Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Но рука в волосах мягко отстранила меня, несмотря на мои отчаянные попытки держаться за него.

— Я люблю тебя. Скажи, что ты знаешь это, — прошептал он у моих губ. Наши глаза встретились, и если бы он мог заниматься любовью взглядом, он делал бы это. — Скажи, что знаешь, что я люблю тебя, Элла.

Всплеск эмоций и любви охватил и меня, но я не понимала, зачем ему нужно было разлучать нас, говорить это сейчас, снова, в разгар страсти, когда мы оба получали то, чего хотели. Когда у нас был только один шанс. Это должно было случиться сейчас, сегодня ночью, и мы оба знали, что я… не могла это сказать. Даже если это было правдой, я не могла произнести то, чего быть не может.

Если бы я сказала ему, что люблю, я знала, что это сломает во мне что-то навсегда.

Первод выполнен тг-каналом «Клитература».

Так что я сосредоточилась на его прикосновениях. На его силе и тепле. На его теле и том, как он заставлял меня чувствовать себя живой, согретой и защищенной. Я накрыла рукой его, держащую мою грудь, и провела вниз, ниже пупка. Он зашипел сквозь стиснутые зубы, дыша чаще, его затуманенные карие глаза закрылись.

— Элла, — предупредил он. Он знал, куда я его веду. — Элла…

Но мне нужно было, чтобы он понял. Чтобы почувствовал то, что чувствую я.

— Покажи, что любишь меня, — прошептала я, скользнув его пальцами под передний край моих трусиков, в мою влажность.

— Блядь! — выдохнул он мне в шею, когда ощутил, насколько я мокрая. Измученный, молящий, беспомощный стон, такой мощный, что мое нутро почти рухнуло к краю разрушения. Он был контролируемым насилием, воплощением доминирования, заключенным в тюрьме, которую сам себе воздвиг, а я была решительно настроена освободить его.

Я задыхалась, стонала, двигаясь на его неподвижных пальцах. Это было так чудесно, словно свет, тепло и покалывание на грани эйфорического взрыва, даже несмотря на то, что он отказывался двигаться. И я знала, если бы он хоть раз сжал меня, я бы… я бы…

— Пожалуйста, — слезы жгли глаза, душили голос. — Возьми меня.

С изможденным, хриплым стоном он вытащил пальцы из моей влажности. Одной рукой, сильной несмотря на скользкость моих выделений, он прижал мои запястья над головой. Другой сжал затылок, удерживая меня неподвижно и снова целуя.

Но этот поцелуй был мягче. Дольше. Более… окончательный.

Когда он отстранился, его глаза встретились с моими. Полные сожаления, утраты и любви, но твердой решимости.

— Элла, — умолял он, мое имя вырвалось шепотом отчаяния. И клянусь, мое сердце разорвало на части от звука его слабого, сломанного… — Нет.

Глава 30

Ариэлла

Лед закристаллизовался в моих венах.

Гэвин осторожно опустил меня на кровать и отвернулся.

— Я не хотела, чтобы ты останавливался, — прошептала я, внезапно чувствуя себя пустой оболочкой. Потерянной.

— И, боги, я сам не хочу, — простонал он, проводя дрожащими руками по лицу. — Но я должен, Элла.

Я подняла пальцы к распухшим губам, где все еще ощущала его вкус — сладкий, горячий, живой на языке.

Опустила взгляд: подол моего платья цвета морской волны был все еще задран до пояса, обнажая бедра и белое кружево нижнего белья, которое он сам когда-то подарил мне в Товике.

И мне вдруг стало очень холодно. Слишком… понятно.

Лицо горело, тело трясло мелкой дрожью. Я натянула платье на плечи, опустила его до колен, потом схватила с кровати одеяло и закуталась в него.

— Тебе не нужно прятаться только потому, что я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь, Элла.

Я застыла под жаром его взгляда, боясь поднять глаза. Мне не нужно было то, чего, он считал, я заслуживаю. Мне нужен был только он, но он, кажется, этого не понимал.

— Тебе нечего стыдиться, — сказал он настойчиво.

Но я ему не поверила.

— Я думала… — я прочистила горло и аккуратно сложила одеяло на коленях, пытаясь успокоить дрожащий голос. — Ты говорил, что нет черты, которую ты не переступишь ради меня.

— Значит, я ошибался. Потому что эту… — он покачал головой и указал на пол. — Эту черту я не переступлю.

— Из-за своей жены, — выдохнула я, произнося то, что уже и так знала. — Верно?

Он не ответил, только бессильно покачал головой и провел мозолистыми пальцами по волосам.

Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Я так увлеклась, так отчаянно добивалась желаемого, что даже не подумала о том, что, пусть ее уже нет, он все еще мог чувствовать себя предателем.

Отвратительный стыд раскрылся в животе, переплетаясь с виной, которая втягивала меня все глубже.

Гэвин ясно дал понять, чего он хочет меня, но он все еще был мужчиной, потерявшим жену, а я вела себя как дура. Молодая, безрассудная дура, пытавшаяся соблазнить его ради собственного эгоистичного желания.

Даже его признание в любви было защитой — попыткой оттолкнуть меня. Он просто пытался уберечь меня от боли неизбежной потери. Секс и все, что он за собой влечет, были для меня неизведанным. А он все понимал. И должен был защитить себя от вины — от чувства, что он предает ту, кто была до меня.

Его скорбь ясно говорила: она всегда будет с ним — в жизни или в смерти. А я — нет.

— Она исчезла, но ты не можешь отпустить ее, — я отвела взгляд. — Я понимаю. И мне жаль.

— Тебе не за что извиняться.

Он протянул руку, но я отдернула свою и отодвинулась к изголовью.

— Посмотри на меня.

Я отказалась.

— Это моя вина, Элла. Моя, не твоя.

— Я была эгоисткой, — пробормотала я, механически сцепляя пальцы один за одним, пока ладони не сложились вместе. Мои руки. Единственное, на что я могла положиться. Только на них. Мне нужно было вбить это себе в голову раз и навсегда. — Я больше не буду тебя подталкивать. Ты все ясно дал понять, просто я не хотела слушать. Завтра мы отправимся к Пещерам, и на этом все закончится.

Я уставилась на свои пальцы, боясь поднять глаза, боясь рассыпаться на осколки, которые уже не соберу обратно.

Краем глаза я заметила, как его рука двинулась к моему лицу, — и впервые я возненавидела его привычку всегда тянуться ко мне, чтобы вернуть обратно. Наверное, он понял это, потому что остановился на полпути.

— Я хочу спать, — сказала я, позволяя холодному, чужому чувству осесть в костях. — Не думаю, что тебе стоит оставаться здесь этой ночью.

— Элла, — выдохнул он хрипло. — Элла, милая, прошу…

— Я твоя королева! — сорвалось с губ. Слова звучали пусто и обнаженно. Наконец я послушала голос разума и воздвигла ту стену, что должна была стоять между нами с самого начала. — И как твоя королева, я приказываю тебе уйти.

Я втянула дрожащий вдох, когда последняя ниточка желания тянулась к нему — к тому тусклому, едва живому свету, что еще оставался между нами.

Но он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Из горла вырвался жалкий всхлип. Моя новообретенная стена самосохранения треснула и рухнула.

Слезы полились, гася пожар в горле.

Он мог говорить, что любит меня.

Мог смотреть на меня так, будто я самое важное в этом мире.

Мог касаться меня. Мог целовать. Мог, возможно, даже заняться со мной любовью.

Его страстные, захватывающие слова и его всепоглощающее присутствие могли владеть моим сердцем и душой навечно, и все равно… Я никогда не стану для него тем, кем когда-то была она.

Он все еще не любил меня достаточно.

Он все еще не любил меня так, как любил ее.

Люди в этом мире жаждали моей крови, а не сердца в груди. Им не были нужны мои слова, мои мысли, они хотели лишь силы богов, которой я обладала.

Даже Элиас Уинтерсон, мой жених, никогда не узнает меня как Ариэллу — девушку. Я стала его трофеем задолго до того, как стану его женой. Мои желания и нужды всегда будут второстепенны рядом с короной Нириды.

И, как бы я ни надеялась, как бы ни молилась, Гэвин Смит ничем не отличался. Мне не было дано иметь то — или того, — кого я хотела.