Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

— Ты была потрясающей, ангел. — Я переворачиваю ее на спину, слизывая пот с ее подбородка.

Ее руки закинуты за голову, глаза закрыты, в груди колотится сердце.

— Я никогда раньше этого не делала, — бормочет она.

— Со мной так много раз было впервые, да? — я нежно целую ее, и ее мягкие губы приоткрываются для меня. — Мне повезло. Вкус этого рта. Черт.

— Сайлас, — мягко произносит она, утыкаясь в меня носом.

— Да, ангел?

— Ты когда-нибудь делал 69 позу?

Я громко смеюсь, и она вскидывает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Что? — она садится и возмущенно убирает волосы с лица. — А еще ты выглядишь очень сексуально, когда смеешься. Я ненавижу это.

Она немного надувает губы и выглядит еще более чертовски очаровательной.

— Ты самое милое маленькое создание на свете, ты знаешь это? — Я сажусь, опираясь на руки перед ней. — Да, ангел, я занимался сексом в этой позе. Я сделал целую кучу вещей, все, что ты только можешь себе представить.

— Секс втроем?

Я смеюсь.

— Секс втроем, вчетвером, оргии, все такое.

Она слегка вздыхает, когда я провожу пальцем по ее ключице.

— У тебя когда-нибудь был секс с мужчиной?

— Да, ангел. — Я провожу поцелуями по линии своего пальца вдоль ее груди.

— Так ты би?

— Я вампир, — говорю я с усмешкой, встречаясь с ней взглядом. — Мы трахаемся со всеми. Но прямо сейчас я просто хочу трахнуть тебя. Я всегда хочу трахнуть тебя.

Я притягиваю ее к себе, обнимаю и укладываю плашмя на кровать.

— Какое твое любимое занятие? — спрашивает она, и хныканье срывается с ее губ, когда я просовываю свой член внутрь нее.

— Мое любимое занятие — трахать эту киску, ангел.

Она качает головой, выгибая спину, пока я трахаю ее.

— Нет, я имею в виду, твою любимую позу.

— Тебе придется угадать.

Я наклоняюсь, чтобы перекинуть ее ногу через мое плечо. Она вздрагивает, но через несколько движений уже стонет и извивается подо мной. Она прекрасна, эти губы приоткрыты в виде буквы «О», свежий пот выступает на ее коже. Запах ее возбуждения смешивается с моим собственным. Теперь она пахнет как моя. Я хочу наполнять ее до тех пор, пока каждый вампир в этом комплексе не почувствует, что она моя. Я хочу оставить у нее на шее шрамы от укусов, чтобы все видели, что я пил из нее.

От этой мысли темнота в основании моего черепа набухает и кружится. Появляются красные мушки по краям зрения. Я не должен поддаваться этому. Это опасно, я зашел слишком далеко, мать твою.

Нет.

Голос пытается рассуждать здраво, но я сейчас слишком далеко зашел в своем желании. Я грубо выхожу из нее, ее дыхание немного прерывается. Я хватаю ее за бедра, подтягивая к своему лицу, погружаю клыки в ее половые губы и провожу две линии по внутренней стороне бедра.

Она вскрикивает, задыхаясь и шипя. Я не выпускал никакого яда, я знаю, что это больно. Я знаю, что это гребаная агония. Темному существу внутри меня все равно. Я восхищаюсь работой своих рук, двумя резкими линиями от губ ее киски. Кровь капает из порезов, и я опускаю рот. Теперь я выпускаю яд, ровно столько, чтобы зажило, но не столько, чтобы не осталось шрама.

— Моя, — шепчу я в ее кожу.

— Твоя.

Мои глаза скользят по ее телу, встречаясь с ее взглядом. Ее рот открыт, и она тяжело дышит. Она приподнимается на локтях, чтобы посмотреть, что я сделал.

И она, блядь, улыбается.

— Ты заклеймил меня? — она приподнимает бровь.

Я ухмыляюсь, проводя губами по ее бедру.

— Да, малышка. И если кто-нибудь еще когда-нибудь, черт возьми, прикоснется к тебе, я вырву ему глотку.

— А что, если я захочу заняться сексом втроем? — она с улыбкой закидывает руки за голову. — А что, если я захочу трахнуться с другим парнем, пока ты будешь смотреть?

Я хватаю ее за горло, обнажая клыки.

— Скажи это еще раз.

Она ни капельки не напугана, развратно улыбается.

— Что, если я захочу, чтобы один парень был у меня в киске, а другой — во рту, а ты будешь смотреть, пока они будут брать меня?

— Ты маленькая грязная шлюшка, но только для меня, понимаешь? — Я сжимаю ее горло, и она стонет. — Скажи, что ты понимаешь.

— Я понимаю. А ты только для меня?

— Да, черт возьми!

Я поднимаюсь на колени и оседлаю ее грудь. Ее глаза удивленно распахиваются, и взгляд скользит вниз, к моему твердому члену, прежде чем она снова поднимает глаза на меня.

— Рот, открой. — Я напрягаюсь, отгоняя образ того, что она с кем-то еще, кроме меня. — Ты хочешь подумать о других мужчинах?

Она качает головой, ее рот послушно приоткрывается, и язык скользит по этим прелестным припухшим губкам.

— Если ты когда-нибудь подумаешь о другом мужчине, я оторву ему голову. Начисто. Ты поняла? — Я сжимаю зубы, когда мой оргазм нарастает. — Если ты когда-нибудь посмотришь на другого мужчину, я убью его, ты поняла?

Небольшой проблеск страха, достаточный, чтобы сделать меня еще тверже, мелькает в ее глазах. Они широко раскрыты, дыхание учащенное. Она облизывает губы, снова быстро открывая рот.

— Ты моя, блядь, моя. — Я стону, и струйки моей спермы стекают по ее лицу.

Она вздрагивает, ее глаза инстинктивно закрываются, но рот остается красиво открытым для меня. Одна горячая струя за другой хлещет ее, пока я не склоняюсь над ней, тяжело дыша, прислонившись к изголовью кровати.

Ее рука тянется вверх, поглаживая мою челюсть, и я прижимаюсь к ней ртом, целуя ее ладонь.

— Моя идеальная девочка, — бормочу я. — Моя гребаная идеальная девочка.

Она тихо смеется, и я опускаю взгляд на ее лицо. Она слизывает сперму со своих губ, проводит большим пальцем по подбородку и засовывает его в рот, не сводя с меня глаз все это время. Она одобрительно мурлычет, причмокивая губами.

— Ты восхитителен на вкус.

Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

— Черт, ангел. — Я качаю головой. — Ты сейчас так хорошо выглядишь.

— Может, тебе стоит дать ей высохнуть на моем лице навсегда?

Эта ухмылка. Может, мне стоит придумать какое-нибудь чертово стоп-слово.

Но эта ухмылка быстро исчезает, когда я перекатываюсь на спину и беру малышку за собой, направляя ее сверху на свое лицо.

— Сайлас. — Она извивается, протестуя с застенчивым вздохом, когда я обхватываю ее бедра. — Ты только что кончил в меня.

— И что? — Я провожу языком по ее клитору, и она, заикаясь, чертыхается, когда молния освещает окна.

Джульетта освещена потрескивающими вспышками, как какой-то грешный, падший ангел. Мой ангел. Я чувствую вкус нас обоих, когда толкаю ее обратно к своему рту. Ее тело напряжено.

Она быстро кончает, прижимая руки к стене, дрожа и постанывая. Но я не останавливаюсь.

Я продолжаю сосать и облизывать, ее протесты заглушаются стонами и хриплым дыханием. Она говорит «нет, нет, я не могу», и, черт возьми, от этого член у меня становится еще тверже.

Она кончает снова и снова, трясясь и хватая меня за голову. С каждым облизыванием, с каждой кульминацией, которая пронизывает ее, она становится для меня все более и более раскрытой, как прекрасный, испорченный гобелен, распадающийся на куски и складывающийся обратно в узор моего собственного творения. Она на вкус как моя, она пахнет как моя.

— Сайлас, твою мать, — она тихонько всхлипывает, закрыв лицо руками, ее плечи трясутся.

Ее тело содрогается, когда ее киска сжимается у меня во рту в последний раз, и я, наконец, отпускаю ее. Она сползает с меня, по ее позвоночнику пробегают мурашки, когда она плюхается лицом вниз на кровать.

Я провожу руками по ее спине, по капелькам пота, стекающим по ее коже, по загорелым веснушкам.

— Такая красивая, — бормочу я, опускаясь губами к ее лопаткам, пробуя аромат ее возбуждения, когда он проникает мне в горло. — Но мы все еще не закончили.

Она всхлипывает, мотая головой в сторону кровати.

— Я…я не могу… Я…

— Т-с-с… — Я успокаиваю ее поцелуем в шею, и она тает в моих объятиях. — Я хочу кое-что попробовать.