Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Я открыла рот, чтобы спросить, что он делает, когда почувствовала, как он спускает мою униформу и бельё вниз, пока они не собрались у щиколоток.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы я тебя касался? — голос Вейла звучал напряжённо, словно он едва держал себя в руках.

— Да, — выдохнула я, хотя чувствовала себя уязвимой как никогда: с обнажёнными ягодицами, выставленными на ледяной сквозняк, гуляющий по комнате, в то время как он оставался полностью одетым.

Соски всё ещё болезненно отвердевали, изнывая в том месте, где они прижимались к холодной поверхности прилавка.

В этот раз он не колебался: погрузил палец обратно в меня, двигаясь внутрь и наружу, пока я сжималась вокруг него. Его другая рука скользнула вперёд, чтобы ласкать мою грудь, уделяя внимание одной, а затем переходя к другой.

Я выгнула спину, толкаясь назад, на него, так сильно, как позволяло тело; моя рука скользнула вниз по животу, пока не упала между ног, чтобы поласкать чувствительный клитор.

— Вот так. — Вейл добавил ещё один палец, насаживая меня, и я уткнулась лицом в сгиб локтя, чтобы заглушить крики.

Я двигала бёдрами взад-вперёд, заставляя его входить глубже и быстрее, всё это время оглаживая клитор пальцами и закручивая пружину удовольствия туже.

— Именно так, — пробормотал Вейл, прокатывая мой сосок между большим и указательным пальцами, пока я старалась насадиться на его пальцы глубже. — Трахай мои пальцы.

Я простонала и укусила себя за руку, когда его пальцы слегка изогнулись, задевая ту самую ноющую точку глубоко внутри. Мне пришлось убрать руку с клитора, чтобы вцепиться в край прилавка и удержать равновесие. Удовольствие нарастало внутри, всё выше и выше, пока не стало граничить с болью.

Он продолжал ласкать внутри меня, наклонившись, чтобы прошептать мне на ухо: — А теперь, Птичка? Я прошёл твою проверку? — Его свободная рука скользнула между моих ног, легонько щёлкнув по клитору, а затем он оставил пальцы там, двигая ими в ленивом круговом ритме. — Или ты хочешь, чтобы я остановился?

Я выгнулась ещё сильнее и яростно замотала головой.

Вейл навис надо мной, оставляя горячие, влажные поцелуи вдоль позвоночника и шеи, усиливая давление на клитор, в то время как его пальцы продолжали входить и выходить из меня в пыточном ритме.

Тянущая боль между ног усилилась, пульсируя, и Вейл согнул пальцы…

Я вскрикнула, достигая пика. Я зажала костяшки пальцев зубами, чтобы никто не услышал, толкаясь навстречу пальцам и прикосновениям Вейла, пока всё моё тело сотрясали волны оргазма. Когда удовольствие наконец схлынуло, я обмякла; мой вес поддерживали прилавок и рука Вейла, обхватившая меня за талию.

Я оглянулась через плечо и увидела, как Вейл вынимает пальцы из меня и подносит их ко рту, облизывая дочиста, а затем проводит языком по губам, издавая низкий рык. — Даже лучше, чем я мечтал.

Я почувствовала, как щёки вспыхнули, вопреки моей воле. Хоть у меня и было предостаточно опыта с мужчинами, в основном это были быстрые перепихоны. И там никогда не было столько разговоров — ничего похожего на те грязные слова, что говорил мне Вейл.

У меня перехватило дыхание. — Значит, ты мечтал обо мне?

— С той самой ночи, как впервые увидел тебя, — признался он, не отрывая от меня глаз.

Глава двадцать пятая

Утренний гудок ещё ревел, когда Яра плюхнулась на мою кровать, едва не раздавив меня под одеялом.

— Доброе утро! — пропела она, выхватывая подушку из-под моей головы и открывая меня резкому свету флуоресцентных ламп и облаку дорогих цветочных духов.

— Ты невыносимо жизнерадостна по утрам. — Я простонала, накрыв глаза рукой, чтобы заслониться от света.

— Не только по утрам. Я всегда невыносимо жизнерадостна.

Я села, щурясь от яркого света, внезапно почувствовав подозрение. — Нет. У тебя всегда хорошее настроение. Но это уже что-то совсем другое. Ты практически вибрируешь.

— Ну, ты же знаешь, я люблю хорошие сплетни, и… — Она наклонилась так, что её лицо оказалось в дюймах от моего. — На улицах поговаривают, ты переспала с охранником.

У меня отвисла челюсть, и я с усилием захлопнула рот; зубы клацнули так громко, что это было слышно. — О чём ты говоришь?

Она откинулась на локтях, глядя в потолок. — Дай-ка подумать — охранник увёл тебя со смены в мастерской вчера. — Она начала загибать пальцы. — Вейл выглядел нервным до конца смены и вылетел оттуда, как только прозвенел звонок, предположительно, чтобы проверить тебя. И с тех пор вы двое сияете так ярко, что я скучаю по своим дизайнерским очкам.

Мои щёки вспыхнули, а улыбка Яры стала до невозможности шире. Я приподнялась, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Я не ожидала, что это случится.

Яра ухмыльнулась моему признанию. — Может быть, но все остальные ожидали.

— Все остальные?

— Мы делали ставки на то, когда это произойдёт, — призналась она, затем рассмеялась. — Ну, кроме Джеда. Он затыкает уши каждый раз, когда мы поднимаем эту тему.

— Ради Бога. — Я простонала, закрывая пунцовое лицо руками. Последнее, что мне было нужно, — чтобы Джед участвовал в сплетнях о моей половой жизни. Я снова посмотрела на Яру. — Почему ты ведёшь себя так, будто это нормально? То, что я делаю… что бы я ни делала с Вейлом.

Она пожала плечами. — Здесь ничто не нормально. Мне приходится платить охране, просто чтобы уединиться для секса с моей девушкой. Мой отец был ужасным, но по крайней мере он был богат. Иначе у нас с Кит никогда не было бы ни минуты наедине.

Я рассмеялась. — С уединением здесь и правда туго.

— И не говори, — протянула она, затем посерьёзнела, пристально глядя на меня. — Значит, он тебе нравится? Вейл?

— Я не знаю, — ответила я честно. Или настолько честно, насколько была готова признаться сама себе. — Мне нравится быть рядом с ним. Но я не люблю сближаться с людьми, особенно с теми, кому не уверена, что могу доверять.

Яра кивнула. — В тебе действительно есть эта энергетика «отвалите, я здесь не для того, чтобы заводить друзей».

Я закатила глаза. — А с Вейлом… — продолжила я; мои слова заглушались звуками захлопывающихся дверей камер и топаньем ботинок по цементу: остальные заключённые шли на завтрак. — Я знаю, что он что-то от меня скрывает.

Что-то мелькнуло в глазах Яры, но исчезло прежде, чем я успела это рассмотреть. Она посмотрела на свои руки, ковыряя кутикулу и избегая моего взгляда. — Он хороший парень. Если он что-то скрывает, он расскажет, когда будет готов.

— Ага. Уверена, ты права.

— Если не расскажет, я всегда могу его отравить, — прошептала Яра, стараясь сохранить невозмутимое лицо.

— Буду иметь в виду. — Мои губы дрогнули в улыбке, а затем я снова стала серьёзной, обдумывая её слова. — Ты так убила своего отца, да? Ядом.

Когда Яра не ответила сразу, я попыталась забрать слова обратно. — Прости, что спросила. Это не моё дело, и тебе не обязательно г…

— Да. Это был яд, — выпалила она, не глядя на меня.

Я выдохнула. Яра говорила, что её отец заслуживал смерти, и я ей верила. Но убить его самой? Это должно было оставить след.

— Почему? — спросила я, нуждаясь в подтверждении. — Потому что он работал в Эндлоке?

Она покачала головой. — Он поднимал руку на мать и на меня всю мою жизнь. Но однажды он ударил мою младшую сестру. После этого… что ж. Я убила его три дня спустя.

Я переваривала её слова. — Мне жаль, что тебе пришлось это сделать, — наконец выдавила я.

Я не могла этого постичь. Жить в страхе перед людьми, которые тебя вырастили. Людьми, которые должны любить тебя безусловно и защищать. Возможно, отчасти поэтому Эндлок не пугал Яру так сильно, как некоторых других заключённых — она выросла в ужасе в собственном доме, постоянно боясь, что ей причинят боль. Охотники, по крайней мере, были честны в своих намерениях.

— Не жалей. — Она пожала плечами. — Я бы хотела пережить это снова. Этот ублюдок заслуживал худшего, и мне следовало убить его задолго до того. Его работы в Эндлоке должно было хватить, чтобы заставить меня это сделать.