Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

Морская вода в бассейне становится чёрной, а луна и звёзды отбрасывают на известняковые скалы и стены из ракушек серебристые танцующие блики.

— Я думала, что ты будешь здесь сегодня вечером, хотя будущее не предначертано на камне. Ты всегда можешь передумать.

Дерьмо. Меня поймала комнатная собачка Королевы Волков, которая предсказывает будущее. Я колеблюсь, идти ли за ней дальше в прихожую.

— Ты собираешься выдать меня?

— Я ждала тебя, не так ли? — Лира машет руками, и крылья её ночной рубашки развеваются за спиной, как у лебедя. — Будущее должно сбываться.

— Ты только что сказала, что будущее не высечено на камне.

— Твоё — нет. — Лира на цыпочках обходит лагуну. — Этого замка — да.

Я оглядываюсь на лестницу. Крики, может, и стихли, но этот ребенок всё ещё здесь. Я могу либо убежать, либо остаться. Остаться и сражаться за них. Возможно, я смогу убедить Лиру уйти. Возможно, она не станет вмешиваться.

Сделав ещё один шаг вперёд, я спрашиваю:

— Лира, почему ты здесь, внизу?

— Если ты спрашиваешь, не я ли причина этих криков, то это не так. — Правда. Она указывает на отверстие в скале, ведущее к небу. — Вселенная создала меня не для того, чтобы я причиняла боль другим.

Я прищуриваюсь.

— Для чего она тебя создала?

— Я не знаю. — В её взгляде сквозит отрешённость. — Возможно, для боли. Возможно, для славы. Иногда они кажутся похожими, не так ли?

— Я… на самом деле не понимаю, о чём ты говоришь, — признаю я.

Лира хихикает. Я нервно поглядываю на лестницу, прислушиваясь к звукам охраны на лестничной клетке или за её пределами. Пока тишина.

— Вселенная справедливо раздаёт свои дары, Ванесса Серафина Харт.

Я молчу. Имя моей бабушки остаётся между нами тайной за семью печатями.

— Откуда ты знаешь моё второе имя?

Она улыбается звёздам и игнорирует вопрос. Полагаю, для оракула это излишне.

— Королева Сибилла не всегда была такой, как сейчас. Она провела свои двенадцать лет без волка, будучи молодой девушкой, одержимой делами. Менялась работой по дому с другими девушками. Менялась одеждой со своей сестрой. Торговалась, чтобы найти здесь место получше. Более важное.

Я прислоняюсь к каменной стене, и она, острая, как когти, режет мне кожу. Я шиплю, и по моей руке стекает струйка крови.

— Ты хочешь сказать, что вселенная дала Королеве Сибилле власть над магическими сделками, заключаемыми на крови, потому что она хотела носить платья своей сестры?

— Вселенная может вернуть нам только то, что ей дано. — Лира наблюдает, как рана на моей руке затягивается, и её голубые глаза становятся белыми. Она яростно моргает, прежде чем взгляд снова становится нормальным. Я думаю спросить её об этом, но она снова начинает говорить. — Ты владеешь честностью, как мечом, не стыдясь и гордясь. Таким образом, Вселенная одарила тебя способностью чувствовать это в других.

— Я бы предпочла, чтобы Вселенная сохранила меня человеком.

— Да. Ты бы хотела. — Она вздёргивает подбородок. — Знаешь, ты задаешь все неправильные вопросы. Ты упускаешь все ответы, даже когда они у тебя перед глазами.

Меня бесит, что её честность кажется мне родной. Я сжимаю кулаки, сдерживая свои когти.

— Я делаю всё, что в моих силах.

— Разве? — Она качает головой и протягивает руку. — Пойдём.

— Куда?

— Он уже в пути. — Она шевелит пальцами. — Одна минута, чтобы выбрать своё будущее, Ванесса Серафина Харт.

Я рычу от разочарования. Мои когти не разжимаются, но руки дрожат. Мои щеки вспыхивают румянцем.

— Ты самый непонятный человек, которого я когда-либо встречала, и я…

Я навостряю уши. Я немедленно замолкаю. На лестничной клетке раздаётся эхо. Топот шагов. Я прислушиваюсь внимательнее. Перепрыгивает через одну, две, три ступеньки за раз.

Кто-то приближается.

Дерьмо.

Лира стоит неподвижно, как течение в лагуне.

— Выбор за тобой, — шепчет она.

Если я ей не доверяю, то считай, что меня поймали. Чёрт возьми. Я хватаю её за руку, и быстрее, чем я могу себе представить, она тащит меня в воду.

— Что за… — Но эта странная, волшебная жидкость наполняет мой рот и заглушает слова, когда Лира опускает мою голову под воду. Она опускается мне на плечи, а её взгляд искрится под водой.

Она топит меня с чёртовой улыбкой на лице.

30

Мои когти опускаются, вырываясь из пальцев, пока я царапаю Лиру. С каждым порезом на её нежной коже её хватка только усиливается. Я захлёбываюсь водой. Она заполняет мои лёгкие. Мои глаза. Мой нос.

Я не могу победить в этой битве. Только не против неё.

Волосы Лиры развеваются в воде, как чёрные чернила растекаются по кристально-голубой странице, а её взгляд обжигает. Она даже не моргает. Просто улыбается, как настоящий якорь, опускающий меня на дно морское.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Я глотаю воду, которая отчаянно пытается вырваться из моих лёгких. Ногти Лиры вонзаются в мою кожу, и затем…

Мы поднимаемся.

Двумя толчками её длинных, изящных ног мы выныриваем из глубины и выскакиваем из лагуны. Я отшвыриваю её от себя в ту же секунду, как мы ударяемся о камень, и отползаю, выблёвывая галлоны воды, больше не заботясь об охране.

— Ты с ума сошла? — шиплю я. — Ты пытаешься меня убить?

— Мы не можем умереть здесь, глупышка. — Лира смеётся. Она отжимает волосы и ложится на спину на каменный пол. — Здесь никто не может умереть.

— Ты чокнутая.

— Это не очень любезно с твоей стороны.

— Да, что ж, прости меня. Я всё ещё задыхаюсь от океана.

— Это не океан, Ванесса.

— Что…

Она резко садится, и промокшая ночная рубашка шлёпается на пол.

— Мне нужно идти. С тобой всё будет в порядке. Помни, доверяй своим инстинктам. Твоё тело знает, что делать. Перестань позволять своему разуму сбивать всё с толку и прислушайся к своим ощущениям.

Она скользит вверх по лестнице, как мокрый призрак, и я не могу её остановить.

«Твоё тело знает, что делать. Перестань позволять своему разуму сбивать всё с толку и прислушайся к своим ощущениям».

Каждый дюйм моего тела покрывается гусиной кожей.

Селеста сказала мне это. На вечеринке на пляже. Она сказала это, когда больше всего нас беспокоили парни, в которых мы были влюблены. Я прижимаю колени к груди, сидя посреди комнаты, пока моё платье не становится мокрым от пота. Пока я не вспоминаю, почему я здесь — крики.

Я поднимаюсь на ноги, резко и болезненно втягивая воздух, и направляюсь к дверному проёму в дальней стене.

— Здесь… здесь кто-нибудь есть?

Узкая арка, явно сделанная оборотнями, ведет в узкую комнату с тошнотворно низким потолком. Если бы у меня была хоть капля клаустрофобии, она бы проявилась здесь. Стены, кажется, давят на меня, пожелтевший камень в пятнах плесени и водорослей. С потолка свисают металлические крючья с шипами. Я дотрагиваюсь до одного и шиплю. Моя кожа мгновенно покрывается волдырями.

Серебро.

— Кто там? — спрашивает женщина, кашляя. — Кто ты?

Эти слова — хриплый, страдальческий тон, которым они были произнесены, — заставляют меня вздрогнуть. Я продвигаюсь вглубь подземелья. В дальнем конце, скрытые тенями, стальные тюрьмы удерживают трёх человек с неровным сердцебиением и слабым дыханием.

Люди.

От них волнами исходит удушающий запах гниения. Пожилая женщина сидит на коленях, но её кости слишком слабы, чтобы держать её на ногах, будто весь жир растаял с её тела, превратив её в мешок из костей и сухожилий. Она снова кашляет, и изо рта у неё брызжет кровь. Она быстро прикрывает рот дрожащей рукой, её серые глаза и волосы выделяются на фоне темноты.

Рядом с ней, в своих клетках, сидят молодой человек с янтарными глазами, огненно-оранжевыми волосами и раной, проступающей сквозь тонкую хлопчатобумажную рубашку в центре груди, и ребёнок. Не старше пяти лет, с карими глазами и перепачканным грязью лицом. О Боже. Я падаю на колени перед решёткой и хватаюсь за прутья, не задумываясь.