»?

Ее глаза проясняются, и во взгляд возвращается вызывающая усмешка. Ее тело подо мной смещается, и ее задница прижимается к моему члену. У нее перехватывает дыхание, и улыбка расползается по этому идеальному гребаному рту.

— Нет.

— Хорошая девочка. — Я крепко целую ее в губы. — А теперь встань на свои гребаные колени.

Она делает вид, что хочет вскочить с кровати, и я хватаю ее за бедра, притягивая обратно к себе. Я прокусываю себе запястье, по руке течет кровь.

— Сайлас, нет. — Она дергается, резко вдыхая, когда горячие капли моей крови стекают по ее спине и заднице. — О, черт, нет, я никогда этого не делала. Ты слишком большой!

Я сжимаю бедра моей маленькой дикой кошки, когда она пытается отодвинуться от меня. Ее протесты и страх, который разливается по ее венам, делают меня таким твердым, что я едва могу видеть. Я злобно смеюсь, когда она вырывается, наклоняюсь над ней и сжимаю свою руку на ее горле.

— Ты хочешь убежать? Потому что знаешь, что я могу догнать тебя.

Она издает пронзительный вздох, когда я сжимаю сильнее.

— Сайлас…

— Заткнись, — рычу я ей на ухо. — Ты сейчас же заткнешься и возьмешь все, что я тебе дам.

Она стонет, ее горло вибрирует в моих объятиях, и темное существо внутри меня хихикает.

— Это моя хорошая маленькая шлюшка. Ты хочешь мой член в своей заднице, не так ли?

Она дико трясет головой, когда я втираю кровь в свой член. Все горячее и влажное, и когда я прижимаю член к ее заднице, он становится твердым.

— Нет! — Она втягивает воздух, когда мой кончик проходит первое кольцо мышц.

Ее дыхание прерывистое, когда я капаю на себя еще крови и толкаюсь дальше.

— Черт, черт, — выдыхает она сквозь стон, ее голова втягивается в плечи.

— Вот и все, ангел. Черт возьми, ты так хорошо меня принимаешь. — Я раздвигаю ее задницу руками, надавливая немного сильнее. — Господи, блядь, Джульетта. Ты такая тугая.

Я глажу ее спину, бедра, позволяя ей брать больше меня, медленно, медленно.

Я вхожу в нее полностью, и она издает гортанный стон, выгибаясь дугой и запрокидывая голову назад. Некоторое время я не двигаюсь, позволяя ее телу прижаться ко мне, позволяя ей привыкнуть к этому новому ощущению — чувству, которое когда-либо дарил ей только я. Она расслабляется, когда я глажу ее клитор, и ее бедра слегка дрожат. Когда я, наконец, начинаю двигаться, трахая эту невозможно тугую задницу, она хнычет.

— Я хочу тебя до боли, — говорю я ей. — Я хочу, чтобы тебе было больно, чтобы ты весь день вспоминала, каково это, когда я погружаюсь так глубоко в твою задницу.

Моя девочка стонет.

— Это хорошо?

Она кивает, слегка поворачивая голову, чтобы я мог видеть ее приоткрытые розовые губы, когда она тяжело дышит.

— О, черт, Сайлас, это так хорошо.

— Ты такая хорошая девочка, что позволила мне трахнуть тебя во все дырки вот так.

Она вскрикивает, когда я вгоняю свой член в ее задницу, не сдерживаясь, потому что моя маленькая грязная шлюха так чертовски красиво распадается для меня. Завтра она не сможет ходить. Я уверен в этом. Я, черт возьми, позабочусь об этом. Она начинает поглаживать свой клитор, свежий пот блестит на изгибе ее спины. Ее всхлипы становятся пронзительными, с губ срываются мольбы.

— К утру каждая частичка тебя будет наполнена мной. — Я запускаю руку в волосы у основания ее шеи, и она стонет, когда я усиливаю хватку. — Ты отмечена мной во всех отношениях.

— Да. — Ее голос напряжен, пальцы потирают влажный клитор, пока она приближается к кульминации.

Я хватаю ее за руку, заламывая ее за спину. Она бессвязно протестует, потерявшись в своем почти оргазмическом состоянии. Ее тело пульсирует и разгорячено.

— Это мое, ангел.

Я не хочу, чтобы кто-то заставлял ее кончать, кроме меня.

И она это делает, выкрикивая мое имя так громко, что я знаю, кто-нибудь услышит ее даже сквозь бушующий шторм. Но этот звук такой сладкий, что мне все равно. Я мчусь за ней, наслаждаясь сладким звуком, с которым моя девочка произносит мое имя. Мой член глубоко пульсирует, когда я толкаюсь в ней.

В этот момент больше ничего нет, только она и я, ее дрожащая кожа и ощущение мурашек под кончиками моих пальцев.

Я осторожно выхожу из нее, прижимая ее спиной к себе. Она дрожит, когда моя грудь соприкасается с ее спиной, и она пахнет так чертовски вкусно. Я обнимаю ее, зная, что мы оба покрыты кровью и потом, и нам абсолютно наплевать. Это мы, слившиеся на коже друг друга.

— Ты такая чертовски сексуальная, — шепчу я ей на ухо. — Видела бы ты себя, когда растягиваешься вокруг моего члена. Это так красиво.

— Я хочу посмотреть, — выдыхает она, запрокидывая голову на изгиб моей шеи. — Я хочу увидеть, как ты растягиваешь меня.

Я смеюсь, покрывая поцелуями ее лоб.

— Точно?

— Ммм. — Она вздыхает, немного прогибаясь в моих объятиях. — Но не прямо сейчас. Я не могу… я не могу снова.

Я не собираюсь сдаваться, но прямо сейчас я хочу позаботиться о своей девочке. Я хочу вымыть ее, заключить в свои объятия и рассказать ей обо всех способах, которыми она заставляет меня чувствовать себя цельным. Я нежно целую ее, и ее губы растягиваются в улыбке напротив моих губ.

Она позволяет мне отвести ее в ванную, позволяет мне мыть ее, пока я рассказываю ей, какая она красивая, как хорошо она справилась. Только мы в темноте, мой голос и ее счастливые вздохи, наши обнаженные тела прижаты друг к другу, а над головой продолжает бушевать буря.

Это ощущение блаженства, совершенства и гораздо большего удовлетворения, чем такой развратный извращенец, как я, когда-либо ожидал почувствовать снова.

Это похоже на любовь.

Осознание давит мне на живот, дергая за ниточку моего самоконтроля, которая, как я чертовски хорошо знаю, уже порвана и засохла.

Я люблю ее.

Я люблю ее.

Я люблю ее.

Я не знаю, что, как мне казалось, я чувствовал к ней. Я не знаю, что, черт возьми, я думал, двигало мной все эти месяцы, когда я наблюдал за ней, когда я стоял над ней, пока она спала, когда я жаждал малейшего намека на ее запах.

Могу ли я любить ее в таком мире, как этот? Как я могу любить ее? Как мне остановить свое желание разнести все на части и сжечь весь этот комплекс дотла, только чтобы мы могли быть вместе?

Я не знаю. И это оставляет меня в оцепенении.

— Ты необыкновенная, — шепчу я ей в шею.

Ее руки обвиваются вокруг меня.

— Ты тоже.

Я вонзаю клыки в ее шею, наполняя ее ядом и чувствуя, как ее тело мгновенно реагирует. Но на этот раз она спокойна, не перекрикивает эти звуки бушующей бури, а сохраняет свои стоны здесь, между нами, как подарок, только для меня.

Она вздрагивает и всхлипывает у меня на груди, ее бедра раскачиваются в оргазме. Я проглатываю ее сладость, и вслед за этим возникает такое острое ощущение, что у меня почти наворачиваются слезы на глаза. Потому что я чувствую это в ней.